История,Альтернативная история,История России,СССР

Куликовская битва: военный аспект

КУЛИКОВСКАЯ БИТВА: ВОЕННЫЙ АСПЕКТ

События Куликовской битвы неоднократно привлекали внимание наших военных историков. Первым из них стал генерал-лейтенант князь Н. С. Голицын, посвятивший в своей книге «Русская военная история» [ч.1, 1877] отдельную главу Куликовской битве. Впоследствии на эту тему писали известный военный историк Д. Ф. Масловский [ «Военный сборник, 1881, № 8–9]

Эти историки рассматривали главным образом военные аспекты Куликовской битвы — стратегию и тактику сторон, оперативное искусство полководцев, организацию войск и способы ведения боя. Попутно им удалось сделать множество чрезвычайно любопытных наблюдений. Добавим, что Д. Ф. Масловский лично побывал на Куликовом поле и посмотрел на него глазом военного человека. Отметив, что историки «расходятся в изложении даже фактов, нужных для выводов, в особенности по отношению к ходу битвы», Масловский особо подчеркивает, что «нельзя не обратить внимания, что осмотр полей сражений, в особенности классических, для каждого из военных крайне интересен не только в смысле удовлетворения любознательности, но и для совершенно ясного представления себе всего хода дела» [Масловский, с. 207].

На что же обратили внимание военные?

Определенные сомнения вызвали мотивы действий обеих сторон. Не говоря об этом прямо, это, тем не менее, ясно дает понять Д. Масловской: «Сила и цель действий Мамая произвели сначала сильное впечатление, в особенности на духовенство. Дело представлялось в том виде, что в состав войск Мамая входили, кроме всех татарских и половецких сил, еще наемные дружины закаспийских мусульман, алан, черкес и крымских фрягов (генуэзцев); наконец, было известно, что Мамай заключил союз с Ягайло Ольгердовичем Литовским. Целью действий Мамая, по слухам, было полное порабощение России, совершенное истребление русских князей и замена их ханскими баскаками. В заключение татары грозились истребить и веру православную, заменив ее магометанством». Трудно не заметить в этом отрывке некоторой доли иронии.

Резкое неприятие военных историков вызвали безумные цифры, показывающие количество участвовавших в битве с обеих сторон войск, которые приводятся в памятниках Куликовского цикла: четыреста тысяч, семьсот тысяч, миллион двести тысяч! Эти цифры вызывали сомнение даже у неспециалистов, а уж военные просто высмеяли эту астрономическую цифирь. «Хотя всеобщий характер ополчения очевиден, однако численность русской рати источники, безусловно, преувеличивают, — отмечает генерал-майор Е. А. Разин. — Великое Московское княжество даже в союзе со всеми русскими княжествами не могло выставить такой рати» [Разин, с. 217]. «Численность войск явно завышена, — считает полковник А. А. Строков. — Русское войско имело не более 100 тысяч человек. Но и эта цифра для тех времен была исключительно велика. В тот период ни одна западноевропейская страна не могла выставить на поле сражения такого громадного войска» [Строков, с. 287].

Генерал-майор Е. А. Разин, чтобы опровергнуть эту явно несуразную арифметику, произвел собственный расчет возможной численности рати Дмитрий Донского, исходя из численности населения Северо-восточной Руси во второй половине XIV века, и вот что у него получилось:

«Для приблизительного подсчета населения Русского государства, позволяющего определить возможную численность войска, можно воспользоваться данными, относящимися к XVI веку, с поправкой в меньшую сторону для XIV века. Подсчитано, что в границах того времени, исключая Сибирь, было 220 городов. Самые крупные города — Новгород, Псков и Москва — имели до 20 тысяч каждый… Если предположить, что в 50 городах насчитывалось по 3 тысячи, а в 166 городах по 1 тысячи жителей, то получится, что во всех городах, включая и крупные, жило 341 тысяч человек.

