В 1943 году многие в Италии стали осознавать, что ненужная война, в которую втянул страну Бенито Муссолини, практически проиграна, и продолжение боевых действий приведет лишь увеличению и без того немалых жертв. 13 мая в Тунисе капитулировала итальянская армия во главе с генералом Мессе. В ночь с 9 на 10 июля 1943 года союзные англо-американские войска начали операцию по захвату Сицилии. Даже руководству итальянской фашистской партии понятно было теперь, что войну надо заканчивать на любых условиях, потому что каждый день боевых действий будет ухудшать позиции Италии на будущих переговорах о мире. «Мятеж» в фашистской партии возглавил Дино Гранди. Он и начал требовать созыва Большого фашистского совета, который не собирался с 1939 года. Этот совет, состоявшийся 24 июля, потребовал отставки Муссолини. Верховное командование должно было перейти в руки короля – Виктора Эммануила III. На следующий день Муссолини вызвали на аудиенцию к королю, на которой он был арестован. Главой правительства стал маршал Пьетро Бадольо.
Маршал Пьетро Бадольо
Что делать с пленником, никто не знал, на всякий случай его решили спрятать понадежнее. Бадольо потом говорил, что главной его задачей на первых порах было с минимальными последствиями вывести Италию из войны, и на всякий случай сохранить жизнь Муссолини.
Достойно вывести Италию из войны было совсем не просто. Немного поразмыслив, в новом правительстве решили, что наилучшим решением будет объявление войны Германии. В результате итальянских военнослужащих, которые находились на территориях, подконтрольных Германии, сразу же «взяли в плен». Гитлер же, у которого и без того проблем хватало, пришел в ярость. Были предприняты попытки установить связь с Муссолини. 29 июля 1943 года Муссолини исполнялось 60 лет, и фельдмаршал Кессельринг обратился к Бадольо с просьбой о встрече с дуче для передачи ему личного подарка от Гитлера – собрания сочинений Ницше на итальянском языке. Бадольо вежливо ответил, что он «сам сделает это с удовольствием». После этого Гитлер отдал приказ о подготовке операции по освобождению своего незадачливого союзника. Вначале он склонялся к войсковой операции «Шварц», которая предполагала силовой захват Рима и арест короля, членов нового кабинета правительства и папы римского (которого Гитлер подозревал в связях с англосаксами). Но как раз в это время проходило грандиозное сражение на Курской дуге, поглощавшее все ресурсы Рейха, и потому возник замысел диверсионной операции Eiche («Дуб») – похищение Муссолини, который должен потом возглавить итальянские военные части, оставшиеся «верными союзническому долгу».
В качестве кандидатов для руководства операцией фюреру были представлены 6 человек. Первым делом Гитлер спросил их, знают ли они Италию.
«Я два раза был в Италии», – отозвался Отто Скорцени.
Второй вопрос, заданный Гитлером: «Что вы думаете об Италии»?
«Я австриец, мой фюрер», – ответил Скорцени.
Этим ответом он намекнул фюреру, что любой австриец должен ненавидеть Италию, которая, по итогам I мировой войны, присоединила к себе Южный Тироль. Гитлер, который и сам был австрийцем, все понял и утвердил Скорцени. Но кем же был этот высокий брутальный австриец с безобразным шрамом на левой щеке?
Отто Скорцени
Отто Скорцени: начало пути
Отто Скорцени родился 12 июня 1908 г. на территории Австрии. Его, похожая на итальянскую, фамилия, на самом деле, польская – когда-то она звучала как Скожены. Образование он получил в Венской Высшей технической школе. В студенческие годы у Скорцени была слава заядлого дуэлянта, всего на его счету 15 дуэлей, на одной из которых он и «заработал» свой знаменитый шрам (впрочем, некоторые историки ехидно намекают, что в данном случае Скорцени перепутал дуэль с пьяной дракой). В НСДАП он вступил в 1931 году – по рекомендации Кальтенбруннера (еще один очень известный австриец III Рейха). В 1934 году Скорцени вступил в 89-й штандарт СС, в составе которого отличился во время аншлюса Австрии – арестовал президента Вильгельма Микласа и канцлера Шушнига. Был активным участником событий «Хрустальной ночи» (10 ноября 1938 г.). II мировую войну Скорцени начинал с самых «низов». В 1939 г. был рядовом в личном саперном батальоне Гитлера. В 1940 г. находился на фронте в чине унтер-офицера (унтершарферюра) – был водителем в дивизии «Das Reich». В марте 1941 г. получил звание унтерштурмфюра СС (первый офицерский чин). Принял участие в войне с Советским Союзом. В августе 1941 г. перенес дизентерию, а в декабре – приступ острого холецистита, благодаря чему был эвакуирован с фронта и отправлен на лечение в Вену. На фронт более не возвращался, вначале служил в Берлинском Запасном полку, потом – попросился на курсы танкистов. Так, незаметно, он дослужился до капитанского чина – гауптштурмфюрера. В апреле 1943 г. карьера Скорцени устремляется ввысь, хоть он сам и не подозревает об этом. Его назначают командиром частей особого назначения, предназначенных для разведывательно-диверсионных действий в тылу врага. И уже в июле того же года, как мы знаем, он получает сверхответственное задание по освобождению Муссолини.
