По какой причине Александр III объявляет лозунг: Россия для русских
И.Л. Солоневич достаточно четко проводит параллель по части уже и изначально предательского к нам отношения всех этих рухо-бандеровцев. Вот как он объясняет столь странное наступление Карла на Москву через Малороссию:
«Военные историки считают этот поворот сумасбродством. Как знать? Поход на Москву обещал, в случае успеха, завоевание России — а для этого сорокатысячной армии было, очевидно, недостаточно. Результаты польской интервенции Карл, вероятно, помнил хорошо. Нужно было найти какие-то другие человеческие резервы. Откуда их взять? Я не знаю тех переговоров, которые вел Мазепа с Карлом, но на основании позднейшего опыта переговоров между украинскими самостийниками и германским генеральным штабом — их очень легко себе представить. Вот имеется украинский народ, угнетаемый проклятыми московитами и только и ждущий сигнала для восстания во имя “вiльной неньки Укрiины”. Сигналом к восстанию будет появление Карла. Миллионные массы, пылающие ненавистью к московитам, дадут Карлу и человеческие кадры и готовую вооруженную силу и даже готового военного вождя — Мазепу (впоследствии — Скоропадского, Петлюру, Коновальца, Кожевникова и прочих)» [52] (с. 446).
Между тем Мазепа, что не любят вспоминать историки по обе стороны противостояния:
«…привел на помощь шведам не двадцать тысяч обещанных казаков, а всего две тысячи…» [148] (с. 258–259).
Но смысл всех этих предательств, где Шевченками самостийничество возведено в ранг народного героизма, достаточно однозначен:
«Немногим малороссам известно, что по тайному договору с королем Станиславом и Карлом XII Малороссия, восставшая на Петра, предназначалась целиком Польше, а Мазепа награждался княжеством полоцким и витебским. Стало быть, не о самостийности мечтал он, а о новом подчинении народа ненавистным ляхам» [95] (с. 462–463).
И теперь, зная об организации, в которой состоял князь Барятинский, можно с легкостью угадать те силы, которые вслед за Петром усадили нам на шею еще одну такую же «великую»:
«…показалась приближавшаяся коляска, в которой сидели Григорий Орлов и князь Барятинский; последний уступил свое место Екатерине, и в седьмом часу утра она приехала прямо в Измайловский полк, где подготовленные солдаты, по бою барабана, выбежали на площадь и присягнули императрице» [3] (с. 97).
Таким образом, Григорий Орлов стал ее явным фаворитом. Барятинский же свою роль в этом заговоре счел за лучшее не афишировать. Однако же и он, теперь уличенный Гриневичем в сопричастности к масонству, своей тайнописью вскрывает нам роль этой тайной организации во всех творящихся в России государственных переворотах того злополучного времени. Полученная им у Екатерины II должность подтверждает его причастность к заговору:
«…обер-гофмаршал князь Барятинский, вежливый, обходительный человек…» [149] (с. 98).
Да уж, обходительный…
Но произведенная им попытка остаться в тени выводит на белый свет всю сущность грязных дел этой страшной организации, заставившей очередного впоследствии ими убитого нашего правителя, Павла I, самого вступить в масонство. Таким образом, очевидно, он хотел сохранить себе жизнь. Но вступление в организацию врага не избавило его от смерти — он стал двенадцатым в этом страшном списке русских царей, императоров и престолонаследников, убитых подряд!
Масоны на этом отнюдь не успокоились, о чем и свидетельствует ими продолженная травля русских царей и в XIX и в XX веке.
«В Москве, в глубине Лефортово, находится “уголок погибших дворцов”… На этом месте в 1753 году был построен загородный дом канцлера А.П. Бестужева-Рюмина… в конце двадцатых годов был перестроен архитектором Доминико Жилярди… С улицы перед зданием были устроены каменные въездные ворота с прекрасными львами на них и узорная чугунная решетка. И «знатоки и любители московской старины до сих пор пытаются разгадать смысл и значение художественных образов и геометрических фигур в литых из чугуна украшениях на ограде “Слободского” дворца. Им, например, непонятно, почему Д. Жилярди ввел в оформление шестиконечную звезду» [143] (с. 140–141).