Имеются также данные о сельском населении… В среднем можно считать около 300 деревень в уезде, что в 220 уездах составит 66 тыс. деревень. Селения до 100 дворов были исключением, преобладали деревни в 2–3 двора. В каждой деревне в среднем можно считать по 5 дворов. В таком случае окажется 330 тыс. дворов, а в каждом дворе — один мужчина 15 лет и старше. Для определения общей численности населения Руси в XVI веке историк Чечулин предложил коэффициент — 3,266, введя который получим 1078 тысяч жителей деревни.

Следовательно, в городах и деревнях в XVI веке на всей территории Русского государства в границах того времени насчитывалось 1420 тысяч жителей, из них мужчин от 15 лет и старше — 435 тысяч. Духовенство и монахи составляли не менее 10 процентов, старики свыше 60 лет — около 5 процентов (их мы исключаем из мобилизационных расчетов). Остается всего 360 тысяч, из которых вряд ли можно было привлечь в войско свыше 10–15 процентов, что составит 36–54 тысяч воинов. Но ведь эти данные относятся к XVI веку.

В обстановке непрерывных войн XIV в. плотность населения не могла быть высокой, вряд ли более 5 человек на один квадратный километр, что дает 250–300 тысяч жителей в Великом Московском княжестве. При высоком мобилизационном напряжении в 10 процентов, что мало вероятно по тому времени, могло быть собрано 25–30 тысяч воинов, из которых не менее 5 тысяч человек было оставлено в Москве, в качестве стратегического резерва. Следовательно, в поход выступило 20–25 тысяч воинов. Все другие княжества могли дать 25–30 тысяч воинов.

Общая численность русской рати, вероятно, не превышала 50–60 тысяч человек, то есть она была во много раз меньше цифр, имеющихся в летописях».

[Разин, с. 271–272.]

Генерал-майор Е. А. Разин так объясняет несоответствие между сообщениями источников и реальными мобилизационными возможностями Московского княжества: «Тысяча» была административной единицей, которую выставляли город или его часть во главе с тысяцким воеводой. В таком случае «тысяча» насчитывала столько воинов, сколько мог выставить данный город, а это всегда было значительно меньше арифметической тысячи. «Тысяча» могла иметь несколько сотен воинов. Сотня также являлась административной, а не арифметической единицей и, как правило, имела меньше ста воинов. В таком случае, под командованием 23 русских князей и воевод могло быть свыше 200 «тысяч», насчитывающих в четыре раза меньше воинов. При учете этих предположений сообщения летописцев становятся правдоподобными» [с. 273]. Кстати, еще В. Н. Татищев полагал, что число русской рати было не более чем в 40 тысяч [Татищев, История Российская, т. 5, М.-Л., 1965, с. 144, прим. 281].

Что касается численности Мамаева войска, то Л. Г. Бескровный определяет его в 50–60 тысяч человек [Бескровный Л. Г. Куликовская битва.//В сб.: Куликовская битва. М., с. 224].

Говоря о составе русской рати, военные историки отмечают, что «преобладающим родом оружия была конница. Пехота предназначалась преимущественно для обороны городов, но в числе героев Куликовской победы, достоверно, была и пехота, хотя и в незначительном числе» [Масловский, с. 215]. Е. А. Разин считает, что у Дмитрия Донского было 30 тысяч конницы и 20 тысяч пехоты. В войске имелось не менее 5 тысяч заводных лошадей и до 5 тысяч пароконных подвод.

Следует помнить, что значительная часть опытных воинов уже полегла в боях с Арапшой и Бегичем. В побоище на Пьяне были разбиты дружины переславская, юрьевская, муромская, ярославская и нижегородская. Отсюда — низкое профессиональное качество Куликовской рати. В бой, по сообщениям летописцев, пошло много «небываль-цев» — новобранцев. Кстати, и Мамай набирал наемников по этой же причине.