Поиски дуче
Под видом офицера люфтваффе Скорцени прибыл в Италию. Местом своего пребывания он выбрал штаб генерал-фельдмаршала Кессельринга, находившийся примерно в 16 км от Рима. Следом за ним прибыли его подчиненные из диверсионной школы во Фридентале и солдаты специального учебного парашютного батальона майора Отто Харальда Морса.
Отто Харальд Морс
Вскоре удалось выяснить, что сразу после ареста, Муссолини на санитарной машине был доставлен в казармы римских карабинеров. Но место заключения дуче постоянно менялось. Муссолини поочередно «сидел» на корвете «Персефона», на острове Понца, был узником на военно-морских базах Специя и острова Санта-Маддалена. Именно на последнем острове его и обнаружили лазутчики Скорцени. Но здесь Скорцени и его подчиненным не повезло: дуче вывезли с острова буквально в день обнаружения виллы «Вебер», на которой тот находился. С другой стороны, Скорцени мог благодарить судьбу: если бы информация об очередном переводе Муссолини не была получена вовремя, его людям пришлось бы штурмовать пустую виллу. Последней тюрьмой Муссолини стал роскошный отель «Кампо императоре» в горах Гран Сассо, добраться до которого можно было только по подвесной канатной дороге.
Hotel Campo Imperatore, Gran-Sasso-Nationalpark, современное фото. В настоящее время отель не работает.
Канатная дорога к отелю Campo Imperatore, архивное фото
Помимо Муссолини, «гостями» этого отеля были 250 карабинеров. Можно только удивляться энергии и везучести Скорцени, которому удалось «размотать клубок» этих перемещений и, буквально, «найти иголку в стоге сена». Но не стоит забывать, что он действовал не в одиночку, огромная работа была проделана сотрудниками начальника полиции Рима оберштурмбаннфюрера СС Херберта Капплера.
Операция «Дуб»
Как мы помним, в отель, в котором содержался арестованный дуче, попасть можно было только по канатной дороге, что для вооруженной диверсионной группы было практически нереально. Другим вариантом была заброска группы захвата по воздуху – с помощью планеров. Это также было весьма рискованно, но, всё же, имелся, хоть и маленький, шанс на успех. Из Южной Франции на итальянский аэродром Практика-ди-Маре были доставлены 12 грузовых планеров, специально разработанных для десантирования диверсантов в тылу врага. В каждом из них могли разместиться 9 человек в полном боевом снаряжении. В составе группы захвата было всего 16 подчиненных Скорцени, ещё 90 предоставил в его распоряжение генерал Штудент. Кроме немецких десантников, должен был лететь также итальянский генерал Солетти – предполагалось, что он отдаст карабинерам приказ не стрелять. Еще один батальон должен был захватить станцию подъемника канатной дороги. Вылет был назначен на 12 сентября 1943 г. на 13.00, а в 12.30 аэродром подвергся атаке союзной авиации, который чуть не сорвал акцию. Потери начались на первом же этапе: 2 планера, попав в свежие воронки на летном поле, перевернулись при взлете, еще 2, будучи перегруженными, упали в пути (один из них – уже «на финише», на территории отеля). Немцы потеряли 31 человек убитыми и 16 – раненными. Один из так и не взлетевших планеров был штурманским, поэтому, взявшему управление на себя Скорцени пришлось импровизировать – чтобы ориентироваться на местности, он сделал ножом «смотровые» отверстия в днище планера. Дальше также все пошло не по плану: площадка для приземления оказалась очень маленькой, и, что было еще хуже, пилоты увидели на ней множество камней. Пришлось Скорцени взять ответственность на себя, и, вопреки категорическому приказу Штудента, приказать садиться на землю из пике. В своих мемуарах он оставил такое описание событий того дня:
