Петроградское небо мутилось дождём.
А. Блок
Столыпинская идея выделения Холмщины всё же стала реальностью, хоть и только после смерти выдающегося премьера, когда над Старым Светом уже нависала реальная угроза мировой войны. Вскоре Балканы, этот пороховой погреб Европы, сотрясли подряд две кровопролитные войны.
Даже в свои лучшие времена, как в XVII веке, Речь Посполитая отнюдь не была державой "от моря до моря"
Прощание с Холмщиной
Законопроект Министерства внутренних дел Российской империи "О выделении из состава губерний Царства Польского восточных частей Люблинской и Седлецкой губерний с образованием из них особой Холмской губернии" ушёл на рассмотрение в комиссии по направлению законодательных предположений в 4-ю сессию III Государственной Думы. Комиссия подробно рассмотрела исторический, вероисповедный и этнографический материал, касающийся Холмщины. Численность православного населения в восточных уездах Люблинской и Седлецкой губерний в 1906—1907 гг. была определена по разным данным от 278 до 299 тысяч. По официальным сведениям, после манифеста 17 апреля 1906 г. в католичество перешло 168 тысяч человек, тогда как число "упорствующих" в 1902 г. определялось всего в 91 тысячу.
Комиссия отметила: "…остальные перешли в католичество "по недоразумению" (1). Численность русскоязычного населения края оценивалась к моменту обсуждения в 450 тысяч. В это число не включались около 100 тысяч православных, говорящих по-польски, и были включены приблизительно столько же католиков, говоривших по-русски. Таким образом, по этим данным в 11 восточных уездах, относимых в Холмщине, малорусское население составляло большинство. С учётом этих данных обсуждение не затянулось. И в силу того, что введение польского самоуправления уже стало фактом, комиссия сочла выделение Холмщины "безусловно необходимым, так как иначе русскому населению этого края грозит в непродолжительном времени полное ополячение".
В общем собрании Думы законопроект о выделении Холмщины рассматривался на 5-й сессии 25 ноября 1911 г. Представлял его националист Д.Н. Чихачёв, завершивший свою продолжительную речь очень впечатляюще. "Почтенные деятели бывшего бюрократического строя, отошедшего в вечность, оставили нам в области польско-русских отношений тяжелое наследство, наследство, в особенности тяжелое в области разрешения холмского вопроса; они верили, к сожалению, в спасительность полумер, они не склонны были смотреть на холмский вопрос, как на вопрос общенационального, общегосударственного значения, как на вопрос известного внутринадельного размежевания русских и поляков в пределах единой Российской империи.
К сожалению, многим из них чужда была идея последовательной и систематической национальной политики; слишком были сильны иные закулисные влияния, часто антирусского характера, слишком сильно было влияние канцелярии, всевозможных советников высших и низших рангов, и лишь представительные учреждения могут служить залогом последовательной и систематической национальной политики на нашей окраине, и в частности Холмской Руси" (2).
Выступивший с разъяснениями министр внутренних дел Макаров отметил протесты против выделения Холмщины со стороны поляков за рубежом, поднявших кампанию против "нового раздела Польши", и в ответ выступил против попытки рассматривать польские земли как что-то большее, чем одну из частей Русской империи.
От поляков выступал не самый бедный помещик Любомир Дымша, известный и довольно популярный юрист, который напомнил о том, что Холмский проект восемь раз отвергался, и опирается на ложную статистику. Против обвинения в угрозе ополячения края он, естественно, выдвинул аргументы о реальной угрозе полной русификации административными мерами. Финал выступления, разумеется, был крайне пафосным: "Принятием этого законопроекта вы проявите право силы. Да, вы сильны, вы можете обойтись с этой частью Царства Польского так, как на данную минуту, с вашей точки зрения, потребуют этого обстоятельства. Но сила права — правда, и справедливость останется на нашей стороне. (Рукоплескания слева.)" (3).
Польский депутат Думы Любомир Дымша отмёл угрозу ополячения, пугая оппонентов русификацией
В ответ епископ Евлогий заметил по поводу статистики, что, при всем её несовершенстве, она три раза проверялась и перерабатывалась по требованию польского коло, и нет оснований считать эту статистику тенденциозной. На вопрос о цели выделения Холмской Руси из состава "чуждой ей Польши", священник ответил "прямо и коротко": это необходимо для спасения погибающей там русской народности (4).