Что же касается состава русского и татарского войск, то вот мнение нашего известного специалиста-оружиеведа, сотрудника ГИМ М. Горелика: «У князя Дмитрия в войсках, кроме русских воинов, находились литовские дружинники князей Андрея и Дмитрия Ольгердовичей, численность которых неустановима — в пределах 1–3 тысяч. Более пестрым, но далеко не настолько, как любят это представлять, был состав Мамаева войска. Не стоит забывать, что правил он далеко не всей Золотой Ордой, а только ее западной частью (столицей ее был отнюдь не Сарай, а город с забытым ныне названием, от коего осталось огромное, нераскопанное и погибающее Запорожское городище). Большинство войска составляла конница из кочевых потомков половцев и монголов. Немалыми могли быть и конные соединения черкесов, кабардинцев и других адыгских народов (черкасов), конница осетин (ясов) была малочисленной. Более или менее серьезные силы и в конницу, и в пехоту могли выставить подвластные Мамаю мордовские и буртасские князья. В пределах нескольких тысяч были отряды конных и пеших «бесермен» — мусульманских жителей золотоордынских городов: они вообще воевать не очень любили (хотя, по отзывам иноземцев-современников, храбрости им было не занимать), да и основное число городов Золотой Орды, причем наиболее многолюдных, находилось не в Мамаевой власти. Еще меньше в войске было умелых и стойких воинов — «армен», то есть крымских армян, а что касается «фрязей» — итальянцев, то столь излюбленная авторами «черная (?) генуэзская пехота», идущая густой фалангой, является плодом, по меньшей мере, недоразумения. С генуэзцами Крыма у Мамая в момент войны с московской коалицией была вражда — оставались лишь венецианцы Таны-Азака (Азова). Но там их было — с женами и детьми — лишь несколько сотен, так что эти купцы могли лишь дать деньги на наем воинов. А если учесть, что наемники в Европе стоили очень дорого и любая из Крымских колоний могла содержать лишь несколько десятков итальянских или вообще европейских воинов, число «фрязей» на Куликовом поле, если они туда и добрались, далеко не доставало до тысячи» [Горелик, с. 6]. Кстати, наличие в войске Мамая «фрязов» вызвало удивление и у писателя С. Н. Маркова: «Где смогли достать консулы Кафы и Судака отряд генуэзской пехоты? Гарнизоны крепостей в Крыму состояли из двух десятков солдат, барабанщика и трубача, да еще нескольких конных полицейских». [Марков С. Н. Земной круг. М., 1976, с. 129].

Сколько дней продолжался марш русской рати к Куликову полю, а равно и по каким путям, в точности неизвестно [Масловский, с. 220]. «Числа посещения Дмитрием Троицкого монастыря и игумена Сергия, возвращения его в Москву, выступления и нее и прибытия к Дону означены у наших историков и в «Древнем сказании о победе Дмитрия над Мамаем» (издано Снегиревым в 1829 году) различно и, по расчету времени и расстояний, отчасти не совсем кажется вероятным» [Голицын, с. 186, примеч.]. Д. Ф. Масловский полагает, что марш от Москвы до Коломны (приблизительно 90—100 верст) войска сделали за четыре дня. «От Коломны — к устью Лопасни, откуда к Непрядве около 190 верст (прямо по карте), пройдено в 11 дней, но, не считая: а) остановки у Лопасни, б) переправы за Оку и в) не приняв в расчет, когда в действительности прибыли последние части к Непрядве» [Масловский, с. 226]. Генерал-майор Е. А. Разин считает, что «за 7 суток русская рать прошла около 125 километров (средняя скорость похода — около 18 километров в сутки» [Разин, с. 276]) (рис. 5.23).


 

Рис. 5.23. Движение войск к Куликову полю (по П. Карышовскому) 

 

