КУДЫ КРЕСТЬЯНИНУ ПОДАТЬСЯ?
Жаркий летний солнечный день 1966 года… В голубом сибирском небе шныряют стрижи, вычерчивая замысловатые фигуры, воробьи лениво купаются в кучках пыли на грунтовой дороге – центральной улице сибирского села Легостаево. Мы, я - второклассник Коля и моя младшая двоюродная сестрёнка Галя прибежали в центр села с улицы Горького. У «Сельпо» на пересечении центральной Советской и Кооперативной улицы на завалинке сидят два бородатых деда, одетых явно не «по сезону»: один, который высокий и сгорбленный, в выцвевшей холщёвой куртке, в видавших виды синих галифе и свежих яловых сапогах с, одетой явно не по сезону, старой солдатской шапкой с одним торчащим ухом и второй – совершенно седой, беззубый, коренастый в драной фуфайке и стоптанных валенках, на голове которого красуется зелёная полевая фуражка с треснутым чёрным лакированным козырьком. Деды сосредоточенно внимают новостям, доносящимся из новенького громкоговорителя- колокола, закреплённого на покосившемся, чёрном от времени деревянном столбе, к которому ведут обвисшие провода. Деды не просто сидят и слушают, они ещё курят и время от времени обмениваются многозначительными репликами: коренастый смалит «козью ножку»-самокрутку из пожелтевшей от времени газеты с пахучим самосадом, смешанным с казённой махрой и толикой «элитного» табачка из распотрошённых папиросок «Север», а долговязый попыхивает чёрной от времени самодельной трубочкой, набитой аналогичной табачной смесью, крепко зажав трубочку в громадной правой руке и перекрывая дымящийся зев трубочки заскорузлым тёмным пальцем. Кожа пучки большого пальца имеет ярко выраженную чёрно-рыжую насыщенную окраску. Время от времени большой палец согнувшись, прижимается к дымящемуся зеву трубочки, потом выпрямляется - давая возможность хозяину трубки насладиться клубами табачного дыма от ядрёной смеси, тлеющей в трубочке. Высокий – это наш родной дедушка Евтей Захарович, а коренастый и беззубый – его давний товарищ-одногодок и кум Тит Прокопьевич. Я знаю их страшную тайну – это при посторонних дедушки называют друг друга уважительно, по имени-отчеству, а когда они общаются с глазу на глаз (это касается и их общения друг с другом в моём присутствии) дедушки называют друг друга Евтюха и Титок.
«Начинаем нашу передачу для тружеников села!» - бодро вещает диктор центрального радио из алюминиевого колокола. Деды многозначительно переглядываются и сосредоточённо прислушиваются к голосу диктора из нового «люминевого» колокола, который намедни установил радиотехник «из самого Искитима» вместо вышедшего из строя чёрного рупора уличного громкоговорителя, памятного для сельчан ещё с времён войны.
Бодрый голос из алюминиевого колокола задорно рассказывал о достижениях колхозников Новосибирской области. У дедов настроение почему-то явно подпортилось… Тит Прокопьевич смачно сплюнул на землю и мрачно сказал: «Брехня! Вот гладко стелют! Однако, брешут, суки!...» Дедушка Евтей, пыхнув сизым табачным дымом, согласно кивнув, авторитетно подтвердил: «Точно, кум, брешут!…»
После этих незнакомых и непонятных слов, услышанных от дедушек, мы с младшей сестричкой Галей решили, что дедушке не до нас и решили вернуться домой на улицу Горького. Дедушка заметил наше движение в сторону дома, окликнул нас, сказал, чтобы мы его подождали и неторопливо, в развалочку зашёл в «Сельпо». По прошествию нескольких минут он спустился с крыльца и протянул мне кулёчек из плотной коричневой обёрточной бумаги: «Возьмите, конфетки, детки!». Мы с Галей радостно побежали домой, по дороге засовывая за обе щёки коричневые сладкие, в сахарной обсыпке подушечки и ириски.
Дома я сразу же подбежал к маме Вере. Мама – человек городской, учитель начальных классов, сейчас в отпуске, ходячая энциклопедия, источник многих моих знаний и человек, готовый всегда ответить на любой вопрос. Но вопрос: «Кто такие «суки», и почему они «брешут» из серебристого нового «колокола»?» по-настоящему озадачил маму Веру… Она помолчала, внимательно посмотрела на нас и поинтересовалась, где мы услышали эти не совсем хорошие слова. Минутку подумав, она тактично объяснила, что «суки»- это нехорошие люди. А «брешут» – значит говорят неправду. Я согласился, но выразил недоумение-почему нехорошие люди рассказывают на всю страну из нового «колокола»…
А теперь, дорогие Читатели перенесёмся во времени и я расскажу Вам о двух уважаемых собеседниках у «Сельпо» ту информацию, которая стала мне известна спустя многие годы, уже тогда, когда я сам стал достаточно взрослым.
