"За несколько месяцев до начала войны командующим Дальневосточного Фронта был назначен генерал армии Опанасенко, Иосиф Родионович. Даже внешностью своей он был нам неприятен, не говоря уж о том, что за ним и впереди него шла слава самодура и человека малообразованного, неумного.
По внешности он был как бы топором вырублен из ствола дуба. Могучая, но какая-то неотесанная фигура, грубые черты лица, голос громкий и хрипловатый, и в разговоре с большинством имеет какой-то издевательский оттенок. Когда ругается, выражений не выбирает, как правило, делает это в оскорбительном тоне и с употреблением бранных слов.
И еще одно - несдержан. Может быстро придти в бешенство, и тогда виновник пощады не жди. И хуже всего, что это состояние наблюдаемо. Вдруг из-под воротника кителя шея начинает краснеть, эта краснота быстро распространяется вверх - краснеет вся шея, подбородок, щеки, уши, лоб. Даже глаза наливаются кровью.
И.Р. Опанасенко.
В общем, все мы были не в восторге от смены командующего. Однако очень скоро те, кто стоял ближе к Опанасенко, убедились, что идущая за ним слава во многом ни на чем не основана. Прежде всего мы скоро отметили колоссальный природный ум этого человека.
Да, он не образован, но много читает и, главное, способен оценить предложения своих подчиненных, отобрать то, что в данных условиях наиболее целесообразно.
Во-вторых, он смел. Если считает что-то целесообразным, то решает и делает, принимая всю ответственность на себя. Никогда не свалит вину на исполнителей, не поставит под удар подчиненного. Если считает кого-то из них виновным, то накажет сам. Ни министру, ни трибуналу на расправу не дает.
Когда он принял командование, дорожная сеть, особенно в Приморье, была уже относительно развита. Но части дислоцировались не на дорогах. А подъездные пути шоссированы не были. Поэтому в распутицу во многие части можно было пробраться только на лошадях.
Опанасенко загонял легковую в самую грязь подъездных путей, бросал ее там, а на другой уезжал, заявив во всеуслышание: "К таким разгильдяям я не ездок". Затем вызывал командира части к себе.
Слухи о жестоких взысканиях, о снятии с должностей и понижениях в званиях быстро распространились по частям. Везде бросили все и занялись строительством подъездных путей. За какой-нибудь месяц во все городки вели прекрасные шоссе, а сами городки - улицы, технические парки, хозяйственные дворы были загравированы, а кое-где и заасфальтированы.
На фото ниже бойцы и командиры Дальневосточного округа-фронта.
Не самодурство было все это. До сего времени невозможно было в распутицу выйти из городков по тревоге. Теперь же - в любое время года и суток выходи и в бой. Вообще же дороги были слабостью Опанасенко. Сознаюсь, я - генштабист - теоретически понимал значение дорог, но так их чувствовать, так заботиться о них, как Опанасенко, не мог.
Только Опанасенко привил нам всем, дальневосточникам, подлинное уважение к дорогам. Время его командования Дальневосточным фронтом, с основанием можно назвать эпохой дорожного строительства и отличного содержания построенных дорог.
Не таким был и грозным, как казалось, этот командующий. Его страшные приказы о снятиях, понижении в должности и звании были известны всем. Но мало кто знал, что ни один из наказанных не был забыт.
Проходило некоторое время. Опанасенко вызывал наказанного, давал достойное назначение и устанавливал испытательный срок: "Сам буду смотреть, справишься, все забудем, и в личное дело приказ не попадет. Не справишься, пеняй на себя!" И я не знаю случая, чтобы человек не исправлялся.
И все же основания для обвинения Опанасенко в самодурстве несомненно были. С началом войны командующим фронтами было предоставлено право присваивать воинские звания до капитана включительно.
Вскоре после того, как это право было получено, на Дальний Восток приехала на гастроли Тамара Ханум. На первом ее концерте присутствовало все фронтовое управление. После концерта Опанасенко устроил для артистов прием.
На приеме, как водится, выпили. И то ли под влиянием винных паров, то ли благодаря женским чарам Ханум, Опанасенко присвоил ей звание капитана и преподнес погоны и военный костюм. Приказ писался на следующий день.
Начальник штаба Иван Васильевич Смородинов - штабник до мозга костей и тонкий дипломат попробовал было оформить все вчерашнее "хитрой грамотой" о том, что Тамара - "капитан" в своем ансамбле, но Опанасенко на него так рыкнул, что он сразу ушел в кусты и единственно, что отстоял, что приказ подпишет не первым, как обычно, а последним, после командующего и члена Военного Совета.
