75 лет назад Финляндия вышла из войны с СССР и вступила в войну с Германией. А позже единственной из гитлеровских союзников в Восточной Европе сохранила и прежнюю политическую систему, и экономический уклад, но при этом и теснейшие связи с Советским Союзом, что получило неофициальное название «финляндизация».
С началом Великой Отечественной войны финны вступили в войну против СССР на стороне Гитлера. Собственно, война эта была уже третьей по счету – после самой первой, еще во времена Гражданской войны в России, и второй – кампании 1939-40 годов.
Перед началом военных действий финское правительство изо всех сил пыталось продемонстрировать тогдашнему «мировому сообществу» якобы свое нежелание воевать с Советами и якобы вынужденность этого шага в «ответ на советскую агрессию».
Последней Хельсинки в конце концов объявило налеты нашей авиации на финские аэродромы, с которых самолеты Вермахта наносили удары по советской территорию. Кроме авиаударов, с финских баз проводилось и минирование Финского залива с целью «запереть» там корабли Балтийского флота СССР, заброс диверсантов и т.д.
Естественно, в ответ на такие действия соседей любое государство просто обязано отвечать военной силой. Не только пресловутые «попирающие международные нормы большевики», но и супер-демократические страны Запада тоже. Та же Великобритания, например, устраивала массовые бомбардировки болгарских городов начиная с 1943 года – в ответ на куда менее значительные «реверансы» болгарского правительства в отношении союзного ему Берлина.
Но финским политикам даже в ходе Мировой войны хотелось «и невинность соблюсти, и капитал приобрести», для чего они и пытались играть чуть ли не настоящую «многовекторность». С одной стороны, выступая на стороне Гитлера против СССР, с другой – демонстрируя симпатии странам антигитлеровской коалиции. Ведь и Лондон, и Париж, и Вашингтон оказывали Хельсинки мощную дипломатическую поддержку весь предвоенный период, особенно в советско-финскую войну 39-40-го года.
Так что с июня 1941 года финны очень сильно «юлили», стараясь, как минимум, сильно не разругаться с противостоящими сильными державами. Тому же Гитлеру они обещали вступить в войну лишь после «нападения» на них СССР, а еще лучше – после того, как Вермахт возьмет Ленинград. Собственно, и их отношение к этому городу было до предела двуличным. Фюреру высказывалось пожелание полного уничтожения «города на Неве», но так, чтобы финские ручки оказались не испачканными этим преступлением. Причем пожелания эти высказывались тайно – так, чтобы о них не узнали в Лондоне и Вашингтоне.
С другой стороны, в союзе с Гитлером финская армия воевала больше в духе «от сих до сих», не высказывая особого рвения проливать кровь своих солдат за германские интересы на других участках фронта, кроме «ленинградского».
Да и там финские части, окружавшие город с севера, больше находились в глухой позиционной обороне – фактически, в роли «жандармско-полицейских» сил, обеспечивающих блокаду, нежели активных войсковых соединений. Чему, похоже, способствовали и «дружеские советы» со стороны Великобритании в 41-42 годах, терять расположение которой, несмотря на формально объявленную англичанами войну Финляндии последней очень не хотелось.
Соединения Красной Армии, оборонявшие «северную столицу», в принципе, против такого положения вещей особо не возражали. Мелкие стычки, артиллерийские налеты – это да, а так, большая часть боевых действий нашей армии велись именно против немецких частей, блокировавших Ленинград.
***
Настроения в финских правящих кругах стали меняться с началом перелома в ходе Великой Отечественной войны – Сталинградское сражение, битва на Курской дуге, другие победы Красной Армии. Как позже не без цинизма заметит тогдашний главнокомандующий финской армией, и будущий президент страны Карл Густав Маннергейм: «Гитлер в своё время убедил нас, что с немецкой помощью мы победим Россию. Этого не произошло. Теперь Россия сильна, а Финляндия очень слаба. Так пусть сам теперь расхлёбывает заваренную кашу».
Правда, от намерения прекратить ненужную и кровопролитную войну до его реализации у страны Суоми прошло больше года. Сперва началось зондирование почвы со стороны местных промышленников – через своих коллег в нейтральной Швеции и расположенное там советской посольство.