У А. А. Строкова недоумение вызвала цель марша русской рати от Коломны к переправе у Лопасни: «Почему Дмитрий отказался от переправы через Оку около Коломны и предпочел совершить кружное движение примерно на 60 километров в сторону от Коломны, вблизи устья реки Лопасни, где и переправились войска на другой берег Оки? На этот вопрос источники не дают прямых объяснений» [Строков, с. 285]. Можно лишь предполагать, считает Строков, что Дмитрий Донской хотел избежать марша по наиболее населенной части Рязанской земли и, может быть, предотвратить военное столкновение с рязанским князем Олегом, перешедшим на сторону Мамая. Но это объяснение совершенно неудовлетворительное. Во-первых, идя по населенной местности, легче снабжать войско продовольствием. А во-вторых, Дмитрий Донской шел не на охоту, а на войну, если верить источникам — с Мамаем и его союзниками, Олегом Рязанским и Ягайло. Зачем же ему надо было уклоняться от столкновений с ними? Да и само понятие «предотвратить столкновение» относится, скорее, к водителю автомобиля, когда он летит прямо на фонарный столб. Но Олег Рязанский — отнюдь не фонарный столб, стоящий на месте, он так же был свободен в передвижениях, как и Дмитрий Донской, и встреча противников могла произойти где угодно. Так что смысл маневра к устью Лопасни по-прежнему совершенно неясен. Единственным отчасти вразумительным объяснением может быть предположение генерала Е. А. Разина, что «для организации похода против татар большое значение имел выпас лошадей, так как зерновой фураж у русских всадников был весьма ограничен и обычно сберегался ко дню боя. Этот вопрос, безусловно, оказал влияние на выбор маршрута похода, который мог проходить лишь по долинам рек с заливными лугами» [Разин, с. 273–274].

Особый интерес у военных историков вызвала топография места, где, как считается, состоялась Куликовская битва. «Берега рек Дона и Непрядвы очень круты и во многих местах представляются в виде обрывов. Если бы армии пришлось отступать после проигранного дела, то положение ее было бы критическим… Вообще операции на обширном Куликовском поле, в положении русской рати 1380 г., имеют все невыгоды действия в мешке» [Масловский, с. 229]. При этом фронт русских войск рассекался оврагами: «Рыбный и Большой овраги разъединяют боевой порядок, построенный тылом к точке соединения рек Непрядвы и Дона, но по мере удаления на юг это неудобство сглаживается и тогда только овраги эти опасны при отступлении» [Масловский, с. 283]. Вместе с тем военные историки отмечают, что фланги русского войска могли быть надежно прикрыты мелкими речками и оврагами, которые, впрочем, затрудняли и действия русских: «Южная граница… пространства только с первого взгляда кажется открытою; овраги бывших рр. Курцы и Смолки, впадавших в Дон, и таковые же овраги Среднего и Нижнего Дубяка, впадавших в р. Непрядву, сходясь между собою в вершинах, замыкали эту, по-видимому, открытую, южную границу поля битвы. В настоящее время помянутые речки пересохли, но берега оврагов и ныне свидетельствуют о бывшей оборонительной их силе. У верховьев речек, между нынешними селениями Хворостянка (Дубики), Калешево и между дд. Даниловкой и Ивановкой скаты оврагов в настоящее время представляются в виде небольших складок местности, но по мере приближения от центрального пункта (Красный Холм) к помянутым деревням и далее к стороне Непрядвы и Дона (то есть от Хворостянки, Дубики и Даниловки на запад, а от Ивановки, Калешево и Загорья на восток), крутизна скатов оврагов увеличивается, и у главных рек этого района (Непрядва и Дон) берега оврагов бывших речек делаются настолько круты, что и в настоящее время, при отсутствии лесов, они окажут влияние на действия кавалерии, а именно: конница, наступающая на Монастырщину (или обратно), свободно может действовать в центре, в окрестностях, где ныне стоит памятник. Маневрирование же кавалерии (наступающей с юга на север) вправо или влево от помянутой центральной местности и в настоящее время будет затруднительно и в некоторых случаях совершенно невозможно. Если же принять в расчет свидетельства исторических документов, что овраги эти были покрыты лесом, то само собою следует, что в то время они были совершенно недоступны для конницы, по крайней мере, около устьев этих речек… При наступлении неприятеля с юга охват правого фланга войск, занимающих помянутое пространство, прикрывался лесистыми оврагами речек Н. Дубяк и Непрядвы, а охват левого фланга реки Курцею, а за ней — Смолкою и Доном». [Масловский, с. 229–230]. Не имея возможности охватить фланги, татары, считает Масловский, просто «продавливали центр и левый полк массою, от которой и дышать трудно было, давили на пространстве каких-нибудь 4–4,5 версты».

