Заспорили мы как-то с приятелем - можно ли назвать великолепно изданные парфеновские тома "Намедни" историческими трудами?
Нет, меня вовсе не пугает тот факт, что история теперь занимательная и красочная. Просто несколько напрягает, что это занимательное и красочное – нынче и есть история.
Парфенов хороший профессионал и его книги – очень качественная работа. Но – исключительно в рамках жанра. Журналист – а работы Парфенова это именно качественная и профессиональная журналистика – это одна профессия, историк – другая.
Предисловие автора ко второму тому «Намедни. Наша эра» начинается рассказом о том, как после выхода первого тома работники СМИ допытывались у него в интервью – просоветская эта книжка или антисоветская.
Не хотелось бы разочаровывать автора, но в данном случае это не повод для веселья. С точки зрения историка главная проблема парфеновских книг - именно в этом. Невозможность понять позицию автора свидетельствует вовсе не о его беспристрастности, а об отсутствии этой позиции.
Беспристрастность – вовсе не тщательная маскировка историком собственных воззрений, это всего лишь умение работать не мухлюя.
Не подтасовывая, не передергивая, не игнорируя факты, не укладывающиеся в твою концепцию.
Помните гениальную в своей лаконичности и точности рецензию Пушкина на многотомный труд Карамзина, которого можно обвинить в чем угодно, только не в отсутствии собственной концепции российской истории?
В его «Истории» изящность, простота
Доказывают нам, без всякого пристрастья,
Необходимость самовластья
И прелести кнута.
Проблема Парфенова в том, что он ничего не доказывает. Он – как это и положено журналисту – рассказывает. Мастерски, почти не привирая, и очень занимательно травит байки: «А вот еще в том году случай был…».
В парфеновском рассказе о десятилетиях жизни страны под названием «Советский Союз» очень много фактов и артефактов из истории этой страны – издатели их даже скрупулезно подсчитывали, расцвечивая обложку надписями вроде «282 феномена десятилетия». Но истории этой страны – нет.
В книге тотальный дефицит самого главного – осмысления. Это очень напоминает человека, вдосталь покопавшегося на развалинах рухнувшего храма, выбравшего наиболее живописные обломки и разложившего добычу перед зрителями – глянь, какая красота! Красота, кто спорит. Вот представление о том, как выглядел храм, по этой выставке составить невозможно.
Задача журналиста – показать. Историка – понять.
Ведь суть работы историка, в сущности, довольно проста – историк это человек, который умеет за деревьями увидеть лес.
Комментарии (0)