Откровенная переписка императора со своим воспитателем и близким другом впервые опубликована в России
В декабре минувшего года исполнилось 240 лет со дня рождения самого загадочного российского императора - Александра I Благословенного. Как только ни называли его современники: "сущий прельститель" (М.М. Сперанский), "властитель слабый и лукавый" (А.С. Пушкин), "Сфинкс, не разгаданный до гроба" (князь П.А. Вяземский), "это истинный византиец... тонкий, притворный, хитрый" (Наполеон)...
Жак Пажу. Портрет Фредерика-Цезаря Лагарпа. 1803 год. Франсуа Жерар. Портрет Александра I. 1830-е годы.
Но была и другая точка зрения.
"Александр не был заурядным и ограниченным человеком... Это личность глубоко меланхолическая. Преисполненный великих замыслов, он никогда не воплощал их в жизнь. Подозрительный, нерешительный, лишенный веры в себя, окруженный посредственностями или ретроградами, он, вдобавок, постоянно терзался своим полудобровольным участием в убийстве собственного отца. Коронованный Гамлет, он был поистине несчастен"1, - писал Александр Иванович Герцен.
В наши дни у историков появилась уникальная возможность приблизиться к разгадке характера недюжинного монарха.
Профессор МГУ Андрей Юрьевич Андреев и его коллега из Лозанны госпожа Даниэль Тозато-Риго проделали титаническую работу и подготовили к печати капитальный трехтомник большого формата - полную переписку императора Александра I и его швейцарского наставника Фредерика-Сезара Лагарпа (1754-1838). Перед нами почти три тысячи страниц - 332 письма и 205 документов Приложения, не считая Списка исторических реалий, Аннотированного указателя имен и Аннотированного указателя географических названий. Словом, перед нами капитальная и тщательно фундированная академическая публикация первоклассного исторического источника.
Погрузимся же в чтение этих прекрасно изданных и любовно иллюстрированных томов. Коронованный Гамлет ожидает вердикта, который вынесет ему суд Истории.
Карточки, которые рисовал Лагарп для обучения Великих князей французскому языку.
Советы гувернера
Между гувернером, которому был пожалован чин премьер-майора русской армии, и великим князем Александром сразу установились доверительные взаимоотношения - несмотря на столь разный возраст и социальный статус.
Лагарп учил воспитанника многим полезным вещам:
- Беспорядок и небрежение в делах ненавистны.
- Царь обязан трудиться.
- Вставать надо в шесть утра.
- Не дозволяйте себя обманывать.
- Царь должен быть для своих подданных образцом любящего мужа.
- Не поддавайтесь отвращению к власти.
Воспитанник отвечал воспитателю искренностью. В знаменитом письме Лагарпу из Гатчины от 27 сентября (8 октября) 1797 года цесаревич сформулировал свою заветную мечту: после воцарения даровать России конституцию: "После чего я власть с себя сложу полностью и, если Провидению угодно будет нам способствовать, удалюсь в какой-нибудь тихий уголок, где заживу спокойно и счастливо, видя благоденствие моей отчизны и зрелищем сим наслаждаясь. Вот каково мое намерение, любезный друг"2.
Вдумаемся: цесаревич доверил Лагарпу важнейшую государственную тайну! Наставнику так не пишут. Так пишут только другу - близкому и единственному.
Герхард фон Кюгельген. Портрет Павла I с семьей. 1800 год.
Мучительное прощание...
Екатерина II, проницательно заметив, что между ее любимым внуком и его воспитателем установились доверительные отношения, решила этим воспользоваться ( ). Она удостоила Лагарпа продолжительной двухчасовой аудиенции во внутренних покоях. Императрица намеревалась лишить своего сына Павла Петровича права наследования трона и, минуя сына, передать престол старшему внуку Александру. Великого князя Александра надо было заблаговременно подготовить к грядущей перемене его участи.
Сделать это, по замыслу императрицы, способен был именно Лагарп: "Только он один мог на юного принца необходимое влияние оказать"3.
Так швейцарец оказался вовлечен в эпицентр очень серьезной политической интриги. Но у него хватило ума и такта не принять предложенную ему роль. Уязвленная императрица этого не простила. Лагарпа уволили в отставку, выплатив вместо полагающейся пенсии единовременно 10 тысяч рублей. Впрочем, этого Лагарпу хватило, чтобы приобрести прекрасное имение на берегу Женевского озера.
9 мая 1795 года великий князь, дабы в последний раз обнять друга перед отъездом, незаметно покинул дворец и инкогнито в наемной ямской карете приехал на квартиру Лагарпа. Александр заключил друга в объятия и горько заплакал. "Прощание наше было мучительно"4. Тогда же великий князь произнес ставшую потом знаменитой фразу о том, что Лагарпу он обязан всем, кроме своего появления на свет.
Зеелигер Карл-Вильгельм. Аллегория восшествия на престол Александра I.
