Фото: public domain
В Малом Гнездниковском переулке до начала ХХI столетия находился трехэтажный особняк желтоватого цвета. Здесь до революции располагалась московская сыскная полиция. В 1908 году ее возглавил Аркадий Кошко – пышноусый, благообразный господин. Судьба легендарного сыщика – в материале МОСЛЕНТЫ.
«Ночью меня будит телефон…»
Любой горожанин, будь то солидный господин, простая кухарка или оборванец, мог попросить о помощи шефа полиции. Да и входить в его кабинет посетителям не возбранялось, тем более в случаях, не терпящих отлагательств. — а ведь он ведал не только уголовными делами Москвы, но и всей России. Об этом возвещало объявление, вывешенное при входе в участок. Более того, Аркадию Францевичу нередко телефонировали домой, невзирая на поздний час.
В
В его мемуарах часто встречаются фразы: «Ночью меня будит телефон…», «Как-то явился ко мне на прием…», «Среди сладкого сна, часа этак в 4 утра, я был разбужен телефоном…». И шеф шел помогать.
Спустя много лет Кошко написал трехтомные воспоминания «Очерки уголовного мира царской России», состоящие из небольших рассказов. В них часто встречаются фразы: «Ночью меня будит телефон…», «Как-то явился ко мне на прием…», «Среди сладкого сна, часа этак в 4 утра, я был разбужен телефоном…». Шеф не только выслушивал пострадавших от воров и бандитов, но и помогал им. Кошко не раз рисковал жизнью — как простой полицейский, он сидел в засаде, преследовал бандитов. Расследование преступления он сравнивал с разматыванием пряжи. Главное, говорил он, найти ту нить, которая поможет распутать весь клубок. Ему это часто удавалось.
Кошко был не просто смелым детективом, он и делал свою работу ярко, красочно, даже театрально. В особняке в Малом Гнездниковском был обширный гардероб с различными костюмами, головными уборами, париками. Аркадий Францевич и его сотрудники — для пользы дела — могли перевоплотиться в кого угодно. К услугам «артистов» были даже парикмахеры и гримеры. Не зря же Кошко называли русским Шерлоком Холмсом. Впрочем, его можно было сравнить и с другим литературным героем.
Жизнь – с чистого листа
О профессии детектива шеф столичного сыска мечтал с детства. Что это, гены? Ничуть не бывало — отец Аркадия был чиновником, а мать домохозяйкой. Ну а дальние предки были боярами. След генеалогического древа тянулся к семейству царя Ивана Грозного. В общем, откуда пошло увлечение, неведомо.
Но оно становилось все сильнее — мальчуган зачитывался книгами Анны Радклиф, Эдгара По, Амброса Бирса, которые были набиты призраками, таинственными тенями и прочими ужасами. С годами у Аркадия появился новый литературный кумир — Эмиль Габорио, завоевавший известность книгами, в которых фигурирует Лекок, проницательный и умный сыщик.
Аркадий Кошко
Фото: public domain
Именно этому персонажу, возможно, стал подражать Кошко. Потом он познакомился рассказами Артура Конан-Дойла о приключениях Шерлока Холмса. Методы знаменитого сыщика с Бейкер-стрит лишь укрепили Аркадия в правильности его выбора.
Поначалу судьба его складывалась иначе. Аркадий окончил Казанское пехотное училище и стал военным. Но служил недолго и ушел туда, куда манили его детские увлечения. В 1894 году Кошко сбросил армейский мундир и надел другой – инспектора рижской сыскной полиции. В 27 лет было еще не поздно начать жизнь с чистого листа. Ну, скажем, с допроса подозреваемого…
Вверх по карьерной лестнице
В столице Латвии Кошко проявил себя блестяще. В первый же год работы он раскрыл восемь тяжелых преступлений. И в дальнейшем его карьера стремительно продвигалась вверх — уже через шесть лет Кошко занял пост начальника сыскной полиции Риги. Следующим местом службы Кошко стало Царское село, затем его перевели в Санкт-Петербург, на пост заместителя начальника сыскной полиции.
Из столицы Кошко, уже получивший известность, отправился в Москву. Говорят, к его назначению приложил руку не кто иной, как председатель Совета министров Российской империи Петр Столыпин. Но, может, и старший брат помог с протекцией? Иван Кошко был известным политическим деятелем: сначала занимал пост Пензенского губернатора, позже – Пермского.
Сыщики перед началом штурма помещения, в котором укрылись вооруженные преступники.
Фото: public domain
Г
Говорят, к его назначению приложил руку не кто иной, как председатель Совета министров Российской империи Петр Столыпин.
В своих мемуарах Аркадий Францевич писал: «Вступив в должность начальника Московской сыскной полиции, я застал там дела в большом хаосе. Не было стройной системы в розыскном аппарате, количество неоткрытых преступлений было чрезвычайно велико, процент преступности несоразмерно высок…».
Надзиратели и агенты
Кошко внедрил, как и в полицейских отделениях Лондона, Парижа, Берлина, систему идентификации личности преступников. И создал картотеку с фотографическими, антропометрическими, дактилоскопическими данными «героев» криминального мира Москвы.
В первопрестольной с его появлением возникла широкая сеть чиновников, участковых надзирателей и осведомителей. Некоторые получали жалованье, «большинство же вознаграждалось хлопотами полиции по подысканию им какой-нибудь казенной или частной службы. К этому прибавлялись даровые билеты в театры, по железным дорогам и т.п.».
В
В Москве возникла широкая сеть чиновников, участковых надзирателей и осведомителей... На полицию работали и секретные агенты.