«Когда внизу показалось массивное здание отеля "Кампо Императоре”, я отдал приказ: "Каски надеть! Буксирные тросы отцепить!” Спустя мгновение исчез оглушающий рев двигателей, и только крылья десантного планера со свистом рассекали воздух. Пилот заложил крутой вираж, высматривая посадочную площадку. Нас ждал крайне неприятный сюрприз. То, что с высоты 5000 метров мы приняли за треугольной формы лужайку, оказалось при ближайшем рассмотрении крутым склоном в форме треугольника. Я растерянно подумал: "Да здесь впору устроить трамплин! Я скомандовал: "Жесткая посадка. Как можно ближе к отелю”. Пилот, не раздумывая ни секунды, положил планер на правое крыло, и мы камнем упали вниз. "Выдержит ли такую перегрузку хлипкая конструкция планера?” — с некоторым испугом подумал я. Мейер выбросил тормозной парашют, а потом последовал мощнейший удар о землю, скрежет металла и треск ломающихся деревянных крыльев. Я задержал дыхание и закрыл глаза... Планер подпрыгнул в последний раз и обессилено замер. Приехали!"
Планер приземлился в 18 метрах от отеля.
Десантирование группы Скорцени, книжная иллюстрация
«Послушаем» еще один рассказ Скорцени:
«Мы атакуем "Кампо Императоре”! На бегу я мысленно похвалил себя за то, что категорически запретил открывать огонь без сигнала. Я слышал размеренное дыхание моих парней за спиной, и знал, что целиком и полностью могу на них положиться... Группа захвата ворвалась в отель. Пребывавший в состоянии ступора итальянский часовой окончательно окаменел, услышав брошенную на ходу фразу по-итальянски: "mani in alto” – "руки вверх” Мы вбежали в открытую дверь и обнаружили сидящего за рацией карабинера. В одно мгновение из-под него выбили стул, сам он оказался на полу, а рацию ударом автоматного приклада разбил я. Оказалось, что из этой комнаты нельзя попасть во внутренние помещения, и нам пришлось вернуться на улицу. Мы побежали вдоль фасада здания, свернули за угол и уперлись в террасу высотою 2,5–3 метра. Обершарфюрер Химмель подставил спину, я пулей взлетел наверх, а остальные быстро последовали за мной. Я охватил взглядом фасад и увидел в одном из окон второго этажа хорошо знакомое лицо дуче. Вот теперь можно было окончательно успокоиться — операция не была затеяна впустую и должна закончиться удачей. Я крикнул: "Отойдите от окна!” Мы ворвались в вестибюль отеля в тот момент, когда итальянские солдаты пытались выбежать из него на улицу. Не было времени на деликатное обращение, поэтому я успокоил самых резвых из них парой хороших ударов прикладом автомата. Два тяжелых пулемета, установленные прямо на полу вестибюля, окончательно успокоили их. Мои люди даже не кричат, а рычат страшными голосами: "Mani in alto!”»
Немецкие парашютисты, участвовавшие в освобождении Муссолини
Скорцени не знал, что лейтенант карабинеров Альберт Файола получил приказ от маршала Бадольи убить дуче, если кто-то попытается освободить его. Как раз в это время он и лейтенант Античи находились в номере Муссолини, который уверял их, что в случае его смерти, не только им, но и всем карабинерам не удастся остаться в живых. Выломав дверь, Скорцени и унтерштурмфюрер СС Швердт наконец ворвались в покои Муссолини. Швердт вывел обескураженных итальянских офицеров из номера, а Скорцени объявил дуче о своей миссии. Дело уже фактически было сделано, но другие немецкие планеры все еще садились у отеля. Парашютисты Морса сразу же подавили две пулеметные точки, потеряв при этом двух солдат. Тем временем пришедшие в себя карабинеры, находившиеся вне отеля, открыли огонь по зданию, но комендант-итальянец послушно вывесил белый флаг и даже предложил Скорцени бокал красного вина – «за здоровье победителя». Более того, скоро уже Скорцени, оставив Муссолини в номере для отдыха, распорядился накрыть столы с большим количеством вина, к которым были приглашены и немецкие солдаты, и карабинеры.