... и долгожданная встреча
Вскоре после восшествия на престол император Александр поспешил выписать швейцарца в Петербург. Лагарп не замедлил приехать. Император дважды в неделю приезжал к нему, чтобы обсудить неотложные государственные дела. "Дней Александровых прекрасное начало" невозможно представить себе без Лагарпа. По авторитетному свидетельству Николая I, для его старшего брата Александра "задушевные сношения" с Лагарпом "сделались потребностью сердечной"5.
Можно смело утверждать: швейцарец на протяжении 35 лет был едва ли не единственным другом непостоянного государя. История не знает другого примера столь длительного дружеского общения августейшей особы с частным лицом. Об этом убедительно свидетельствуют письма Александра, среди которых, по мнению Лагарпа, "есть такие, какие достойны отлиты быть в золоте". И еще более - письма самого Лагарпа к Александру, многие из которых было бы правильнее назвать научными трактатами.
Император участливо читал пространные письма учителя. "Бесспорно, он был сделан не из того теста, что все прочие государи, раз в течение трех десятков лет дозволял простому гражданину адресовать себе письма, ... в каждой строчке коих видна откровенность, даже между равными редкая",6 - признавался Лагарп.
Письмо великого князя Александра Лагарпу. 1795 год.
О чем же "простой гражданин", обладавший прагматическим умом и энциклопедическими знаниями, писал государю?
- Не злоупотребляйте мелочами, ибо в них можно утонуть, но все вопросы решайте сами, чтобы вельможи и министры императорского решения угадать не могли.
- Цивилизуйте своих сограждан.
- Российская империя нуждается в первую очередь не в лицеях и университетах для знати, а в начальных сельских школах для простонародья.
- Разводите сады и сажайте леса. Освойте в стране производство собственного сахара и не тратьте деньги на его покупку. В Российской империи три климатических пояса, сама того не зная, она обладает огромными сельскохозяйственными богатствами: зачем ввозить то, что можно вырастить самим.
Лагарп призывал царя приступить к постепенной отмене крепостного права, "без коего Россия вечно зависимой и слабой останется, и будет повторяться на ее просторах история Стеньки Разина и Пугачева всякий раз, когда вздумается врагам и соперникам сей опасности ее подвергнуть"7.
А еще швейцарец писал о частной жизни государя, нелицеприятно порицая Александра за отсутствие законных детей и ненавязчиво осуждая продолжительную любовную связь с Марией Антоновной Нарышкиной, от которой родилась дочь София:
"...Неужели полагаете Вы, что, коли Вы император, имеете на то право?"8
Рефлексия на троне
Любимая фрейлина императрицы Елизаветы Алексеевны Роксана Скарлатовна Стурдза (в замужестве графиня Эдлинг) утверждала, что Лагарп неоднократно пользовался "влиянием, которое он всегда имел над совестью своего воспитанника"9. Однако сам Лагарп не был склонен преувеличивать степень своего воздействия на самодержца. "Истина же в том состоит, что слушался Император только собственного сердца и превосходного рассудка"10.
Швейцарец призывал монарха стать "императором народа" и "императором-гражданином"11. Наряду с Николаем Михайловичем Карамзиным, он целенаправленно внушал государю мысль о его грядущей ответственности перед Историей: "...Ни на мгновение не забывайте, что первые и самые священные обязательства Ваши суть обязательства перед Россией, что Россия Вас десять веков ждала! От нынешних решений Ваших зависит во многом суждение, какое потомство о царствовании Вашем вынесет, ... и судить оно будет согласно фактам, согласно тому, что Вы сделали и чего делать не стали"12.
Отчего же монарх не спешил, следуя советам учителя, провести коренные реформы по модернизации Российской империи? Он не был трусом. В 1813 году во время сражения при Дрездене генерал Жан Виктор Моро, наблюдавший за полем боя близ государя, был убит французским ядром. Отклонись ядро на несколько метров в сторону - и его жертвой стал бы русский царь. Александр не боялся покушений на свою жизнь, совершая один, без охраны, продолжительные прогулки по Петербургу, о них были хорошо осведомлены жители столицы. "Император, как все знают, имел обыкновение ходить по Фонтанке по утрам. Его часы всем были известны..."14 - вспоминала Анна Петровна Керн. Когда Лагарп решил обсудить с Александром проблемы личной безопасности, царь ответил кратко: "Единственный мой защитник от новых покушений - это чистая совесть"15.
Но желание Александра "быть на троне человеком" и всегда поступать по совести вызывало раздрай с самим собой. Помните ключевую фразу из знаменитого монолога Принца Датского: "Как совесть делает из нас всех трусов"? Коронованный Гамлет непрерывно испытывал мучительные сомнения и колебания. Рефлексия нередко торжествовала у него над жаждой действия. И это при том, что, приняв решение и сделав свой выбор, Александр, подобно Гамлету, действовал бесстрашно и решительно, разил врагов умело и метко.
Его последним распоряжением перед смертью стал приказ об аресте членов тайного общества - прапорщика Федора Вадковского и полковника Павла Пестеля, а последними словами: "Чудовища! Неблагодарные!"
К. Гольдштейн. Так будет же республика. Выступление Павла Пестеля на собрании Северного общества в Петербурге. 1925 год.