Однако именно такие же звезды были внесены этим архитектором и в иную, не менее знаменитую ограду — Московского университета. Что указывает на явную приверженность Доминика Жилярди иудаизму. Самый же жгучий интерес у специалистов и любителей вызывали надписи, считающиеся ими латинскими, которые на поверку оказались знаками праславянского письма. Гриневич перевел зашифрованную масоном Жилярди надпись на чугунной ограде масонского гнездовища Бестужева-Рюмина:
«“Хасид Доминико Жилярди имеет в своей власти повара Николая I”. Закончив восстановительные работы над Слободским дворцом, в 1830 году Д.И. Жилярди выехал в Италию и жил там до самой смерти, долго и счастливо. Николай I умер в 59 лет. Ходят легенды, что его отравили. И травили якобы тем же способом, что и Наполеона: маленькими дозами яда в течение многих лет» [143] (с. 147).
«…как считает Череп-Спиридович, Император Николай I был отравлен доктором Мандт, подкупленным “скрытой рукой”. Он умер в полном расцвете сил» [151] (с. 453).
Такова месть масонов за неудачу декабрьского дворцового переворота 1825 г. Но и не только за нее. Именно хасид Жилярди взял на себя его убийство. И вот почему:
«Николай I по отношению к российским евреям был весьма энергичен. Историки отмечают, что при нем была издана половина всех законодательных актов о евреях, совершенных от Алексея Михайловича и до смерти Александра II, притом государь сам вникал в это законодательство и руководил им (Еврейская Энциклопедия, т. II, с. 709)» [150] (с. 103).
Но ведь куда как в более страшном «злодействе» «запятнал» себя убиенный масонами этот русский царь — в защите от басурманского засилья русского человека в западных русских губерниях, отошедших к Росси после раздела Польши:
«Стремясь затушить в Белоруссии [на самом деле, как Украину, так и Белоруссию, придумали большевики — в описываемые времена это были русские западные губернии — А.М.] постоянное “кипение страстей”, правительство Николая I провело некоторые крутые реформы. Так, в 1840 г. было отменено действие на белорусских землях Статута Великого княжества Литовского, которым пользовались здесь три с половиной столетия, стало обязательным делопроизводство на русском языке, закрывались местные, а открывались русские начальные школы и гимназии, на все административные должности назначались русские чиновники и т.д. В 1839 г. Полоцкий церковный собор принял продиктованное царем решение об объединении униатов и православных, из чего опять же вытекал целый ряд мер русификации, в первую голову крестьянства» [152] (с. 118).
И это понятно почему: поляков, немцев или литовцев обращать в Православие никто не вознамеривался. Потому вернули в лоно Церкви лишь тех людей, которые, еще до ухода в латинскую ересь, были все же русскими. В том-то и заключалась эта пресловутая «русификация».
А вот и очередное его «преступление» перед кагалом:
«…при Александре I, высочайшем покровителе всей и всяческой мистики, министр духовных (!) дел князь Голицын был членом близкой к “хлыстам” и скопцам секты, известной как “корабль Екатерины Татариновой”. Только Николай I разогнал всевозможные “корабли”, “кружки”, сектантские колонии и еретические общества» [50] (с. 414).
Так что Николай I имел много прегрешений перед местечковым кагалом, за что и пострадал.
Здесь, правда, закрадывается некоторое сомнение: а что ж это, в таком случае, если весь двор просто кишел масонами, а повесили-то лишь пятерых, как ему удалось все ж оставаться живым так удивительно долго?
Когда распутываемые нити заговора декабристов привели к высшим государственным сановникам, Николай I понял, что у него имеются два пути решения вопроса. Первый: передушить всех высших государственных сановников единовременно — без разбирательств и волокиты. И если он не успеет или передушит не всех и не сразу, то тут же будет убит масонами сам. Мало того, если ему и удастся выполнить задуманное, то кем же он сможет их всех заменить: найдет ли он во всем государстве хотя бы с десяток дворян, не имеющих отношения к масонству, опутавшему к тому времени всю империю?