Эти наблюдения Масловского совершенно не были учтены последующими историками, и на любой схеме Куликовской битвы можно видеть, как татарская конница лихо чешет через непроходимые для кавалерии овраги…

Е. А. Разин уточняет дату переправы русского войска через Дон: «Некоторые историки (Голицын, Масловский и другие) считают, что русские войска форсировали Дон в ночь с 7 на 8 сентября, что мало вероятно и не соответствует изложению этого факта в «Сказании о Мамаевом побоище» и в Никоновской летописи. Вряд ли в тумане, утром, сразу после переправы можно было выстроить для боя многочисленное войско на большом поле. В такой обстановке полки перемешались бы и русская рать не сумела бы своевременно изготовиться к бою» [Разин, с. 277]., По мнению Разина, переправа началась 6 сентября и закончилась в ночь на 7 сентября. 7 сентября состоялись первые схватки передовых частей.

Д. Ф. Масловский отмечает пассивность Мамая непосредственно перед самой битвой: «Бросается в глаза: почему татары дозволили совершиться спокойно движению нашей армии утром 8-го сентября, когда они с вечера уже почти что занимали овраг Н.-Дубика, а следовательно, легко могли занять верховье р. Смолки раньше русских? Если шатер Мамая был уже на «Красном холме» к вечеру 7-го сентября, то, конечно, впереди были части татарских войск, которые могли предупредить занятие русскими позиции, столь невыгодной для татар… От почина действий татары отказались с начала кампании», — еще раз подчеркивает Масловский [Масловский, № 9, с. 25]. Но стоило ли тогда Мамаю огород городить — начинать поход на Москву, если он, по существу, добровольно отдал инициативу Дмитрию, пассивно ожидая своей участи? Могло ли быть такое?

Неясен и тактический замысел Мамая. А. А. Строков считал, что Мамай стремился разбить, прежде всего, левое крыло боевого порядка русских, чтобы отрезать их от переправы и прижать к Непрядве, а Дмитрий Донской разгадал этот замысел и поставил за левым крылом засадный полк. Но на том Куликовом поле, которое отыскал Нечаев, это, по существу, единственный вариант боевых действий, способный привести к успеху для наступающей с юга армии. При этом ключевой левый фланг обороняющегося войска прикрыт труднопроходимой речкой Смолка, что создает дополнительные проблемы для наступающих и фактически заранее сводит весь бой к тупому фронтальному столкновению — именно тому способу боя, которого так не любили и всегда стремились избегать татары! 

Е. А. Разин отмечает, что в тех условиях, в которых оказался Мамай, помимо возможности маневра, было потеряно и второе преимущество татар — численное превосходство: «Противник не мог использовать свое численное превосходство, так как фронт развертывания был ограничен. Поэтому войско татар имело глубокое, но не расчлененное построение» [Разин, с. 282].

Вслед за Д. И. Иловайским, Д. Ф. Масловский отмечает, что, согласно сообщениям источников, «великий князь отпустил брата своего Владимира вверх по Дону, в дубраву». Иловайский считал, что здесь явная ошибка в летописи: если бы полк пошел вверх по Дону, то есть на север, то он уходил бы совсем с поля сражения. Да, это можно считать ошибкой, если полагать, что сражение произошло на «нечаевском» Куликовом поле. Но мы уже показали, что топоним «Куликово поле» гораздо шире, чем принято считать, и в каком месте Куликова поля произошла битва, по существу, неизвестно. Так что сообщения источников, тем более что они все едины в этом, здесь надо понимать буквально.

Существеннейшим вопросом Д. Ф. Масловский полагал вопрос о местоположении засадного полка: «Место расположения общего резерва и теперь составляет вопрос особой важности. Полагаю, ни одного голоса не может быть против того, что вовсе не безразлично, поставит ли общий резерв за центром, за правым или левым флангом. В решении этого вопроса — половина задачи начальника отряда и в настоящее время, а в эпоху Дмитрия Донского, когда нормальный боевой порядок только и видоизменялся, что расположением резерва, место засадного полка составляло единственную почти его задачу; в ней и мог проявиться главным образом талант полководца» [Масловский, с. 238]. Н. С. Голицын помещал засадный полк на правом фланге русского боевого порядка, основываясь на свидетельстве «Задонщины»: «И нукнув князь Володимер Андреевич с правыя рукы на поганого Мамая» [ «Задонщина», реконструкция В. П. Андриановой-Перетц, ТОДРЛ, т. V. т. VI, М. — Л., 1948]. Подвергнув критике воззрения Н. С. Голицына, Масловский помещает засадный полк не на правом, а на левом фланге русской рати, с одной, однако, существенной оговоркой: «Так как дружина князя Владимира Андреевича состояла исключительно из конницы, которая в лесу действовать не может, а равно и при самом выходе из леса она должна расстроиться, то не правильнее ли считать, что засадный полк был за рощей, а не в роще» [Масловский, с. 231, прим. 2].


