Лишь в торжествующей святыне
Раз в год анафемой доныне,
грозя, гремит о нём собор
А.С.Пушкин
23 ноября (12 ноября) 1708-го года, за измену России и царю Петру был предан анафеме гетьман Иван Мазепа, и со следующего 1709-го года, ежегодно в первое воскресенье Великого Поста в кафедральных соборах Русской Православной Церкви напоминалось об его анафеме. Чтобы на забывали, значит…
В 1869 году эта анафема хоть и не была официально отменена, но в этот день с этого года больше не поминалась. Однако богослужение в день победы в Полтавской битве, которое отмечалось в Российской империи как церковный праздник (27 июня), продолжало совершаться повсеместно, и в них по-прежнему звучали проклятия в адрес Мазепы, как «второго Иуды», «сына гибельного» и «диавола норовом».
Прекратилось это всё только после революции, когда вопрос об освобождении Церкви от государственной опеки активно обсуждался в Москве на Всероссийском Церковном Соборе 1917–1918 годов, и из церковного календаря были исключены все празднования по «нецерковным поводам».
Петровский орден Иуды, выполненный для Мазепы в единственном экземпляре из серебра, весом 5 кг.
На ордене изображён повесившийся на осине Иуда Искариот, внизу 30 сребреников и надпись:
«Треклят сын погибельный Иуда еже за сребролюбие давится».
Несмотря на то что анафема – явление исключительно «духовное», в Русской Церкви, как правило, она всегда была тесно переплетена с политикой.
Политикой, по которой по настоянию великого князя Иоанна Даниловича удостоились не снятой до сих пор анафемы тверской князь Александр Михайлович, не пожелавший ехать в Орду на суд к хану, и псковичи, принявшие его сторону.
Политикой, по которой удостоились канонизации малолетний царевич Дмитрий, погибший в Угличе в 1591 году при каких-то смутных обстоятельствах и убитые большевиками Николай ІІ с семьей (но без убитой вместе с ними точно так же придворной челяди, которую посчитали недостойно канонизации).
Политикой, по которой Дмитрий Донской в 1378 году был за антицерковную деятельность сначала предан анафеме законным Митрополитом Киевским и всея Руси святым Киприаном, а потом без всякой процедуры снятия анафемы был прославлен в лике святых Поместным Собором РПЦ 1988 года.
Политикой, по которой анафема гетману Ивану Мазепе стала ярким примером наказания не за церковные прегрешения, и которая снята не будет никогда.
По церковным канонам (правила святого Василия Великого) за добровольное клятвопреступление полагается отлучение от причастия сроком до 12-ти лет, однако уже через три недели после известия о предательстве Ивану Мазепе ему была вынесена «высшая мера наказания» – анафема, которая должна свидетельствовать о том, что человек окончательно и бесповоротно отпал от Православной Церкви.
Впрочем, никто вроде и не отрицает того факта, что анафематствован Мазепа был именно по инициативе императора, а не Церкви, без заседания церковного суда или Собора, и двумя раздельными группами архиереев Русской Церкви без общего одобрения этого решения ими на заседании Архиерейского Собора. И в результате 12 ноября 1708-го года в Успенском соборе Московского Кремля после литургии в присутствии царевича Алексия митрополит Стефан Яворский произнес: «Изменник Иван Мазепа, за клятвопреступление и за измену великому государю, анафема!».
И в тот же день эти слова прозвучали и на территории Украины, в Троицкой церкви города Глухова в присутствии царя Петра.
Картина шведского художника Седерштрома «Мазепа и Карл XII перед Днепром»
И священники, и историки, и политики, предпринимающие попытки оправдать правомочность анафемы Мазепе, приводят в качестве аргумента тот факт, что тот изменил православному монарху и вступил в союз с королем Швеции, исповедующим лютеранство. Тогда у меня возникает вопрос: а может быть Мазепа был единственным клятвопреступником и редким исключением во всей русской истории? Да нет – случаев нарушения присяги царям в истории России были даже не сотни, а многие и многие тысячи, и касаются они и обыкновенных солдат, перешедших на сторону инославного или нехристианского врага, и вельмож рангом не ниже Мазепы. Однако же никогда Церковь не предавала все эти тысячи и тысячи подобных Мазепе людей анафеме.
