"Ох, повидала я кровушки…"

Фаина Бойкова-Терентьева (в девичестве Соколова) вспоминает:
       "Родилась в крестьянской семье, где было четверо детей, в деревне Кожевниково, которой давно уже нет на карте Усть-Кубинского района. Появление на свет произошло в «прозаическом» месте: стоял сентябрь, не все еще полевые работы завершились, и мама рожала в хлеву, домой принесла завернутую в подол. Однако день своего рождения считаю добрым накануне отмечалось Рождество Богородицы. Такое совпадение, может быть, и хранило всю жизнь.
         В 1928 году семья покинула родные кубенские места и переехала на Украину. Но там не суждено было остаться. Мама заболела, врачи сказали, надо менять климат. И мы уехали в Сокол, с этого времени и жили все в нем.
         В городе Бумажников закончила в 1939-м медучилище, отправили работать в Шуйское, но через несколько месяцев призвали в армию. Так началась у юной медсестрички совсем другая жизнь.
         Ох, повидала я кровушки... После обучения попала в медсанбат, в 6-ю армию. Тогда, в 1942-м, это означало одно - под Сталинград. Там и служила операционной сестрой, до конца сражения на Волге.




       Мы стояли в балке, кругом высохший бурьян, высокие кусты - там и ночевали. Кинешь что-нибудь, сверху плащ-палатку. Бывало, проснешься, а ноги снегом припорошило. Это для тех, кто званием постарше, для офицеров землянки были вырыты, а мы где прикорнем, там и ладно...
       Но сколько его было, отдыха-то операции, перевязки, операции. Сначала мы наших оперировали, а как бои-то близко закончились, думали: передохнем, выспимся. Не получилось, стали принимать пленных немцев.
       Конечно, ухаживать за врагами было неимоверно трудно вид страданий наших бойцов переполнял ненавистью и тех, кто некогда принимал клятву Гиппократа. Иногда хирурги, даже если можно было обойтись без ампутации, все равно делали такие операции раненым фашистам. И эти картины до сих пор стоят перед глазами.
       Случались вещи и пострашнее. На палатках, где находились раненые, шли операции, были большие красные кресты. Но это не останавливало фашистские самолеты. Все равно бомбили, а потом на бреющем полете стреляли из пулеметов. А как-то неожиданно прорвались фашистские танки, один прошелся по нашей балке, двух врачей и двух сестер в землянке задавило.
       Из медсанбата пропали две девушки. К этому времени мужчин-санитаров в нем не осталось, всех забрали на передовую, и рассчитывать на достойный отпор чужакам не приходилось. Неведомо, кто утащил девчонок: всякое на фронте случалось, могли и свои, соскучившиеся по женской ласке, покуситься.
       С тех пор остальные медсестры стали по очереди исполнять обязанности охранников. Стояли в дозоре по четыре часа - это на холоде-то. А от работы на операциях никто не освобождал...Хранили судьба и Пресвятая Богородица.



       После Сталинграда ждал путь в Молдавию. Здесь тоже довелось испытать немало потрясений, хоть и перевели из медсанбата в военно-полевое управление штаба армии, где вроде бы должно быть полегче. Бомбили немцы хаты, где располагалось управление, тоже нещадно. И полыхали дома, крытые соломой да тростником, за милую душу. Однажды хата, где была я - ротный фельдшер Соколова, тоже загорелась.
       Санитар, работавший со мной, куда-то отлучился, помочь мне было некому. Но, думаю, надо хоть какие-то перевязочные материалы, медикаменты спасти, выкинуть через окно. А уж здесь горит, там горит, на мне занялась гимнастерка. Но успела разбить окно, кое-что выбросить, выскочила сама. Домик сгорел вместе с нехитрым моим скарбом фельдшера, но многие инструменты, перевязочный материал спасти смогла.

       Когда вместе с сослуживцами отправили на переформирование, поезд тоже попал под бомбежку. Тут бы, может, нас, закрытых в теплушке, и смерть настигла, но, по счастью хирургу (его имя - Анатолий Леонидович Бирюков) удалось открыть дверь.
        Он схватил меня в охапку, отбросил в сторону там были достаточно глубокие ямы. Я оказалась в одной из них вместе с двумя санитарками аккурат в серединке. Снова пролетел немец, меня слегка зацепило осколком в ноги. А соседки молчали. Я толкнула одну, вторую обе были мертвы.



        Довелось мне и тонуть. Было это при переправе или на Северном Донце, или на Днепре память уже все-таки изменяет, да и немало рек на своем боевом пути пришлось преодолеть. Тогда переправлялась на пароме и тот перевернулся от совсем близко разорвавшейся бомбы. Я оказалась в воде. Спасло то, что хорошо плавала и добралась до лодки, не попала и под пулю фашиста.
        Повезло остаться в живых и в другой раз. Было это в украинских степях. В бою ранило нескольких офицеров. Я послала к ним санитара, но он не вернулся. Поползла сама. Только-только подобралась поближе, как бабахнул взрыв.         Меня засыпало землей. Сама бы, оглушенная, вряд ли выбралась. Спасибо, солдаты откопали. Так вот и хранила судьба да, наверное, Пресвятая Богородица. Наперекор всем бедам.
        Украина, Молдавия, Польша. Наконец-то - Победа! Ее я - старшина медицинской службы, встретила в 60 километрах от Берлина. А демобилизовалась лишь в конце 45-го. У меня есть ыли фронтовые награды, 11 благодарностей от Верховного Главнокомандующего Сталина и раннее вдовство: муж Анатолий погиб в первом же бою.
        Никому из сослуживцев об этом не рассказывала, и все считали незамужней. Но, правда, никто и не думал домогаться. Наоборот, все любили за добрый нрав, желание помочь.
         Я все больше с бойцами рядом была, не с офицерами. Так солдаты всегда место мне уступали, чтобы поспать можно было. Бывало, так намаешься, что нет сил сапоги грязные помыть, портянки просушить, просто приткнешься на полу. А наутро встану: сапоги чистые, портянки сухие. Нет, ребята меня не обижали.

Фаина Соколова (слева)



       Вот с одним из таких парней, тоже прошедших войну, я и решила связать свою судьбу. Познакомились в послевоенном Соколе. Я работала там сначала в госпитале, потом в инфекционной больнице. Как-то познакомилась с Павлом Бойковым, служившим во время войны в ВВС. Пришлись друг другу по душе. Вскоре и свадьбу сыграли. В 1948-м появилась на свет дочурка Оксана.
        Жили, как все после войны, несытно, своего угла не было: ютились втроем в комнате при педучилище, где работал Павел. Но верили: все наладится. Потом и правда как-то наладилось: родители мужа позвали жить к себе, в частный дом. Меня ценили в больнице и к фронтовым наградам прибавились почетные грамоты за добросовестное исполнение своих обязанностей, в 1951 году медаль "За трудовое отличие".
         Но неожиданно грянула беда. В 20 лет ушла из жизни единственная дочь. Через три года - муж. Перенесла и это. Продолжала работать. 40 лет отдала нелегкому труду в инфекционной больнице. Носила в душе траур по ушедшим дорогим людям, стараясь не показывать свое горе другим.
        А выйдя на пенсию, переехала в областной центр. В 1976-м судьба свела с Олегом Васильевичем Терентьевым, тоже не понаслышке знавшим, что такое фронт. Он и стал третьим мужем.
Крайнева Н. "И в огне горела, и в реке тонула - жива!" Красный Север. - 2013. - 22 мая. - С. 35.