 

 
 

Рис. 5.26. Куликовская битва по Д. Ф. Масловскому (1881) 



 

Рис. 5.27. Куликовская битва по А. Л. Нечаевой (1928) 
1 — расположение московских войск 7 сентября 1380 года; 2 — расположение московских войск 8 сентября — перед битвой; 3 — место засадного полка; 4–5 — перемещения московских и татарских войск во время боя; 6 — Красный холм; 7 — курганы; 8 — отступление татар 



 

Рис. 5.28. Куликовская битва по А. А. Строкову 



 

Рис. 5.31. Куликовская битва по В. В. Каргалову (1980)

 

Замечание очень глубокое и важное, но для большинства читателей, вероятно, не совсем понятное. Поясним. Дело в том, что тактика кавалерийского боя предусматривает действия масс кавалерии (а особенно тяжеловооруженной) в сомкнутом строю. Это только в плохих кинофильмах всадники несутся нестройной кучей, размахивая саблями. Сомкнутый строй позволяет нанести (или, наоборот, выдержать) самый первый удар, который способен решить исход кавалерийского боя (а так и случилось в Куликовской битве — исход сражения решил удар засадного полка). Расстроиться, потерять строй означает, как правило, поражение. Поэтому удар дружины Владимира Серпуховского, решивший исход Куликовской битвы, принес успех только потому, что плотный строй московских дружинников врезался в рыхлую, уже потерявшую строй (ведь они уже давно были в бою!) массу ордынских всадников. Если бы засадный полк находился в дубраве, то, выезжая из леса и продираясь через кустарник, он обязательно смешал бы строй и на опушке леса всадникам пришлось бы выстраиваться заново, уже на виду у неприятеля, и тут, разумеется, ни о какой внезапности уже и речи быть не могло.

Это наблюдение Масловского также не было учтено в последующих реконструкциях Куликовской битвы.

Весьма любопытны обстоятельства, связанные с вступлением в бой засадного полка. Письменные источники повествуют о том, как опытный Д. Боброк-Волынский сдерживал пылкого князя Владимира Серпуховского, рвавшегося в битву. Видя, что ветер дует прямо в лицо русскому воинству, Боброк запретил засадному полку вступать в дело, сказав, что «нет на то воли Божией». Но вдруг ветер переменился и подул в лицо татарам. Этой переменой ветра и определился якобы момент для атаки засадного полка. Откуда Боброк знал, что ветер переменится? А если бы он вообще не переменился — что, засадный полк так бы и простоял до конца битвы? Во всяком случае, Д. Масловский считает, что это «факт невозможный уже по одному тому, что заранее нельзя знать о перемене ветра».

Интересно, что при этом южный ветер дул… в спину воинам засадного полка («внезапно потяну ветер созади их», «духу южну потянувшу сзади них», «и приспе же час осмый, абие дух южный потягну сзади их»)! Получается, что полк стоял фронтом на север? Но на всех схемах-реконструкциях Куликовской битвы засадный полк стоит либо фронтом на запад, либо на юго-запад, и это понятно — на «нечаевском» Куликовом поле его иначе и не поставишь: приходится привязываться к реальной местности, а прямые указания летописей либо игнорировать, либо объявлять ошибками.

«Летописная повесть о побоище на Дону» [См. сб. Повести о Куликовской битве, М., 1959] вообще не упоминает ни о каком засадном полку. По версии авторов «Летописной повести», русские одержали победу после упорного трехчасового боя на «чистом и великом зело» поле. При этом разгромленные в битве татары, убегая, частью погибли в какой-то реке («И в погони той ови татарове от крестьян язвени оружием падоша, а друзии в реце истопоша» — Повести, с. 36), а уцелевших гнали «до реки до Мечи».