Потому им был избран все же второй вариант — оставить все как было, лишь формально запретив эту организацию, столь серьезно подрывающую устои его государства.
А вот что обнаружилось в ходе следствия о самих стражах престола:
«…не менее 61 генерала сами дали подписки о том, что состояли в масонских ложах, включая и создателя III отделения и корпуса жандармов графа А.Х. Бенкендорфа, также бывшего замешанным в заговоре декабристов, как и его правой руки Л.В. Дубельта» [8] (с. 421).
Но это сказано лишь о тех, кто оказался слишком явно связан с заговорщиками, и чья причастность к ним могла быть легко обнаружена. Но и названная цифра вполне достаточна, чтобы Николай I понял: опереться ему просто не на кого!
Здесь требовалось очень много времени, чтобы создать, в альтернативу имевшемуся у него на тот момент войску, что-то вроде опричнины Иоанна IV. Но и сама опричнина, как теперь выясняется, вовсе не дает никакой гарантии упастись от отравителей. К тому же и времени для создания генотипа самого опричника, стоящего в крепости веры наравне с монахом, у него также не было. Да и сам он лично к подвигам Иоанна IV, большую часть жизни проведшего в постах и молитвах, воспитанный при масонском либеральном дворе, был не слишком-то и способен.
Потому был избран противоположный вариант:
«В конце концов, император принял решение оборвать следствие относительно всех высокопоставленных особ, прямо участвовавших в заговоре…
Обстоятельства следствия показывают, что изначально царем было принято решение сознательно ограничить круг обвиняемых и ни в коем случае не доходить до корней заговора и не пытаться искоренить его в самых его основах. По каким-то причинам царь счел это опасным для себя и сам ограничил круг обвиняемых (см.: [153], [154])» [8] (с. 417).
В общем, в данной ситуации Николаю I как-то удалось разойтись с подкопавшимся под основы государства масонством по-турецки. То есть каждый остался при своих: казнили лишь видимых участников заговора. Истинные же его руководители, высшие государственные сановники, так и остались в тени.
Как же удалось лишь волей случая оставшемуся в живых императору поладить с предателями, преспокойно продолжающими править его государством?
А все очень просто: главной целью масонства всегда являлась борьба с Православием. К тому времени замена наших русских ценностей «ценностями» заграницы была прекрасно отлажена и практически все высшие учебные заведения взращивали самых настоящих врагов русского народа — либералов. Потому лагерь отступников от Русской Веры в самой России ежегодно количественно только возрастал. Что вполне устраивало масонство. И, наоборот, очередной пусть даже успешный государственный переворот мог лишь принудить русский народ произвести ответную на цареубийство реакцию и, скинув со своей шеи петровских кровососов, вернуться к своему исконному государственному устройству — Святой Руси.
Потому вовсе не в интересах масонов было в тот момент затевать государственный переворот. Но и правителю, волею случая все же оставшемуся в живых, затевать безперспективную войну с масонством было делом рискованным ничуть не менее. Потому, разузнав всю грандиозность заговора, но не имея в своей среде союзников, чтобы с заговорщиками расправиться, он решил начатое следствие все же оборвать. Да и сам Николай I был из их же среды. То есть полностью чуждым основной массе населения страны, в которой являлся правителем. Потому никто никого не тронул и все основные игроки остались при своих.
«Здесь повторилось то же самое, что и в нашей стране в наше время, в 1991 г., когда партийная номенклатура распустила партию, уйдя от ответственности, но не уйдя от власти и успев “перековать” психологию народа по своим шаблонам, после чего “партия” стала просто не нужна для выполнения новых задач» [8] (с. 419).