Обсуждение затянулось, епископ Евлогий и Чихачёв выступали ещё по нескольку раз, были новые проблемы с отдельными статьями, но в конце концов Холмский край был выделен. Подводя итог, отметим, что законопроект, внесённый в III Государственную думу ещё 19 мая 1909 года, был одобрен Думой по докладу редакционной комиссии только через три года — 4 мая 1912 года. После передачи в комиссию по направлению законодательных предположений он обсуждался там до ноября 1909 года.
Два года, с 17 ноября 1909 года по 20 ноября 1911 года, его обсуждали в специальной "Холмской" подкомиссии. Доклад комиссии был представлен в общее собрание Думы 7 мая 1911 года, обсуждение его в русском парламенте заняло 17 заседаний. В конце концов депутаты внесли в законопроект ряд изменений, и, прежде всего, подчинили Холмскую губернию непосредственно министру внутренних дел, расширив заодно границы губернии на Запад.
На Холмскую губернию не распространялись узаконения, действующие в западном крае для ограничения роста польского и еврейского частного землевладения. Для того, чтобы содействовать русскому землевладению, Дума признала необходимым распространить на Холмщину правила об освобождении от платежа пошлин актов при переходе имений от польских помещиков к русским. Льготы и привилегии распространялись на католиков только русской народности. Николай II утвердил закон 23 июня 1912 года.
До войны оставалось всего два года.
Воззвание великого князя
Сараевское убийство внесло во многие души смятение, но оно же дало в руки царской пропаганды главное — национальные и подзабытые панславистские лозунги. Современники признают, что идеологическая подготовка к войне была откровенно слабой (5), особенно среди рядового состава. Впрочем, и офицерский состав, вплоть до высшего, был не слишком отягощён знаниями о целях и задачах войны. Что уж тогда говорить о населении приграничных областей, в большинстве своём нерусском.
На самом же верху, в Петербурге, царило своеобразное равновесие – с одной стороны, военная партия и апологеты основанной буквально ни на чём нахрапистой имперской политики, готовые к захвату и проливов, и Галичины, и немецкой части Польши, с другой – приверженцы традиционных русских ценностей, для которых ещё несколько миллионов инородцев в составе России – только лишняя обуза. «Воззвание к полякам», подписанное верховным главнокомандующим, оказалось, как нельзя кстати в момент национального единения, когда обе группы политиков, поддержавшие военное выступление царизма, искали опору для своей позиции. Более того, оказалось, что и момент был выбран весьма удачно – русские полки только что вступили на заселённые в основном поляками земли.
Хотя на самом деле, манифест появился на свет чуть ли не случайно – современники утверждают, что Николай II дал добро на подготовку документа под сиюминутным впечатлением от вторжения в русскую Польшу легионов Пилсудского. "Легионеры" взялись за «воссоздание Польши» ещё 6 августа, перейдя границы Российской империи. У них был даже готов план антирусского восстания, но для начала дело ограничилось лишь робкими попытками сформировать новые органы власти. Однако вскоре австрийское командование приостановило их из-за пассивности населения.
Срочно требовался определённый акт, характеризующий новый подход Петербурга к отношениям с Польшей. В кабинете министров за несколько часов составили текст манифеста. Документ по указаниям С.Д. Сазонова написал вице-директор Министерства иностранных дел князь Григорий Трубецкой.
Но от чьего имени выпустить манифест? Чтобы придать ему вполне официальный характер и в случае чего отстраниться от него, надо было сделать это не от имени Царя и даже не от имени правительства. Проблема решилась довольно просто. 58-летний дядя императора великий князь Николай Николаевич, только что заступивший на пост верховного главнокомандующего, военный до мозга костей, известный своими симпатиями к братьям-славянам, — как нельзя более подходящая кандидатура для подписания воззвания. У великого князя – за спиной 40 лет военной службы, блистательный послужной список, начиная с участия в турецкой компании 1877-78 г. и огромный авторитет в войсках. С 1909 года «грозный» дядюшка, бывший командир Николая II в лейб-гвардии гусарском полку, возглавлял романовский семейный совет, его имя придало «Воззванию» соответствующую внушительность и в то же время некоторую отстранённость от официальных кругов.