У В. Н. Татищева, который, как известно, пользовался недошедшими до нас источниками, изложение хода Куликовской битвы существенно отличается от привычного нам.

Обратим внимание, что версия Татищева имеет очень мало общего со всеми имеющимися реконструкциями битвы, сделанными на основании памятников Куликовского цикла. Главное разночтение: по Татищеву, бой продолжался и еще долгое время спустя после вступления в дело засадного полка; только после жестокой сечи татары заколебались, хотя Мамай постоянно подкреплял их свежими силами; наконец, сопротивление татар было сломлено, и они начали отступление, но попытались еще раз организовать отпор, опираясь на свои обозы, но и здесь их сопротивление было сломлено, и тогда началось бегство. При этом Татищев ничего не говорит ни о «Зеленой дубраве», ни о «Красном холме».

Насколько нам известно, «татищевская» версия нигде и никем не учитывалась при описании Куликовской битвы.

Одержав после четырехчасового боя победу, русские бросились преследовать разгромленного противника. Все, кто писал о Куликовской битве, вслед за сообщениями памятников Куликовского цикла, слепо повторяют, что преследование велось до реки Красивая Меча: «Преследование ордынцев было всеобщим, за ними устремились все русские воины, еще имевшие силы сражаться (и пешие тоже? — Прим. авт). Так, по словам автора «Сказания», в засадном полку «ни один человек не остался под знаменами, все гнались за татарами». «Преследование продолжалось почти 50 км и закончилось уничтожением главных сил ордынского войска, — утверждает современный автор, — Лишь немногим, в том числе самому Мамаю, удалось спастись — кони «сынов русских» были утомлены тяжелой и продолжительной битвой. Только к вечеру закончилась погоня. 

Каким образом возможно после изнурительного четырехчасового боя за один вечер проскакать в полном вооружении пятьдесят километров в один конец, пятьдесят километров обратно и после этого приступить к объезду поля сражения и погребению убитых? 

Но может быть, у каждого русского воина было по заводному коню? Может быть. Может быть, они даже скакали на захваченных в лагере Мамая верблюдах, стреляя вслед убегавшим татарам из пистолетов. Но на ком проделали этот же путь татары? У них тоже были заводные кони, с которыми они не расставались даже в кровавой сече? Или Дмитрий Донской любезно дал им время пересесть на свежих лошадей? Правда, те же памятники Куликовского цикла свидетельствуют, что весь обоз Мамая был захвачен русскими, вместе с конями и верблюдами («И мнози вой его возрадовашася, яко обретающи корысть многу: погна бо с собою многа стада, кони и вельблуды, и волы, им же несть числа, и доспехы, и порты, и товар». — Симеоновская летопись, ПСРЛ, т. XVIII, с. 129» 131), а генерал Е. А. Разин определяет число заводных лошадей у русских в пять тысяч (см. выше). Но вот что говорит о способах и возможностях конной езды академик Б. А. Рыбаков, сделавший расчеты для почтовой гоньбы в Древней Руси: «Расстояние между двумя почтовыми станциями определялось семью-восемью часами быстрой езды всадника-гонца, сменявшего коней (основного и «поводного», когда он ехал «о дву конь») на следующей станции. В таких условиях гонец мог весь путь проделать рысью, делая по 10–11 км в час, что составит за день его путь в 7–8 часов движения 70–80 км» [Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества. М., 1982, с. 181].

Итак, 70–80 километров — это день конного пути «о дву конь». А воины Дмитрия Донского после четырехчасового боя проскакали 100 километров за один вечер! Может ли такое быть?

Отсюда вывод: либо преследование татар до Красивой Мечи длилось не один вечер, а, по крайней мере, сутки, либо поле боя на самом деле находилось километров на 40–50 южнее.