Переселенческая контора. Фото начала XX века
Мой прадед Захар Петрович Мильшин покинул своё родное село Никитское (Тростянец) Лисичанской волости Грайворонского уезда Курской губернии (теперь Борисовский район Белгородской области) вместе со всем своим семейством, с сыновьями и дочерьми, нехитрым домашним скарбом в начале ХХ века после Столыпинской реформы переехали по недавно построенной Транссибирской железной дороге в село Зимовьё (Ганюшкино Зимовье) Маслянинской волости Барнаульского уезда Томской губернии — переселенческий пункт на, оживлённом по тем временам, Барнаульском тракте. Тракт Томск-Барнаул с его продолжением на юг - Чуйским трактом, являлся настоящим сибирским «шёлковым» путём, который идёт до столицы китайских уйгуров - Урумчи. У большинства курских переселенцев маршрут переселения включал два этапа, первый из которых представлял проезд в Томскую губернию на переселенческий пункт, а по прошествию некоторого времени – переезд и обоснование в более подходящем и интересном для постоянного проживания переселенцев месте.
Бердские скалы "Зверобой" в окрестностях деревень Новососедово и Архиповка
Захар Петрович со всем семейством через два года перебрался на постоянное место жительства в деревню Архиповка Легостаевской волости Мариинского уезда Томской губернии (сейчас Искитимского района Новосибирской области). То время хорошо характеризуют воспоминания жителя Ордынского Барнаульского уезда деревенского жителя Г.М.Корноухова: «С проведением «чугунки» в Сибирь хлынула масса переселенцев из европейских губерний России. «Рассейского» мужика гнало в Сибирь малоземелье, и ехал не каждый. Ехал «рысковый» мужик, решительный, напористый... Возбуждённый мужик». То есть взаимоотношения старожилов, переселенцев, бродяг и ссыльных были сложными. Поэтому родственники и старались «кучно» держаться друг друга.
Переселенцы на фоне столыпинских вагонов. Фото начала XX века.
Деревня Архиповка располагалась в живописнейшем месте, в предгорье Салогирского кряжа, в междуречьи бурной Берди и малых речек Мурашихи, Ичка и ручья Китерни. До ближайшего села Новососедово было три версты. Захар Петрович и его сыновья получили серьёзные отрубы земли. Землю нужно было отвоевать у мелколесья, березняков-«колков». Построили дома-срубы прямо на берегу Китерни.
Евтей Захарович (мой дед по отцу) после объявления мобилизации был призван осенью 1914 года в действующую армию и отправился на германский фронт. В 1915 году, после боёв в мазурских болотах Евтей попал в австрийский плен. В то время в Австрии для русских пленных были возможны сравнительно щадящие условия существования: Евтей находился не в лагере, а работал в хозяйстве зажиточного австрийского хозяина-«байера» как называл его дед, «выкупившего» его у австрийских военных. Хозяин сразу выделил работящего рослого парня из нескольких работающих. Евтей освоил несколько специальностей: слесаря, кузнеца, жестянщика... В 1918 году, после выхода Российской империи из войны, Евтей отказался от предложения «байера» остаться навсегда в Австрии и принял решение возвращаться в охваченную революцией Россию. Весной 1918 года Евтей доехал до Никитского, был вынужден на долгое время остановиться в семье сестры отца, поскольку в дороге заразился сыпным тифом, долгое время болел. Выздоровев, в конце года выехал в Сибирь в Архиповку.
Попал, что называется «из огня да в полымя…» Зимой 1919-1920 г.г. в этих краях проходили бои «красных» с колчаковской армией. В декабре 1919-го Евтея колчаковцы подрядили в мобилизационном порядке для перевозки фуража и продовольствия в Новониколаевск. К Новому 2020 году усталый расстроенный Евтей вернулся из Новониколаевска без коней и саней, с располосованной колчаковскими нагайками спиной и бумажкой-распиской за подписью Верховного, что имущество будет возвращено или компенсировано «после окончательной победы над большевиками».