Потому скомпрометировавшее себя масонство, как и полутора веками позже раввинский голем — СССР, отслуживший положенные ему 70 лет, вовсе не самоликвидировалось, но просто убралось с глаз долой. Официально ложи были запрещены, но сами масоны остались целы и невредимы. Потому подкоп под основы государства продолжился. Но в несколько иной форме, нежели до провалившегося государственного переворота. Ушедшее в подполье масонство выпестовало организацию, которая и позволила этим невидимым кукловодам довести Россию до революции. И помогла им в этом та самая прослойка общества, которая со времен Петра воспитывалась в духе космополитизма и подражания Западу.
Вот как существо этого образования истинно революционного класса общества — от Петра к Ленину — трактует знаток масонства Борис Башилов:
«…оценки личности Петра не верны, или неверен вывод, который делают историки, называя государственного деятеля “без элементарных политических понятий, не умеющего понимать ни исторической логики, ни физиологии народной жизни”, “гениальным человеком и великим реформатором”. Большинство представителей эмиграции совершенно ошибочно воображают, что изобретателями идеологического или, как принято говорить, “социального” заказа являются большевики. На самом деле изобретателями социального заказа являются масоны. Эту масонскую традицию всегда широко применял и Орден Русской Интеллигенции. Прославлялись только те историки, которые придерживались основных масоно-интеллигентских мифов: о варварстве Московской Руси и ее неизбежной гибели, гениальности Петра, благодетельности осуществленной им революции, миф о “Екатерине Великой”, о благодетельности будто бы царствования Александра I и реформ масона Сперанского, мифа о “сумасшествии” Павла I, мифа о “диком деспотизме” Николая I и т.д.» [155] (с. 5).
И пропаганда, целенаправленно вносимая в прессу из суфлерской будочки закулисных представителей властителей мира сего, в конце-то концов, сделала свое дело. Вот почему:
«…к середине 20-х годов руководство ордена уже не было заинтересовано в массовом распространении масонских лож и пошло на их закрытие: дело масонского просвещения уже было поставлено к тому времени на поток и масонские ложи сохранялись только для ученого мира, литературного и для среднего и высшего чиновничества. И когда, к началу XX века, созрела политическая необходимость, появилось и политическое масонство, создавшее политические партии: кадет, эс-деков и эсеров» [8] (с. 441).
Таким образом, безтолковыми жучками короедами и была подготовлена как смерть России, так и своя их собственная. Ведь вышли живыми из этой мясорубки лишь очень немногие из вольнокаменщического братства — сами же руководители — жидомасоны: Керенский и Гальперн [«Великий Восток Народов России»]; Троцкий-Бронштейн и Раковский (Хаим Рейковер) [«Мемфис Мицраим»]; Ленин-Бланк и Свердлов-Ройд (Гаухман), Зиновьев-Апфельбаум и Каменев-Розенфельд [«Бнай Брит» — «Сыны Завета»].
И вот каким образом масонам удалось науськать рассаженных Петром на нашем российском дереве короедов на столь затем странно случившееся ими же самими и произведенное самоубийство:
«Всякого, кто изучает работу организаторов Ордена Русской Интеллигенции — Герцена, Белинского, Бакунина и их последователей, фанатичных врагов всего русского, поражает одно странное обстоятельство — поразительная бездеятельность III Отделения» [155] (с. 55).
И вот в чем, что выясняется, заключается весь секрет этого странного бездействия. Во главе политической полиции оказался масон — Бенкендорф:
«Дело политического розыска попало в масонские руки, братья каменщики могли работать совершенно спокойно. Движение декабристов, направленное против монархии, не умерло. Масоны не смирились от неудачи 14 декабря. Они ушли в подполье и повели строго конспиративную работу.
Фигура Бенкендорфа, действительно, весьма подозрительна. Пушкина, самого выдающегося представителя развивавшегося национального направления, он упорно травил, изображая его в глазах Николая I как закоренелого революционера, а против деятельности действительных революционеров Герцена, Белинского, Бакунина и других не предпринимал решительных мер. Все перечисленные организаторы Ордена отделывались самыми незначительными взысканиями и творили, что хотели» [155] (с. 55–56).