Видимо Иван Васильевич рассчитывал, что член Военного Совета такой приказ не подпишет. Но Яковлев беспрекословно подписал. Однако Смородинов, как выяснилось впоследствии, свою подпись так и не поставил и доложил об этом факте начальнику Генерального Штаба.
Месяца через два, когда Сталин узнал об этом, он приказ отменил. При чем Опанасенко отделался указанием на "неправильное использование предоставленных прав". Яковлев же был отстранен от должности члена военного совета "за беспринципность".
Начало войны по-особому высветлило облик Опанасенко. Не могу сейчас утверждать в какой день от начала войны, но несомненно в самом начале ее, пришло распоряжение отгрузить немедленно на Запад весь мобзапас вооружения и боеприпасов.
Смородинов, который долгое время был руководящим мобработником генштаба, возмутился: "Какой же дурак отбирает оружие у одного фронта для другого. Мы же не тыловой округ, мы в любую минуту можем вступить в бой. Надо идти к Опанасенко. Только его одного "там" могут послушать".
Как только Опанасенко понял, в чем дело, он не стал слушать дальнейших объяснений. Голова его быстро налилась кровью, и он рыкнул:
- Да вы что! Там разгром. Вы поймите, разгром. А мы будем что-то свое частное доказывать? Немедленно начать отгрузку! Вы, - обратился он к начальнику тыла, - головой отвечаете за быстроту отгрузки. Мобилизовать весь железнодорожный подвижной состав и с курьерской скоростью выбрасывать за пределы фронта. Грузить день и ночь. Доносить о погрузке и отправке каждого эшелона в центр и мне лично.
Еще одну прекрасную черту Опанасенко узнал я вскоре. Ни у кого не спрашивая, Опанасенко на месте убывших дивизий начал формировать новые дивизии. Была объявлена всеобщая мобилизация всех возрастов до 55 лет включительно. Но этого все равно было недостаточно.
И Опанасенко приказал прокуратуре проверить дела лагерников и всех, кого можно, освободить и направить в войска. Меня он послал в Магадан с приказом - лично некоронованному царю Магаданского края Никишову, организовать проверку лагерей и максимально возможное количество заключенных освободить и направить во Владивосток.
Шла сверхсрочная отправка восьми дивизий на спасение Москвы. Потом приказали отправить еще 4, потом по одной, по две отправили еще 6. Всего 18 дивизий, из общего числа 19, входивших в состав фронта. Не отправлена только одна 40-ая, да и то, видимо, потому, что вынимать ее из Посьета было очень трудно.
Вместо каждой отправляемой на фронт Опанасенко приказывал формировать на том же месте второочередную. За эти формирования Опанасенко тоже заслуживает памятника. Ведь все формирования он вел по собственной инициативе и на собственную ответственность, при неодобрительном отношении ряда ближайших своих помощников и при полной безучастности и даже иронии центра.
Центр знал о формированиях, но был убежден, что формировать что-либо на Дальнем Востоке, без помощи центра невозможно: людей нет, вооружения нет, транспорта нет и вообще ничего нет. Поэтому центр, зная об организационных потугах Дальневосточного фронта, делал вид, что ему об этом ничего не известно. Пусть, мол, поиграются там в мобилизацию.
Но Опанасенко все нашел. Провел мобилизацию всех возрастов до 55 лет. Основательно пообчистил лагеря, имевшие выход к шоссейным или железным дорогам. Даже из Магадана получил какое-то количество призывного контингента, в том числе офицеров.
Таким образом, вопрос с людьми был решен. Здесь не место подробно рассказывать как решались вопросы вооружения, транспорта. Что-то за счет развернувшегося местного военного производства, что-то подбрасывал и центр: лошадей из Монголии, артиллерию и транспорт из Сибири.
Позднее стали присылать даже пополнение из Средней Азии. Правда, это была условная помощь, поскольку присылалось совершенно небоепригодное пополнение взамен хорошо обученных солдат - дальневосточников - отправляемых по требованию Москвы маршевыми батальонами на фронт.
В общем, несмотря на совершенно невероятные трудности, взамен всех ушедших, были сформированы второочередные Их было сформировано даже больше на 2 или 3. Когда новые формирования стали реальностью, у генштаба, наконец, "прорезался голос".
Были утверждены и получили номера все вновь сформированные дивизии. Причем центр настолько уверовал в серьезность новых формирований, что забрал в Действующую армию еще 4 дивизии, уже из числа второочередных.
Таким образом, за время с июля 1941-го по июнь 1942-го года Дальний Восток отправил в Действующую армию 22 стрелковые дивизии и несколько десятков' тысяч маршевого пополнения." - из воспоминаний майора оперативного отдела штаба Дальневосточного фронта П.Г. Григоренко.
Комментарии (0)