Боевые действия сместились дальше на Восток. А жизнь продолжалась своим чередом… Евтей «укоренился», обзавёлся приличным наделом земли – «отрубом», зажиточным хозяйством, построил крепкий дом-пятистенок, крытый железом, что в те времена было редкостью, обзавёлся скотиной. Евтей сам смастерил несколько сельскохозяйственных орудий — борону, сеялку, веялку, молотилку, умело управлялся с конями. Евтей взял замуж Домну, видную, работящую дивчину из соседней деревни Малиновки – дочь переселенца Ефима Серникова из Черниговской губернии.
Евтей Захарович и Домна Ефимовна Мильшины дер.Архиповка
Словом, у братьев Мильшиных были обширные хозяйства, но наёмных батраков они не держали, управлялись своими силами. Семьи у всех детей Захара Петровича были немалые. У Егора Захаровича в доме росло шестеро детей: старший Митрофан, Николай, Иван, Фёдор и сёстры Анастасия и Александра. У Евтея росло четверо сыновей Дмитрий, Михаил, Виктор, Николай (мой отец) и дочь Галя. В хозяйстве у каждого брата насчитывалось не менее четырёх коней, пара жеребят, до пяти коров, овцы, козы, свиньи, птица. Евтей был прекрасным наездником, любил и хорошо знал коней, мог лечить и оказывать первую медпомощь раненым лошадям, умел лечить травами, шорничал, изготавливал и ремонтировал конскую сбрую. В начале 30-х жёстко развернулась компания сплошной коллективизации. Ночами не спали мужики с жёнами — после описи имущества и предупреждения «по-твёрдому» Евтей и Егор с жёнами думали-гадали, что делать со своим хозяйством, ведь боязно отдавать животину и сельхозорудия, сеялки-веялки в общее, колхозное пользование. Тем более, что в колхоз первыми вступили комсомольцы и «босяки», деревенские жители, которые и корову-то с лошадью держать не хотели, перебивавшиеся случайными подработками и подённой работой — помогали пахать, косить, молотить, жать хозяйственным крестьянам-однодворцам. После долгих бессонных ночных раздумий дедушка и бабушка весной 1932 года решили вступать в колхоз имени товарища Эйхе.
Дед Евтей стал работать в колхозе конюхом, дабы и к своим коням быть поближе... Ночами как мог лечил израненных искалеченных животных. Отец вспоминал, что однажды застал дедушку плачущим у любимого коня, который сквозь слёзы ругал нерадивых колхозников, которые по его словам: «Загубят , злыдни, добрую животину…»
Тит Прокопьевич и его сыновья в отличие от деда Евтея в 20-е годы партизанил, а потом вступил вместе с двумя старшими сыновьями в ряды Красной армии. Они геройски сражались, прошли всю Гражданскую, были награждены именным оружием. В середине 20-х вернулись в Легостаево. Быстро отстроились, обзавелись крепким хозяйством, стали крепкими середняками, можно сказать даже «кулаками», так как у них в хозяйстве работали и наёмные работники. Коллективизация в Легостаевском районе проходила очень туго. Новость об организации колхоза встретили настороженно. Тит Прокопьевич с сыновьями встретили комсомольцев из отряда продразвёрстки во главе с искитимским комиссаром в конце 1932 года с оружием в руках… Хозяйство Тита Прокопьевича было раскулачено, его и сыновей осудили и отправили через Искитим этапом в лагеря. Семьи без кормильцев были отправлены на поселение в суровый и болотистый северный Нарымский край…
Мастеровитые, наиболее зажиточные крестьяне Архиповки, не пожелавшие вступить в колхоз, после предупреждения «по-твёрдому» были признаны кулаками и высланы в суровый и болотистый Нарымский край. Многие там и сгинули, не вернувшись домой. Для деревни насильственная коллективизация имела по прошествии времени разрушительные последствия. Архиповка в конце 30-х годов фактически перестала существовать. Оставшиеся селяне в конце 30-х-начале 40-х перебрались в более крупное районное село Легостаево. Перестал существовать и колхоз им. товарища Эйхе.
Тит Прокопьевич вернулся седым измождённым стариком в родное Легостаево только в 1953 году, а сыновья-бывшие красноармейцы так и сгинули в северных сибирских лагерях…
Как тут не вспомнить знаменитый эпизод из знаменитого фильма братьев Васильевых «Чапаев»: «Белые пришли – грабят, красные пришли – грабят, ну куды крестьянину податься?...»