Сомнения у военных историков вызывают и приводимые в памятниках Куликовского цикла цифры потерь. «Этим преданиям верить нельзя, — считает генерал-лейтенант Н. С. Голицын. — Несомненно только то, что урон русского войска был громадный» [Голицын, с. 190]. Е. А. Разин так оценивает потери русских: с учетом умерших от ран — 25–30 тыс. чел, при этом из числа уцелевших (до 40 тыс. чел.) было немало раненых [Разин, с. 287–288]. 

Иногда можно встретить утверждения (основанные на сообщениях памятников Куликовского цикла), что в Куликовской битве пало «12 князей и 483 боярина» [Каргалов В.В. Куликовская битва. М., 1980]. В Московской патриаршей библиотеке, в синодике под № 165 сказано: «Глашати вечную память: князю Федору Белозерскому, и сыну его Ивану, и Константину Ивановичу, убиенных от безбожного царя Мамая, вечная память! И в той же брани избиенным: Симеону Михайловичу, Микуле Васильевичу, Тимофею Васильевичу Волуеву, Андрею Ивановичу Серкизову, Михаилу Ивановичу и другому Михаилу Ивановичу, Льву Ивановичу, Симеону Мелику, и всей дружине их по благочестию скончавшихся за святыя Божие церкви и за всех православных христиан, вечная память!» [Афремов, с. 35–36, прим.]. Практически те же имена перечисляет Симеоновская летопись, которую считают одним из наиболее ранних свидетельств о Куликовской битве. О других павших на Куликовом поле русских военачальниках неизвестно. Если они и существовали, то, вероятно, они были не христианского вероисповедания, иначе их имена попали бы в синодики.

 

Подводя итог сказанному, можно констатировать, что ни одну из существующих реконструкций Куликовской битвы нельзя признать научной. 


Источник: КУЛИКОВСКАЯ БИТВА: ВОЕННЫЙ АСПЕКТ
Автор:
Теги: история

Комментарии (0)

Сортировка: Рейтинг | Дата
Пока комментариев к статье нет, но вы можете стать первым.
Написать комментарий:
Напишите ответ :
Королевская битва
Королевская битва
1
Человек познаёт мир 00:30 27 июн 2023
Битва жеребцов
Битва жеребцов
2
Человек познаёт мир 23:30 12 май 2023
Америка и Россия: битва за Арктику
Америка и Россия: битва за Арктику
0
Интересный мир 10:10 02 ноя 2016
Битва бикини: Садальский выложил фото в купальниках 77-летней Людмилы Максаковой и 71-летней Татьяны Васильевой
Битва бикини: Садальский выложил фото в купальниках 77-летней Людмилы Максаковой и 71-летней Татьяны Васильевой
17
Женский каприз 06:25 20 ноя 2018
Военный эксперт рассказал, нужно ли закрывать окна во время обстрела
Военный эксперт рассказал, нужно ли закрывать окна во время обстрела
0
УДачные советы 16:14 04 авг 2022
Битва за мужика
Битва за мужика
0
Живи правильно 14:00 23 ноя 2016
Битва с открытыми купальниками
Битва с открытыми купальниками
5
Жизнь прекрасна 03:30 08 май 2022
Битва с открытыми купальниками
Битва с открытыми купальниками
0
Жизнь прекрасна 10:00 20 янв 2017
Военный конфликт тысячелетней давности на Ямале
Военный конфликт тысячелетней давности на Ямале
0
Общество и я 20:02 15 дек 2016
Немецкий военный аэродром на Балтийской косе, г. Балтийск
Немецкий военный аэродром на Балтийской косе, г. Балтийск
0
Интересный мир 23:05 28 май 2016
Битва титанов: как два медведя подрались за рыбку
Битва титанов: как два медведя подрались за рыбку
0
Интересный мир 10:15 15 сен 2016
Последняя битва первого Рима
Последняя битва первого Рима
0
Настоящая история 16:00 17 сен 2016

Выберете причину обращения:

Выберите действие

Укажите ваш емейл:

Укажите емейл

Такого емейла у нас нет.

Проверьте ваш емейл:

Укажите емейл

Почему-то мы не можем найти ваши данные. Напишите, пожалуйста, в специальный раздел обратной связи: Не смогли найти емейл. Наш менеджер разберется в сложившейся ситуации.

Ваши данные удалены

Просим прощения за доставленные неудобства