И вот каким вероломным методом удалось этому масону втереться в доверие императору:
«Возвышение Бенкендорфа произошло, действительно, при странных обстоятельствах. Возвышение его и доверие к нему Николая I началось после того, как он нашел будто бы в бумагах Александра I, которые он разбирал по поручению Николая I, свою записку о заговоре декабристов, поданную им покойному императору якобы еще в 1821 году. Эту свою докладную записку о декабристах Бенкендорф показал Николаю I. Николай I поверил Бенкендорфу, что он является противником тайных обществ, принял его проект организации III Отделения и назначил Бенкендорфа его главой. Никаких отметок Александра I на поданной якобы Бенкендорфом докладной записке НЕ БЫЛО. Была ли записка подана Александру I или ее Бенкендорф написал уже после восстания декабристов, чтобы втереться в доверие к Николаю I, — это НЕ ИЗВЕСТНО» [155] (с. 56).
Вот такого вот рода «помощнички» и окружили в тот момент вступившего на престол молодого еще не опытного в дворцовых интригах государя.
Так ведь другого сорта барчука, кроме как выпестованного учебными учреждениями той поры полуиностранца, с ранних лет преклоняющегося перед Западом, по тем временам еще и не было. На кого восшедшему на престол молодому императору можно было опереться?
На Пушкина Александра Сергеевича. Но именно его и его окружение и взяли под пресс ополчившиеся против национально мыслящих людей масоны, втравив и самого его в свою конспирацию и затем запланированно убив на дуэли.
Так что все было масонами на тот период взято под свой неусыпный контроль: любое им противодействие безпощадно подавлялось в самом своем еще зачатии.
А потому, в конце концов, как Николай I ни пытался поладить с этой опутавшей его страну тайной сектой, разрулив по-турецки, своей смертью не довелось умирать и ему: для победы в Крымской войне масонам пришлось прибегнуть к его убийству.
Следующей жертвой масонов в нашем списке является царь демократ — Александр II.
Но не только склонностью к демократии отмечена его биография, но и прямым потворством ниспровергателям престолов — масонам:
«…по данным английской масонской литературы середины XIX века, “имеется указание на то, что с 1857 по 1866 год ложи были официально разрешены правительством Александра II, который, судя по многочисленным данным, сам принадлежал к английскому масонству” (ЦХИДК, бывш. Особый Архив, ф. 730, оп. 1, д. 172, лл. 15 и 18).
Н. Берберова со ссылкой на кн. В.Л. Вяземского сообщает, что Александр II еще до восшествия на престол был английским масоном. Масонами также были граф Панин и министр Лорис-Меликов (Берберова Н. Люди и ложи. Нью-Йорк. С. 171). Судя по характеру реформ Александра II, его увлечению либерализмом и той лавине преобразований, которые он и подобранные им министры обрушили на страну, так дело, видимо, и обстояло» [8] (с. 397).
Однако ж и его, как и Людовика XVI, Густава III, Павла I, предательства интересов своего народа, в угоду строителям всемирного концлагеря — «регулярного государства» Лейбница, не спасли: и этот масон пал жертвой гидры жидомасонской революции, вскармливаемой им же самим. Он очень любил заграницу, а потому, в угоду ей не только отдал Русскую Америку, но и отменил таможенные пошлины на границах своего государства, подставив его под разграбление странами с более мягким климатом. Но не учел при этом лишь одного: упразднив таможни, он лишил выгоды сидящего на них и получающего барыши паука — жида…
И вот какое наследие после убийства Александра II облагодетельствованными им жидами досталось Александру III:
«…руководящий слой чиновничества в России был весь пронизан немецко-польско-еврейским элементом. В таких условиях защищать русские национальные интересы и интересы Православной Церкви было не много желающих. Ведь и в самой России при Александре II было закрыто много церквей и большая часть церковноприходских школ. Именно поэтому новый Царь Александр III начал в кадровой политике именно с национального вопроса, сократив долю инородцев в высших эшелонах власти более чем в два раза: с 34% до 14%» [8] (с. 411).