Муссолини с группой немецких и итальянских военных у отеле «Кампо Императоре» после освобождения
Но было сделано лишь полдела: Муссолини следовало доставить на территорию, подконтрольную Рейху. Для эвакуации планировался захват по сигналу Скорцени аэродрома Авилла-ди-Абруцци у входа в долину – на него должны были приземлиться три самолета «Не-111». Этот план не был осуществлен из-за неполадок с радиосвязью — пилоты не получили сигнал к вылету. Два небольших самолета попытались сесть поблизости. Один разбился на равнине у станции канатной дороги. Последней надеждой был 2-хместный самолет Fieseler Fi 156 Storch («Шторх»), который должен был сесть непосредственно у отеля.
Fieseler Fi 156 Storch
Муссолини ведут к самолету, архивное фото
Десантники и пришедшие к ним на помощь итальянцы расчистили от камней площадку, которая должна была послужить взлетно-посадочной полосой. Несмотря на возражения пилота, Скорцени сел в самолет вместе с дуче. Из-за перевеса Муссолини пришлось даже оставить чемодан с секретными письмами, которыми он надеялся шантажировать американских и британских джентльменов, в том числе и Черчилля, который писал дуче: «Если бы я был итальянцем, то стал бы фашистом». «Шторх», хоть и с трудом, все же взлетел. Скорцени вспоминает:
«Герлах, ас экстренных аварийных посадок, не испытал особой радости, когда узнал, что ему придется эвакуировать дуче. Но когда выяснилось, что вместе с дуче собираюсь лететь и я, он твердо заявил: "Это невозможно технически. Грузоподъемность самолета не позволяет взять на борт трех взрослых людей”. Я не хотел спорить с ним в присутствии моих солдат, поэтому попросил гауптмана отойти чуть в сторону. Моя краткая, но аргументированная речь, похоже, убедила его. Я принял взвешенное решение, вполне отдавая себе отчет в том, какой груз ответственности взвалил на себя, решив отправиться на маленьком "Шторхе” вместе с дуче и Герлахом. Но мог ли я поступить иначе и отправить Муссолини одного? Если бы с ним что-нибудь случилось, Адольф Гитлер никогда не простил бы мне такого бесславного конца операции. Единственное, что мне останется тогда — это пустить себе пулю в лоб».
Но, может быть, Скорцени просто очень не хотелось оставаться в горах? И, напротив, очень хотелось лично доложить Гитлеру об успехе и «с рук на руки» передать ему Муссолини? А то ведь отодвинут в сторону завистники, доложив обожаемому фюреру, что Скорцени был всего лишь тупым исполнителем, от которого только и требовалось, что пунктуально выполнять пункты придуманной более умными людьми программы. Несмотря на перегрузку, Герлаху удалось дотянуть до контролируемого немцами аэродрома в Риме, откуда Скорцени и Муссолини уже с большим комфортом добрались сначала до Вены, потом – до Мюнхена, и, наконец, до ставки Гитлера, который лично встречал их (15 сентября 1943 г.).
Следует сказать, что в тот же день, 12 сентября, 18 диверсантов Скорцени вывезли семью Муссолини из Рокка дель Каминате в Римини, откуда она раньше дуче добралась до Вены.
А что же стало с оставленными Скорцени парашютистами? Было решено спускаться в долину по той самой канатной дороге. Для страховки от «непредвиденных аварий» в каждую кабину посадили двух итальянских офицеров. 13 сентября они прибыли в Фраскатти, причем привезли с собой 10 раненных.
Впечатление от акции Скорцени было просто ошеломляющим. Геббельс объявил эту операцию «героическим подвигом войск СС», а Гиммлер – «кавалерийским наскоком СС». Скорцени был повышен в звании до штурмбаннфюрера СС и награждён Рыцарским крестом Железного креста.
Скорцени с Гитлером после награждения Рыцарским крестом
Другими наградами стало постоянное приглашение на «чаепитие в полночь» (от которого Скорцени уклонился, но потом, когда начал писать мемуары, очень пожалел) и золотой Знак пилота от Геринга. От Муссолини он получил спортивный автомобиль и золотые карманные часы с буквой «М» из рубинов и гравировкой на корпусе «12.09.1943» (их у Скорцени отобрали арестовавшие его 15 мая 1945 г. американцы).
Именно тогда Скорцени и получил неофициальное звание «любимого диверсанта Гитлера», который стал поручать ему самые сложные и щекотливые дела.