Ну вот князь Андрей Курбский. Как и Мазепа, он совершил предательство и нарушил клятву царю – в нарушении «крестного целования» его винит в письме лично сам Иван Грозный; как и Мазепа, он перешел на сторону инославного врага – короля Сигизмунда; как и Мазепа, он лично, непосредственно воевал против своих (хотя какие Мазепе русские были «свои»?). Казалось бы, параллель полная, абсолютная. Однако, Мазепа предан анафеме, и, как заявляют, снята она быть не может, а князь Курбский за совершенно те же самые грехи анафеме предан не был, и налагать ее никто никогда и не собирался.
Более того, при этом Курбский еще и отрекся от православия и перешёл в католичество, а Мазепа никакого отречения от православия никогда не совершал. Он продолжал считать себя православным христианином, умирая, призвал к себе православного священника, и скончался, напутствуемый им, да и его договор с Карлом XII не предусматривал никакого отречения от православия и принятия лютеранства, равно как и не предполагал нереального на практике обращения в лютеранство украинского народа.
А ведь умри Мазепа года на три-четыре раньше, то он бы вообще вошел в анналы Церкви как крупнейший в ее истории церковный меценат, восхвалявшийся при жизни церковными епископатом за строительство храмов как вождь, «которого время в Книгах Вечности оставляет». На строительство церквей, литье колоколов, издание богослужебных книг он выделял просто баснословные по тем временам суммы (и именно личные суммы): «по подсчетам казацкой старшины, за 20 лет гетманства на меценатские цели гетман И. Мазепа потратил по меньшей мере 1.110.900 дукатов, 9.243.000 злотых и 186.000 империалов». Список же соборов, церквей и колоколен, только построенных непосредственно за счет гетмана Мазепы, насчитывает двадцать семь позиций (им построено: 5 соборов, 20 церквей, 2 колокольни, включая известную каждому киевлянину колокольню Софиевского собора).
Причём все это делалось при Петре I, в то время когда было ликвидировано патриаршество, закрывались храмы и монастыри, несмотря на наличие металла пригодного для литья пушек снимались колокола с церквей, издавался специальный указ, узаконивший нарушение тайны исповеди для доносительства на кающихся, и организовывались «Всешутейшие соборы» (когда во время пьяных оргий царь и его сподвижники надевали церковные одеяния и бухали из церковных чаш).
Почему возникла эта анафема? Я думаю, потому что Петр любил Мазепу, действительно по-настоящему любил как любят друга. Многие историки, следуя за Костомаровым, приписывают это обаянию и харизме Мазепы, которому «удалось очаровать молодого Петра». Человек высокой европейской культуры, несколько лет проведший в странах Западной Европы, носитель нескольких европейских языков и владелец первоклассной библиотеки, артиллерийский специалист по образованию, Мазепа более чем органически вписался в круг «птенцов гнезда Петрова». Сюда нужно добавить умение нравиться если надо и блестящее красноречие.
Но и этого всего было мало – нужны были еще и дела. И дела были. Эти двадцать лет дружбы царя и своего верного сподвижника были наполнены достижениями, беседами, пирами, войнами, походами, трагическими поражениями и громкими победами. Недаром говорили казаки: «Від Богдана до Івана не було у нас гетьмана». Это были годы, в которых Петр доверял Мазепе как самому себе на Украине и измена гетмана, при всех ее политических последствиях, стала прежде всего глубоким личным потрясением для самого Петра.
Многие вещи, которые происходят в политике, и о которых мы склонны думать как о величественных исторических моментах, в истории своей являются личными конфликтами между власть имущими. И Петр воспринял «выбор» Мазепы прежде всего как личное предательство, проявлением чего и стала эта анафема. И кто Петра осудит? Я бы тоже на его месте так это и воспринял: это предательство! И плевать на геополитику, на Украину и Россию. Это важнее. Это – личное.
Прижизненный портрет Ивана Мазепы работы гравера Бернингротга
Впрочем, если говорить о Мазепе с точки зрения Церкви, то это имя за которое еще и молится Русская православная церковь на протяжении всех этих четырех веков. Это потому что в каждой литургии положено возносить молитву за творцов этого храма, в которой не должно произноситься конкретное имя. И в многочисленных храмах, которые построил Мазепа, – это молитва и за Мазепу.
Во время визита в Киев последнего царя Николая ІІ, в одной из киевских церквей, построенном на личные средства Мазепы он спросил Яворницкого: «Молятся ли за Мазепу в этой церкви?» «Молятся, как и полагается в литургии за строителей и благотворителей храма сего», – отвечал Яворницкий. «Провозглашают ли анафему Мазепе?» – спросил царь, и услышал в ответ: «Провозглашают, как и предписано в день победы в Полтавской битве».
И такая она вся, наша история – в ней постоянно молятся и провозглашают анафему одновременно…
Комментарии (0)