То есть принявший правление в России монарх, что явилось для высаженных Петром на шее государства паразитов полной неожиданностью, впервые, пожалуй, за все три века царствования Романовых, проявил интерес не к созиданию при деятельном участии масонства мирового концлагеря, но к национальным интересам своей страны.
«Он первый гордо и честно заявил, что Россия для русских, что русский народ должен стать хозяином своей земли» [121] (с. 340).
И действительно, в его благословенное для русского человека царствование:
«Народ богател, сумма вкладов в сберегательные кассы увеличилась в 33 раза» [121] (с. 336).
После такого разве долго проживешь?
А потому насильственная смерть монарха в приведенном страшном списке вполне закономерна. Но это стало иметь видимость лишь теперь, когда явственно прорисовались контуры мотивировки его убийства врагами русского народа. Однако и тогда эта смерть выглядела уж очень подозрительной:
«…славившийся огромною силою и крепким здоровьем, государь скончался неожиданно для всех…» [18] (с. 51).
В пророчествах старца Илиодора Глинского, которые были известны еще в эпоху царствования Александра II, имеется описание явной предумышленности смерти монарха, вставшего на пути у жидомасонов революционеров:
«…сей звезды дни таинственно были сокращены. Се — звезда императора Александра III! — возвестил мне вещий голос» [18] (с. 53).
А непревзойденные способности таинственно сокращать жизнь как раз и имеют масоны. И вот, в данном случае, за какие перед все той же сектой «прегрешения».
Оказывается, что при Александре III:
«Закрывались костелы, в Польше [в западнорусских губерниях — А.М.], униаты приводились в “лоно православия”, подвергались жестокому гонению инородцы» [118] (с. 173).
То есть состав партии отравителей, предоставленным нам нынешними шаманами от истории, раскрыт ими же самими теперь вполне конкретно. Это поляки, униаты и прочие инородцы. И над всеми над ними — масоны как руководящее звено.
«Бывший французский министр иностранных дел Флуранс, потрясенный известием о кончине Императора Александра III, написал для “Золотой книги” нижеследующее: “Император Александр III был истинно Русским Царем, какого до него Россия не видала. Конечно, все Романовы были преданны интересам и величием своего народа, но, понуждаемые желанием дать своему народу западноевропейскую культуру, они искали идеалов вне России, вне мира чисто московского; они искали эти идеалы то во Франции, то в Берлине, а также отчасти в Швеции и в Англии. Император Александр III пожелал, чтобы Россия была Россией, чтобы она прежде всего была русскою, и сам он подавал тому личный пример. Он явил собою идеал истинно русского человека. В этом смысле память о нем навеки сохранится среди русского народа, видевшего в своем Царе чуть ни легендарного великого героя”» [121] (с. 339).
Масонам, что и понятно, Россия для русских не слишком-то и подходила. Ведь увеличение достояния ее народа сильно препятствовало задуманным ими бурям и потрясениям. Потому дни Императора были ими таинственно сокращены.
И если учесть, что следующий Русский Царь был зверски убит ими же, то получится, что цепь убийств прошла практически безпрерывно со времени отравления царицы Марии Ильиничны Милославской и до ритуального убийства Семьи последнего Русского Царя — Николая II!
Сократились они и у Павла I, заигрывавшего с масонством, но затем попытавшегося от него избавиться. Здесь помог осуществить заговор его же наследник — родной сын Александр. Но и его от преждевременной кончины не избавили заигрывания с теми же силами. И вот за какие прегрешения он впал у этой тайной секты в немилость. Сначала его реформы приводят ко вполне желаемому масонами результату:
«В 1812 году по инициативе главноуправляющего духовными делами иностранных исповеданий А.Н. Голицына в России было организовано Библейское общество» [156] (с. 223).
«…Библейское общество признавало себя выше всех частных церквей, выше православной и желало работать в интересах универсального, чистого христианства, включающего в себя все христианские вероисповедания. Руководил обществом масон А.Н. Голицын, он же — обер-прокурор Синода» [145] (с. 196).
Вот как отзывается о тех и даже последующих временах Филарет (Дроздов) Московский:
«Кажется, мы уже живем в предместье Вавилона, если не в нем самом» [145] (с. 197).