Кочующий монарх
Монарх, не доверяя официальным донесениям министров, желал своими глазами увидеть, как живут его подданные. Он был прекрасно осведомлен о мытарствах заслуженных людей: "у нас многие русские без мест обретаются, за невозможностью таковые сыскать..."16. Потому Александр I управлял обширной империей не из дворцового кабинета, а из открытого всем ветрам и лишенного минимальных удобств дорожного экипажа, в котором провел большую часть своего царствования.
"Кочующий деспот", - так аттестовал монарха Пушкин.
И. Крафт. Карл Филипп Шварценберг, Александр I, Франц I и Фридрих Вильгельм III в битве под Лейпцигом 19 октября 1813 года.
Александр I не был изнежен, не чуждался спартанского быта и не боялся случайностей большой дороги. Под рукой у него всегда были небольшие карманные пистолеты и кожаный чемодан со складной походной кроватью17. В пути император спал на набитом соломой тюфяке из красного сафьяна, под голову клал сафьянную же подушку, набитую конской гривой.
Где он только ни побывал!
В 1816 году посетил Тулу, Калугу, Рославль, Чернигов, Киев, Житомир и Варшаву, Москву. В 1819-м отправился в Архангельск, затем через Олонец в Финляндию, побывал в обители на острове Валаам и доехал до Торнео. В 1824-м посетил Пензу, Симбирск, Самару, Оренбург, Уфу, Златоустовские заводы, Екатеринбург, Пермь, Вятку, Вологду и оттуда через Боровичи и Новгород возвратился в Царское Село.
В 1825 году Александр решил предпринять поездку на юг России, в Крым, на Кавказ, а затем даже посетить Сибирь, но доехал лишь до Таганрога.
Пушкину приписывают эпиграмму:
Всю жизнь провел в дороге,
А умер в Таганроге.
Рефлексия не мешала коронованному Гамлету совершать поступки, за исключением, пожалуй, самого главного: он так и не рискнул приступить к реформам по модернизации Российской империи. И объяснил собственную непоследовательность кратко: "Некем взять". Идеал и действительность оказались в разладе. Недостижимость былого идеала, его безусловная утрата в последние годы царствования - такова основа воистину шекспировской трагедии, пережитой императором.
Однажды Александр I не удержался от горькой ремарки о том, что "если бы он не ошибался так часто в тех, кого облекал своим доверием, то его проекты реформ давно были бы уже воплощены в жизнь"18.
Может быть, единственным, к кому это не могло относиться ни на йоту, был Фредерик-Цезар Легарп.
ВЗГЛЯД СКВОЗЬ ГОДЫ
"Они Россию уважают и боятся"
Иные советы Лагарпа, особенно о взаимоотношениях России и Запада, и сегодня не потеряли актуальности.
"Неужели не может Россия существовать и процветать без чужой помощи? Убежден я в обратном. Больше того, заветное мое убеждение в том состоит, что будет она особенно грозной, могущественной, влиятельной, если без суеты, никогда никому не угрожая ни на словах, ни на письме, ни на деле, не выдавая своих тайн соседям, будет наблюдать за происходящим, дабы в решающую минуту нанести удар молниеносно и не по чужим прописям, а по собственному разумению.
Никто не дерзнет бросить вызов сему исполину из страха быть сраженным первым же ударом, ибо ни дипломатия, ни дипломаты, ни интриганы высшего класса, ни интриганы класса низшего не умеют отразить удар, нанесенный стремительно, рукой необоримой.
Когда действует Россия независимо, Государь держится гордо и величественно, и сами противники ее вынуждены сие признавать в глубине души. Они Россию уважают и боятся; видят в ней темную тучу, скрывающую в недрах своих град, молнии и смертоносные потоки, кои в воображении еще страшнее кажутся, чем на деле"13.
Неужели эти строки написаны 9 сентября 1804 года, а не в феврале 2018-го?!
А. Кившенко. Вступление русских и союзных войск в Париж.
КОРОТКО О ГЛАВНОМ
"Невежды и полузнайки были бичом России..."
Несколько афоризмов Лагарпа, адресованных нам
До нынешнего дня невежды и полузнайки были бичом России, ... срочно надобно их заменить не пустыми болтунами, но людьми глубоко образованными, способными развить со всею ясностью те истинные правила, на коих наука зиждется.
Никакие таланты не дают права от контроля быть избавленным, особливо в России, где привыкли визирям угождать и произволу покоряться.
В деле управления, а особливо в деле образования все, что блестит, либо бесполезно, либо вредно.
Нации гибнут, когда их правители уничтожают в зародыше общественный дух.
Надлежит России пребывать в готовности, сохранять достоинство свое и свои тайны и, главное, не вручать нот, не имея наготове двухсот тысяч человек, способных немедленно добиться их исполнения.
Люди проходят, установления остаются.
После победы над Наполеоном и взятия Парижа (царь въехал в столицу Франции верхом на белом жеребце по кличке Эклипс, в 1808 году подаренным ему Наполеоном), в момент наивысшего личного торжества, Александр Благословенный вновь вспомнил о своем наставнике и друге, пожаловав ему орден Св. Андрея Первозванного - высшую награду Российской империи.
Комментарии (0)