У одного моего знакомого была тётя. Звали её Мария Константиновна. Тётя всю сознательную жизнь, начиная с 1919-го года, проработала секретной машинисткой в центральном аппарате ВЧК, ОГПУ, и т.д. Дома, а она жила в большом круглом доме на Кутузовском проспекте, тётя носила галифе, курила "Беломор", постоянно что-нибудь шила и в преклонные годы любила рассказывать всякие истории. "Ты не бойся, стукачей у нас нет!" – гремел её голос. О репрессиях тридцать седьмого года она говорила несколько иносказательно, не поймешь сразу, на чьей она стороне. От её рассказов складывалось впечатление, что это была выдающаяся битва пауков в банке: "Сначала те (троцкисты) сажали этих (сталинистов), но не надолго, а потом, когда эти вышли, они взялись за тех". О наркоме Н.И. Ежове она говорила так: "Николай Иванович был хороший человек, добрый. Вот только его мучила педерастия. Лечился. Ничего не помогло". Добрый, мелкий педераст – и потрясающий послужной список матёрого мужика. Что-то здесь не стыкуется.
К тому же Ежов, занимаясь политическими репрессиями, сам политическим деятелем не был. Членом ЦК ВКП(б) стал только на вершине карьеры. Кто-то из политиков обязательно должен был его курировать, причём на основе постоянных контактов. Должен был быть такой человек, обязательно должен был быть! Именно этот сокрытый политик, наставник Ежова, являлся мотором репрессий. Репрессии 1937-го года должны носить его имя, а не имя Сталина! Как только пропаганда Ц.К. КПСС, а позднее – государственная либерастическая пропаганда (впрочем, это одно и то же) поднимала очередную антисталинскую волну, я уже рефлекторно вспоминал "его мучила педерастия" и пытался вычислить имя того, кто стоял за Ежовым.
Всё прояснил не так давно некий натурализовавшийся гражданин США, которого зовут Сергей Никитич Хрущёв. С экрана телевизора он нам поведал, что Хрущёвы семьями дружили со своими соседями по даче Ежовыми, часто вместе проводили воскресенья. Никита Сергеевич был в ту пору одновремённо первым секретарём и московского обкома, и московского горкома ВКП(б). По должностям Никита как политик-куратор для Ежова вполне подходил. И какая прекрасная позиция! Регулярные встречи, отчёты о выполнении заданий, постановка новых задач…. И всё по-соседски, по-свойски, комар носа не подточит. По какому разряду и кого брать, грохнуть в Бутове или отправить, куда Макар телят не гонял, всё за рюмкой чая посидели и порешали. Гениально! Одних только первых секретарей райкомов партии в ходе этих посиделок Никита проводил по разным адресам, включая Бутовский полигон (как мне кажется, исходя из самых идейных соображений, а именно, – чтобы не подсиживали), тридцать шесть человек из тридцати восьми возможных! Чемпион!
Я думаю, следует в ознаменование шестидесятой годовщины исторического доклада Н.С. Хрущёва на двадцатом съезде КПСС присвоить Бутовскому полигону НКВД имя Н.С. Хрущёва. Всё-таки изрядно порадел Никита, вместе с Ежовым сорок тысяч народу там грохнул. Как известно ( ), "Хрущёв… в записке Сталину от 10 июля 37-го года изъявил желание возглавить тройку и попросил разрешить ему репрессировать 41.305 человек, из них 8.500 — расстрелять".
Следует также переименовать "сталинские репрессии" в "хрущёвские". Ведь не Сталин по воскресеньям пил чай с Ежовым на его даче.
Комментарии (0)