И вот это-то возглавляемое масоном общество, именуемое библейским:
«С 1820 г. …начало работу по переводу книг Ветхого Завета с еврейского оригинала [а еврейский, то есть хананейский, никогда оригиналом языка Библии не был — А.М.). В начале 1822 г. был опубликован перевод книги Псалмов, в 1823–1825 гг. началось печатание русского перевода Пятикнижия. Деятельность Российского библейского общества вызывала резкую оппозицию… со стороны Синода православной церкви, опасавшегося, что перевод Ветхого Завета на русский язык вызовет распространение ересей и будет способствовать росту влияния протестантизма и масонства. Уже в конце 1824 – начале 1825 г. отдельные тиражи Пятикнижия были сожжены на кирпичных заводах. В ноябре 1825 г. Александр I запретил выпуск в свет и использование уже подготовленных и напечатанных переводов» [156] (с. 223).
А когда, интересно, он был убит?
«…19.11 (1.12). 1825, Таганрог…» [137] (т. 1, с. 139).
То есть все в том же ноябре — сразу же после того, как вступил в противоречия с кагалом!
Кем убит?
В последнюю свою поездку на юг России он общался в основе своей с инородцами и иноверцами: немцами менонитами и поморскими духоборами, караимами и мусульманами. Причем с большим участием, являясь в те времена некоторым подобием главы нынешнего апостасийного МП, что российским императорам было присвоено еще Петром Первым, посещал молельные дома всеразличных сектантов, кирхи, мечети и синагоги:
«Александр I общался не только с христианами, но и с евреями и мусульманами» [21] (с. 28).
Вот как порой выглядели посещаемые им камлания мусульман, в частности, описываемое лейб-медиком Александра I, Д.К. Тарасовым, которому довелось присутствовать на одном из таких в Бахчисарае за неделю до смерти императора:
«…при государе я находился и был чрезвычайно удивлен молитвоприношением этих турецких монахов. Обряд их состоял в том, что они, среди мечети, в числе человек пятидесяти, стали в круг и начали с заметным усилием кланяться очень скоро и низко, производя при этом очень дружно и в такт восклицания, очень похожие на хрюканье свиней, и это продолжали до тех пор, пока от усталости начали некоторые из них падать в обморок. Каждого упавшего немедленно уносили в сторону, и старший из дервишей нагибался над ним и, казалось, что-то шептал ему на ухо. Прочие дервиши продолжали свое хрюканье, и когда несколько их попадало, тогда эта молитва и кончилась» [157] (с. 184).
И вот в каких антисанитарных условиях все это свинское хрюканье происходило:
«…во дворце бывших татарских ханов, столь же грязном и неудобном в действительности, сколько великолепном в стихах нашего великого поэта» [158] (с. 516).
Но не только хрюканьями мусульман, сопровождаемыми зловонием никогда не чищеных помещений, услаждал свой «утонченный» слух этот «Благословенный» отцеубийца — императорствующий масон-демократ. Там же, недалеко от Бахчисарая, он посетил и молельню крымских караимов:
«Государь входил в их синагогу… Потом его величество посещал начальника караимов, у коего была приготовлена великолепная закуска из всех богатых сластей Востока» [157] (с. 185).
А ведь, напомним, в то самое время, когда Россией правили наследники Петра Первого, упразднившего Патриаршество, Александр I являлся главой Русского Православия!
Что ему могло воспоследовать за такое антиканоническое общение с иноверцами?
То и воспоследовало. 29 октября (10 ноября) Александр II, сразу же после посещения традиционно загаженного мусульманского дворца с одержимыми хрюкающими дервишами:
«…поехал в Джуфут-Кале, главное место караимских колоний, где посетил несколько синагог…» [158] (с. 516).
И, что и следовало ожидать, доездился:
«Однажды после обеда в одной из синагог он почувствовал себя плохо [это произошло 10 ноября — буквально, спустя неделю после запрещения им выпуска фальсифицированных книг Ветхого Завета — А.М.], и 1 декабря 1825 г. [19 ноября по старому стилю — А.М.] умер в страшнейших муках. Врачи установили, что он был отравлен известным медленно действующим ядом “Аква тофяна”» [21] (с. 28).