Великого князя и верховного главнокомандующего не только любили фотографы и художники, его обожали и побаивались в армии
Николай II не мог достойным образом обратиться к полякам Австрии и Пруссии как своим будущим подданным, а великий князь, напротив, не превысил бы своей роли русского главнокомандующего, обратившись к славянам, которых шёл освобождать. А дальше чем чёрт не шутит? Можно и на новый галицийский, а то и польский престол взобраться. Отец главнокомандующего – Николай Николаевич старший, к примеру, с полным основанием за 40 лет до того рассчитывал занять Болгарский трон.
Через начальника штаба верховного генерала Н.Н.Янушкевича текст воззвания согласовали с великим князем и 14 августа допустили к публикации. Председатель польской группы Государственного совета граф Сигизмунд Велёпольский лично сделал перевод «Воззвания» на польский язык.
Итак, документ:
"1(14) августа 1914 г.
Поляки, пробил час, когда заветная мечта ваших отцов и дедов может осуществиться.
Полтора века тому назад живое тело Польши было растерзано на куски, но не умерла душа её. Она жила надеждой, что наступит час воскресения польского народа, братского примирения его с великой Россией.
Русские войска несут вам благую весть этого примирения. Пусть сотрутся границы, разрезавшие на части польский народ. Да воссоединится он воедино под скипетром русского царя. Под скипетром этим воссоединится Польша, свободная в своей вере, в языке, в самоуправлении.
Одного ждёт от вас Россия: такого же уважения к правам тех народностей, с которыми связала вас история. С открытым сердцем, с братски протянутой рукой идет к вам великая Россия. Она верит, что не заржавел меч, разивший врага при Грюнвальде.
От берегов Тихого океана до северных морей движутся русские рати. Заря новой жизни занимается для вас. Да воссияет в этой заре знамение креста, символа страдания и воскресения народов.
Верховный главнокомандующий, генерал-адъютант Hиколай". (6)
Утром 16 августа 1914 года манифест был обнародован. Текст «Воззвания» производит сильное впечатление, несмотря на то, что в нём даже не звучит слово «автономия», а возрождение намечено «под скипетром русского царя». Польша — единая в своей вере, языке и самоуправлении! Что им ещё нужно?
Пропагандистский эффект от «Воззвания» превзошёл все ожидания. Как в пределах империи, так и за её границами. Сергей Мельгунов вспоминал: «Все потеряли как-то сознание… Повсюду видишь поголовный восторг от объявления главнокомандующего относительно Польши». Павел Милюков не скрывал, что он долго не мог прийти в себя от силы впечатления, которое произвёл на него манифест. «Русские ведомости» восхваляли государственно-правовое соединение всех польских земель с Россией, обещанное в воззвании русского главнокомандующего.
Сергей Мельгунов, историк, работы которого в советское время можно было найти только в спецхране
Впрочем, тот же Сергей Мельгунов записал в дневнике спустя всего три недели: «В связи с великокняжеским воззванием любопытно отметить статью Милюкова в «Речи»... Наивный же человек, по-видимому, наш историк! В такие минуты он слышит «ход истории», «чувствует биение её сердца». Можно думать, что русское правительство никогда не сеяло вражды между национальностями» (7).
Примечания:
1. Государственная Дума 3-го созыва. Обзор деятельности комиссий и отделов. Сессия IV. СПб., 1911. стр. 211-244.
2. Государственная Дума 3-го созыва. Стенографические отчеты. Сессия 5. Ч. I. стр. 2591-2608.
3. Там же, стр. 2620-2650.
4. Там же, стр. 2650-2702.
5. А. Брусилов. Мои воспоминания, М.1946 г., стр.69-72.
6. Ю. Ключников и А. Сабанин. Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. М. 1926 г., ч. II, стр. 17-18.
7. С. Мельгунов. На путях к дворцовому перевороту, Париж, 1931, стр.14, Воспоминания и дневники. М., 2003 г., стр. 244.
Автор:Алексей Подымов
Комментарии (0)