Правда, поначалу финские «хотелки» были слишком уж нахальными – за свой выход из войны противник ожидал, что Советский Союз вернет ему территорию, отошедшую СССР по итогам советско-финской войны 39-40 года. Чтобы опять государственная граница нашей страны проходила за считанные километры от Ленинграда, что, соответственно, значительно усложняло меры по его обороне от возможного нападения. При этом еще финнам очень не хотелось платить нам «репарации» – компенсации побежденной страны победителю за нанесенный войной ущерб.
Естественно, на такие предложения Москва согласиться не могла. Финны тоже проявляли упорство, надеясь выторговать побольше. Тогда Красной Армии пришлось прибегнуть к более убедительным аргументам для принуждения к миру.
В феврале 1944 года Дальняя Авиация РККА нанесла три массированных бомбовых удара по Хельсинки. С учетом общего количества самолетовылетов (около 6 тысяч) и бомбовой загрузки каждой машины от 1 до 3 тонн авиабомб, общий тоннаж этих рейдов, в принципе, был сравним с взрывом ядерной бомбы над Нагасаки, составившей 8 килотонн в тротиловом эквиваленте.
Но, в отличии от «просвещенных американцев», «большевистские варвары» не захотели ровнять с землей финскую столицу вместе с сотнями тысяч ее жителей, и бомбы с советских самолетов были сброшены, по преимуществу, на ненаселенные пригороды. Ведь главной целью налетов был именно «дипломатический эффект».
Действительно, финское правительство тут же вступило с Москвой уже в официальные переговоры о мире. Впрочем, как и раньше, наши условия их не устроили, и «странная война» почти без боестолкновений на северном участке Ленинградского фронта продолжилась.
Новый этап переговоров о мире спровоцировало мощное советское наступление близ Ленинграда в ходе Выборгско-Петрозаводской операции, начавшейся 10 июня 1944 года. По его итогам финны были отброшены от города на свою третью, уже последнюю оборонительную линию, уже исключительно на своей территории.
Правда, и тут в Хельсинки попытались продолжать торг с Москвой, выставляя «козырем» ожесточенное сопротивление своей армии. Для усиления которого даже было заключено новое секретное соглашение с Гитлером, а также для получения от него эффективного противотанкового вооружения в обмен на обязательство продолжать войну.
***
Но решимость гитлеровских союзников продолжалась недолго. В конце июля президент Финляндии Рюти подал в отставку, 4 августа на его место был избран Маннергейм, наконец, решившийся заключить мир с Советским Союзом на любых условиях, кроме безоговорочной капитуляции. Тем более что финским политикам это настоятельно предлагали западные державы, которые, как уже было понятно в 1944 году, очень скоро «дожмут» Гитлера окончательно.
В целом, пункты перемирия напоминали первоначальные условия советской стороны. Отказ финнов от территориальных претензий по якобы «их» территориям Карело-Финской ССР, готовность выплаты репараций (правда, уже не 600 миллионов долларов, как в первоначальном варианте, а вдвое меньше), предоставление советской стороне в долгосрочную аренду земли под военные базы в стратегически важных пунктах Финляндии и, конечно же, немедленный выход страны из войны с интернированием немецких войск на своей территории.
***
Уже 5 сентября 1944 года боевые действия на советско-финском фронте были полностью прекращены, гитлеровским войскам до 15 сентября было предписано покинуть Финляндию, а 19 сентября было подписано официальное перемирие. Хотя полноценный мирный договор вступил в силу лишь в 1947 году…
Довольно скоро финнам пришлось воевать уже с бывшими союзниками – Вермахтом, части которого просто не могли (да и не хотели, подчиняясь приказу Гитлера) покидать финскую территорию. В ходе этой мини-войны, названной «Лапландской», финские части даже потеряли под тысячу человек убитыми, пусть это и в полсотни раз меньше, чем по итогам войны с СССР.
Тем не менее, последствия проигранной войны для Финляндии не были столь кардинальными, как для большинства государств Восточной Европы, попавших в советскую «зону ответственности». Финские элиты, в целом, сохранили свое влияние, а их страна продолжала оставаться буржуазным государством.
Могла ли быть этому альтернатива? Конечно! Красная Армия могла войти в Финляндию, оккупировать ее, способствовать приходу к власти там дружественного правительства местных коммунистов.