А совсем недавно мне попалась на глаза заметка о «трудовом» и жизненном пути товарища Роберта Индриковича Эйхе, чьим именем был назван колхоз, членом которого стали в начале 30-х годов мои дед Евтей и бабушка Домна и в честь которого, кстати, был назван выдающийся советский поэт Роберт Рождественский.
Роберт Индрикович Эйхе (1890-1940) - латыш, профессиональный революционер) см. .
Родился 31 июля 1890 г. в Курляндской губернии в семье латышского батрака. Получил начальное образование.
В 15 лет стал членом социал-демократической партии Латышского края. Многократно арестовывался. В октябре 1914 г. приговорен к пожизненной ссылке на поселение в Сибирь. Весной 1917 г. возвратился в Латвию, откуда, после падения Советской власти, перебрался в Россию.
С 1924 года зампредседателя Сибревкома, в дальнейшем первый секретарь Новосибирского обкома партии (1929-1930 г.г.), с 1930 – первый секретарь Западно Сибирского крайкома ВКП(б).С конца 1937 года нарком земледелия СССР.
Организатор коллективизации и раскулачивания. Был членом комиссии «для выработки мер в отношении кулачества», сформированной Политбюро 15 января 1930 г. во главе с В. М. Молотовым. 30 января 1930 Политбюро, доработав проект комиссии Молотова, приняло постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации».
Историк Ю. Н. Жуков пишет: «В 1930 г. жёсткий, волюнтаристский стиль работы Эйхе, слишком наглядно продемонстрировавшего свою предельную некомпетентность, вызвал резкий и открытый протест большой группы ответственных работников Сибири. Однако именно они, а не Роберт Индрикович, были сняты со своих должностей.»
10 февраля 1933 г. выступал против неумеренной высылки в Западную Сибирь спецпоселенцев, сообщая Сталину:
«Это предложение совершенно нереально, объяснимо только тем, что товарищи, составляющие намётку плана, не знакомы с условиями севера. Какие бы материальные ресурсы в помощь краю центр ни выделил, это количество людей завезти, расселить, создать минимальные условия для зимовки за лето 1933 г. не можем.
Эйхе сообщал, что даже после большой подготовки Западная Сибирь сможет принять вместо одного миллиона 250—270 тыс. человек.
В 1931 году бюро Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) приняло Постановление «О ликвидации кулачества как класса»: с 10 мая по 10 июня по спущенной сверху разнарядке было «раскулачено» 39’788 семей.
В телеграмме Сталину от 7 марта 1933 года Эйхе предлагал «принять, устроить на Нарымском, Тарском севере 500 тыс. спецпереселенцев».
В 1934 г., в ходе хлебозаготовок, Эйхе истребовал от Политбюро право давать санкцию на высшую меру наказания на подведомственной ему территории в течение двух месяцев — с 19 сентября по 15 ноября.
На состоявшемся 26 января — 10 февраля 1934 г. XVII съезде ВКП(б) Эйхе выступил 27 января вторым в ходе обсуждения Отчётного доклада Сталина. Был избран членом ЦК ВКП(б).
1 февраля 1935 г. на Пленуме ЦК ВКП (б) избран кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП (б).
На декабрьском 1936 г. пленуме ЦК ВКП(б), на котором Николай Ежов докладывал об «антисоветских троцкистских и правых организациях», Эйхе резко выступил против бывших товарищей по партии:
«Факты, вскрытые следствием, обнаружили звериное лицо троцкистов перед всем миром… Вот, т. Сталин, отправляли в ссылку несколько отдельных эшелонов троцкистов, — я ничего более гнусного не слыхал, чем то, что говорили отправляемые на Колыму троцкисты. Они кричали красноармейцам: «Японцы и фашисты будут вас резать, а мы будем им помогать». Для какого чёрта, товарищи, отправлять таких людей в ссылку? Их нужно расстреливать. Товарищ Сталин, мы поступаем слишком мягко.»
Руководил «чисткой» партийного и хозяйственного аппарата, что вызвало беспрецедентную волну арестов. Руководил развёртыванием массовых репрессий в Сибири. Входил в самую первую из троек периода Большого террора (утверждена постановлением Политбюро 28 июня 1937 г.), вынесшую тысячи смертных приговоров во внесудебном порядке.
За 1937 год тройка НКВД Западной Сибири, в которую входили Эйхе и Заковский, осудила 16 553 человек, в том числе 4 762 — к расстрелу, 8 576 — к отправке в лагеря, 1 456 — в ссылку, 1 759 — к высылке.