То есть смерть от руки резников настигла его в тот же самый момент, когда он только лишь в самой малой степени посмел ослушаться стоящих за его спиной представителей кагала. И это после стольких лет неусыпной работы на него!
«…официально было объявлено, что он заболел тифозной лихорадкой» [159] (с. 212).
Но смерть этого покровителя масонства, что ни для кого не секрет, являлась явно насильственной, ни к каким лихорадкам не имеющая никакого и приблизительного отношения:
«От действия яда лицо его почернело. Хоронили императора в закрытом гробу» [159] (с. 212).
«…сделали восковую накладку, а гроб свинцовый в 80 пудов» [121] (с. 280).
«Потом, как “обычно” в таких случаях, распространили фальшивые слухи, что царь якобы уединился в Сибири и проживал там под именем Федора Кузьмича» [159] (с. 212).
Так что масонский след виден невооруженным взглядом во всех восемнадцати убиенных подряд наследниках и императорах Российской Империи!
Сущность возведенной с помощью все тех же сил расхитительницы нашего государства, среди сорок-воровок натворившей более всех «дел», названной именно за это «Великой», также просматривается вполне определенно. После столь удачно ею произведенного масонского переворота сразу несколько групп царедворцев, возможно и не догадываясь, что готовят престол именно для нее, совершили очередную запланированную масонством акцию по отъему престола у очередного престолонаследника. А потому и получили за свои услуги достаточно немалый куш от приобретенного этой немкой, скроенного Петром антирусского государственного образования:
«…императрица не поскупилась на чины, деньги, ордена и государственных крестьян. Григорий Орлов — камергер, Алексей — майор в Преображенском полку, обоим — ордена Александра Невского. Кирилле Разумовскому, Никите Панину, князю Волконскому — пожизненные пенсии по пяти тысяч рублей…» [160] (с. 40).
А ведь главными заводчиками данного предприятия были именно масоны:
«Вдохновителем заговора против Петра III был Панин, а главный участник переворота — Григорий Орлов, которые оба принадлежали к масонству и играли в нем видную роль» [121] (c. 160).
Вот что сообщает Андрей Болотов о попытке Григория Орлова втянуть его в готовящийся заговор. Болотов, несмотря на все старания Орлова, заподозрив что-то неладное, все же отклонил попытку сделать ему предложение принять участие в заговоре по следующим причинам:
«Более всего подозревал я, что не по масонским ли делам то было?
Принадлежал он, как то известно было мне, к сему ордену. И как он не однажды меня и в Кенигсберге еще ко вступлению в оный уговаривать старался, но я имея как-то во всю жизнь мою отвращение как от сего ордена, так и от всех других подобных тому тайных связей и обществ, не соглашался к тому никак; то приходило мне в мысль, не хотел ли он и тогда заманить меня в оный, и не за тем ли призывал меня с таким усилием, но истинной причины никак мне и в голову не приходило» [140] (письмо 95-е).
Истинной же причиной Григория Орлова, любовника Екатерины, являлась попытка склонить Болотова к участию в заговоре. И все потому, что не хотели шарахающиеся от тайных обществ люди, каковых в России было все же большинство, принимать участие в заговорах, случающихся в те времена один за другим. Вот по какой причине практически все главенствующие лица в «эпоху переворотов» имеют принадлежность к масонству.
Но Болотов, о чем и сам говорит, представляя собой человека все же православного, всеми силами желал не подпасть под чье-либо влияние. Наверное, он чувствовал (или прекрасно знал об этом?), что у масонов не только своя конспирация, чьи конечные цели ему никто не осветит, но и своя религия. А религия эта, что на сегодня выясняется, - культ поклонения масонскому идолищу - Бафомету:
Библиографию см. по:
Слово. Том 23. Серия 8. Книга 4. Реки вспять
Комментарии (0)