Весь вопрос был в цене и в смысле такого сценария. Цена его, увы, могла оказаться излишне высокой. Как показала финская кампания 39-40 годов, РККА добилась победы, но ее потери – и убитыми, и ранеными, и заболевшими – превышали финские в 5 раз! Сложно все-таки воевать в условиях тайги, болот и лесотундры, да еще населенных враждебно настроенным населением, где во все времена было немало охотников, попадающих, как говорится, белке в глаз.
Это даже не Западная Украина, где «бандеровщину» за десяток послевоенных лет удалось разве что «загнать вглубь», да и то бандитские налеты националистов окончательно прекратились лишь после объявления им амнистии при Хрущеве. Так что действовать Москве в Финляндии по польскому или чехословацкому сценарию живо напоминало бы ироничную пословицу «любой каприз за ваши деньги».
А главное – во имя чего были бы принесены в жертву сотни тысяч жизней советских бойцов? Восточная Европа южнее Балтики – это стратегически важный регион будущего противостояния Запада и СССР. А финны граничат с «нейтральными» шведами, даже сейчас не вступившими в НАТО, хоть и не отличающимися излишне дружескими чувствами к России.
***
В общем, Иосиф Виссарионович тогда поступил так, как описывается выше, ограничившись вроде бы чисто «косметическими» изменениями в финской политике. Например, снятием запрета на деятельность дружественной Компартии. Что уже само по себе способствовало и более теплым отношениям Хельсинки к СССР и, скажем, отдачей под суд главных военных преступников, таких, как экс-президент Рюти.
И даже финские репарации Советскому Союзу сыграли очень важную роль в последующем. Они-то ведь шли не деньгами, которые еще надо получить, продав свой товар на мировом рынке, а непосредственно товарами. Теми самыми «финскими гарнитурами», сантехникой, качественной бумагой и прочими изделиями местной промышленности.
А когда выплата репараций спустя 5 лет закончилась, оказалось, что значительная часть финской индустрии «завязана» на советский рынок сбыта, при том, что рынки западные для финнов уже почти утрачены.
После этого выяснилось, что экономические интересы могут привязать соседей к нашей стране, пожалуй, еще надежнее, чем «дружественные» режимы и общая идеология, что получило неофициальное название «финляндизация». Во всяком случае, если судить по массовым антисоветским, а затем антироссийским эскападам бывших «братушек» из соцлагеря, ставшим, впрочем, возможными лишь благодаря предательству Горбачевым действительно дружественных социалистических элит.
Тем не менее, Финляндия не «ломанулась» в НАТО, как бывшие члены Варшавского Договора (и даже прибалтийские «шпротии»), хотя в эпоху «ельцинского безвременья» это было для нее совершенно безопасно и вполне соответствовало модному прозападному «тренду».
Но и тогда, когда речь о предательстве восточноевропейцев еще не шла, а Советский Союз находился на пике своего геополитического могущества, финны перестали восприниматься нами, как потенциальный противник. Даже полученные по условиям мирного договора военные базы были им возвращены в середине 50-х годов. Действительно, зачем тратиться на содержание, если страна их расположения демонстрирует устойчивый дружественный нейтралитет, а силы НАТО находятся от этих баз далековато?
В общем, де-факто, Финляндия стала после войны почти что «16 советской республикой», задолго до китайского опыта с Гонконгом послужив примером успешного применения тезиса «одна страна – две системы».
Пошло ли это на пользу Финляндии? Еще как пошло! Лишенная не только возможности (по условиям мирного договора), но и необходимости тратить большие деньги на оборону (в 1940 году военные расходы составляли там 45% бюджета!), страна стала активно развивать свою экономику и социальную сферу.
Да, соседняя Швеция с ее «шведским социализмом», пожалуй, формально будет побогаче. Но именно финны, опередив даже самых богатых в мире американцев, швейцарцев, канадцев, реально начали эксперимент по введению «безусловного базисного дохода» – денег, выплачиваемых гражданам (пока только части в порядке эксперимента) просто за то, что они есть, без учета их занятости, зарплаты и т.д.
Так что мирное соглашение между СССР и Финляндией, ставшее основой для их дальнейшего сотрудничества, однозначно пошло на пользу обеим нашим странам. Что лишь в очередной раз подтверждает гибкость и эффективность послевоенной политики Советского Союза.
Комментарии (0)