Эйхе стремился лично направлять работу сибирских чекистов, вмешивался в дела НКВД. В некоторых случаях приходил в управление НКВД и присутствовал на допросах.
В 1937 году тройкой под руководством Эйхе были репрессированы 34 872 человека по делам «Белогвардейско-монархической организации РОВС», «Сибирского филиала Трудовой Крестьянской партии», «Церковно-монархической повстанческой организации» и другим.
В конце октября 1937 г. был назначен наркомом земледелия СССР. До 29 октября 1937 г. этот пост занимал М. А. Чернов, осуждённый по делу право-троцкистского блока и расстрелянный 15 марта 1938 г.
По характеристике В. И. Черноиванова, «он (Эйхе) принял правила поведения, которые диктовала обстановка того времени. Все недостатки в сельском хозяйстве Эйхе стал объяснять вредительством».
Все недостатки в сельском хозяйстве Эйхе объяснял так называемым «вредительством».
Был членом ЦИК СССР. 12 декабря 1937 г. избран депутатом Совета Союза Верховного Совета СССР 1-го созыва от Новосибирской области.
Но времени Эйхе Роберту Индриковичу было отпущено мало. Клеймивший «вредителей» и «врагов народа», он сам был репрессирован по указанию И.В.Сталина и решению Л.П.Берия, объявлен врагом и арестован 23 апреля 1938 г, растрелян 4 февраля 1940 года. Реабилитирован посмертно по инициативе «коллеги» по репрессиям Н.С.Хрущёва…Похоронен на Донском кладбище, общее захоронение 1.
Эйхе Роберт Индрикович первый секр Сибирского крайкома 1938 год
Роберт Индрикович был женат на Евгении Евсеевне Эйхе-Рубцовой (1898 — 26 августа 1938), которая после переезда в Москву обучалась в Московском медицинском институте (на момент ареста — на 2-м курсе). Она также была репрессирована вместе с мужем.
Цветной портрет работы Художника Виктора Дерюгина
В конце 1937 года колхоз имени товарища Эйхе был расформирован и влился в состав архиповского колхоза им. Первого Мая. В 1949 колхоз поглощается колхозом «Путь к коммунизму», затем в 1953 легостаевским колхозом им. Булганина (с 1957 года колхоз «Сибиряк» ).
Вот таким образом сложилась судьба трёх разных людей –Евтея Захаровича, Тита Прокопьевича и Роберта Индриковича, имеющих прямое отношение к уже не существующей деревне Архиповка, в которой родился мой отец и её колхозу им. тов. Эйхе...
И опять вернёмся к традиционному русскому вопросу уже сегодняшнего дня: «Белые пришли- грабят, красные пришли – грабят, либералы-капиталисты пришли – опять грабят!..И куды ж бедному крестьянину податься?...»
А никуда не нужно подаваться!
Жили здесь, в России, на этой земле, живём и будем жить…
Здесь на берегах речушки Китерня была деревня Архиповка...
Только, ради Бога, не нужно нам рассказывать про лапотную немытую царскую Россию, Советский Союз с галошами, о жутком сатрапе Сталине, о душке-«освободителе» Никите Сергеиче, о «просветителе» и «спасителе Германии и всего Мира» Горбачёве, о «правдорубе»-устроителе России Солженицыне, про беспробудного «государственника», про «святые» 90-е и про либерально-демократический просвещённый Запад, заботящийся о всём и о всех в этом неспокойном и пёстром Мире, который по утверждениям наших либералов иногда заблуждается, ошибается, ну самую малость...
Разберёмся сами, время всех расставит на свои места!…
Знаем, помним, не простим!…
Хорошо там, где нас нет! Мы жили за стеной – жили скромно, но с достоинством, с уверенностью в завтрашнем дне. Стену общими усилиями разрушили – все теперь свободны, кому страна и народ не нравится- милости просим, на все четыре стороны!..Пожалте, к своим детям-студентам в лучших западных университетах, друзьям, родственникам, виллам, недвижимости, своим духовным ценностям и идеалам, наконец, поближе!
Цветных революций нам не нужно, мы уж как-нибудь сами, сами,…без революций…
Глядя же на просветлённые лица российских медиа-персон таких как Эрнст, Соловьёв, Брилёв, Киселёв, Венедиктов, Собчак, Малахов, Галкин, Ургант, Сванидзе, Млечин, Швыдкой&Co и слушая их очередную пургу о нас и нашей жизни так и хочется повторить вслед за дедами из уже далёких 60-х: «Брехня! Брешут,......»
Хватит врать!....
Комментарии (0)