«Любимый диверсант Гитлера»
Удача не всегда была на стороне Скорцени, что неудивительно, учитывая сложность заданий. Так, именно ему было поручено руководство операцией «Длинный прыжок», которая предполагала убийство Сталина, Рузвельта и Черчилля в Тегеране. Как известно, лидеры СССР, США и Великобритании благополучно вернулись домой.
Другой масштабной операцией Скорцени стал «Ход конем» – попытка захвата или убийства Й. Б. Тито весной 1944 г. 25 мая после массированной бомбардировки города Двар и окружающих его гор, близ города были высажены десантные войска СС. Несколько сотен эсэсовцев, возглавляемых Скорцени, вступили в бой с превосходящими силами партизан – и сумели, оттеснив их, захватить Двар. Однако Тито удалось уйти известными только местным жителям пещерными ходами и горными тропами.
В июле 1944 г., во время заговора полковника Штауфенберга, Скорцени находился в Берлине. Он принял самое деятельное участие в подавлении мятежа и в течение 36 часов, вплоть до восстановления связи со ставкой фюрера, держал под своим контролем штаб армии резерва сухопутных войск.
С августа 1944 г. по май 1945 г. Скорцени координировал оказание помощи действующему в окружении «отряду полковника Шермана», которому щедро поставлялись , снаряжение, продукты и медикаменты (операция «Волшебный стрелок»). В район действия этого отряда были отправлены более 20 разведчиков. На самом деле, вся эта многомесячная эпопея с отрядом Шермана была игрой советской разведки, получившей кодовое название «Березина».
А вот операция «Фаустпатрон» (октябрь 1944 г.) закончилась полным успехом: Скорцени удалось похитить в Будапеште сына венгерского диктатора Хорти, которого Гитлер заподозрил в намерении заключить мир с СССР. Хорти пришлось уйти в отставку, передав власть прогерманскому правительству Ференца Салаши.
В декабре того же года, во время Арденнского контрнаступления, Скорцени возглавлял масштабную операцию «Гриф»: около 2000 переодетых в американскую форму и знающих английский язык немецких солдат, которым были приданы трофейные американские танки и джипы, были направлены в тыл американских войск для диверсий. Гитлер надеялся даже на захват генерала Эйзенхауэра. Успеха эта акция не имела.
В январе-феврале 1945 г. мы уже видим Скорцени в звании оберштурмбанфюрера: теперь он уже не диверсант, а командир регулярных частей Вермахта, участвующих в обороне Пруссии и Померании. В его подчинении – истребительные батальоны «Центр» и «Норд-Вест», 600-ый парашютный батальон и 3 танково-гренадерский батальон. За участие в обороне Франкфурта-на-Одере Гитлер успел наградить его Рыцарским крестом с дубовыми листьями. В конце апреля 1945 г. Скорцени отходит в «Альпийскую крепость» (район Раштадта-Зальцбурга), Кальтенбруннер назначает его на должность начальника военного управления РСХА. После окончания войны Скорцени снова встречается с Кальтенбруннером – в камере одной из тюрем. На Нюрнбергский процесс он пришел не как обвиняемый, а как свидетель защиты Фрица Заукеля – обергруппенфюрера СС, комиссара по рабочей силе, одного из главных организаторов принудительного труда в III Рейхе. Скорцени активно сотрудничал с разведкой США под псевдонимом Эйбл. В августе 1947 г., не без помощи американских кураторов, был оправдан и уже с июля 1948 г. стал заниматься своим любимым делом – руководил подготовкой американских агентов-парашютистов. Умер он в возрасте 67 лет в Мадриде, за несколько месяцев до смерти покровительствовавшего ему Франко. Благодаря своим воспоминаниям и работам западных публицистов Скорцени получил прозвания «главного диверсанта II мировой войны» и «самого опасного человека Европы».
Один из журналистов в начале 90-х годов, решив польстить советскому организатору партизанской войны – полковнику И. Г. Старинову, позволил себе назвать его «русским Скорцени».
«Я диверсант, а Скорцени – хвастун», – ответил Старинов.
И. Г. Старинов
Другой командир операции «Дуб», майор Отто Харальд Морс, также не бедствовал после войны: в бундесвере ФРГ он дослужился до звания полковника при Главной штаб-квартире союзных вооружённых сил в Европе. Умер он в 2011 г.
Автор:
Комментарии (0)