На полицию работали и секретные агенты, с помощью которых Кошко следил за поведением своих подчиненных, не возбуждая в них подозрений. Среди агентов были представители различных слоев населения — барышня с телефонной станции, известный исполнитель цыганских романсов, метрдотели ресторанов, агент похоронного бюро, служащие. Они не вели общее наблюдение, а использовались в отдельных случаях, когда нужно было за кем-то проследить или кого-то проверить.
Фото: public domain
Кроме того, Кошко использовал агентов-«любителей». Это были люди из криминального мира, которыми обычно двигала зависть или обида. Скажем, они считали себя обманутыми при дележе краденного. Эти люди со злорадным удовольствием выдавали своих подельников, к тому же за сведения, представлявшие ценность для полиции, «любители» получали неплохие деньги.
Каждый месяц Кошко получал сведения из всех районов Москвы о произошедших там преступлениях — раскрытых и нераскрытых. Благодаря таким отчетам начальник сыскной полиции знал, где полиция работает хорошо, а где ее сотрудники действуют не слишком рьяно. И, разумеется, принимал меры.
Благодарность императора
Начало работы Кошко в Москве получилось ошеломляющим – накануне Нового, 1909 года было зафиксировано более шестидесяти серьезных преступлений и более тысячи мелких. Для города с населением в 1 миллион 360 тысяч это была большая цифра. По словам Аркадия Францевича, стало понятно, что «город наводнен мазурьем» и ему «надлежит вымести из него этих паразитов».
З
За раскрытие похищения уникальных драгоценностей из Успенского собора Кремля Кошко удостоился императорской благодарности
Многие уголовные дела, которые Кошко раскрыл лично, описаны в его мемуарах. Например, пропажа уникальных драгоценностей в Успенском соборе Кремля. Аркадий Францевич, немедленно прибывший на место преступления, был уверен, что похититель прячется где-то рядом. Поиски долго не давали результатов, и лишь спустя три дня грабитель был обнаружен. Раскрыв это дело, Кошко удостоился благодарности самого Николая Второго. Впрочем, комплиментов за свою работу он получал немало, в том числе, от Евгении Шаховской-Глебовой-Стрешневой, владелицы известного подмосковного имения. Кошко, проведя сложную работу, разыскал роскошный бриллиант княгини, похищенный из ее дома.
Фото: public domain
В своей книге шеф полиции рассказывал не только о громких преступлениях, но и о ловких мошенниках. Таким был человек, выдававший себя за знаменитого Шаляпина. Авантюрист провел «гастроли» — разумеется, за солидные деньги -— в маленьком городе Осе Пермской губернии.
Этот человек, похожий на артиста, пел на сцене местного театра, а наивная провинциальная публика верила, что перед ней всемирно известный бас. И млела от счастья. Овации в честь лже-Шаляпина были неистовые — били в ладоши исправник и его супруга, городской голова, богатые купцы, сидящие в партере. А с галерки аплодировал пролетариат.
Лучшая в мире
Кошко начал устраивать массовые облавы на воровские и бандитские притоны – на Сухаревке, Хитровке, в Марьиной роще, других зловещих районах Москвы. Подготовка к ним шла в строгом секрете. В один из вечеров шеф полиции под каким-то предлогом собирал надзирателей, чиновников и агентов в Малом Гнездниковском. Там они узнавали, что сегодня ночью пройдет облава.
«После этого никто из них уже не только не выпускался из помещения, — вспоминал Кошко, — но им строжайше запрещалось даже разговаривать по телефону. В состоянии «арестованных» они пребывали до ночи, т. е. до самого начала действий».
Хитровка
Фото: public domain
Эти акции служили не только демонстрацией силы полиции, но и превращались в громкие шоу. «Когда подлежавшие осмотру районы были уже окружены полицией, в назначенный час мне подавался автомобиль, — вспоминал Кошко. — И я в сопровождении трех-четырех хроникеров выезжал на место действия, а на следующее же утро в газетах появлялись подробные, мелодраматические отчеты, не лишенные жути, образности и фантазии, сообразно индивидуальным особенностям их авторов».
«
«Когда подлежавшие осмотру районы были уже окружены полицией, в назначенный час мне подавался автомобиль...»
Энергичные меры, предпринимаемые сыскной полицией, дали свои плоды: число преступлений в Москве стало сокращаться. А многие из тех, что совершались, том числе и тяжелые, довольно скоро раскрывались. Результаты, показанные московскими стражами порядка, поразили их западных коллег. На международном съезде криминалистов в Швейцарии, проходившей в 1913 году, отечественная полиция была признана лучшей в мире!
«Мне грезится Россия…»
Блистательную карьеру генерала Кошко в одночасье разрушила Февральская революция 1917 года. Полиция была упразднена, в том числе и сыскная. Были уничтожены плоды долгого, тщательного труда: картотека преступников, их данные и фотографии. Тысячи воров, бандитов и прочих представителей криминального мира отныне могли творить свои черные дела безнаказанно.
Жизнь Аркадия Францевича, еще полного сил и энергии человека — ему было всего 50 лет — пошла под откос. После следующей революции он, не найдя общего языка с новой властью, начал искать новое прибежище. Уехал из Москвы в Киев, потом в Одессу. А затем и вовсе покинул родину. Упомянутые мемуары Кошко создавал уже во Франции.
Он писал: «Мне грезится Россия, мне слышится великопостный перезвон колоколов московских, и, под флером протекших лет в изгнании, минувшее мне представляется отрадным, светлым сном: все в нем мне дорого и мило, и не без снисходительной улыбки я вспоминаю даже и о многих из вас – мои печальные герои…».
Валерий Бурт
Комментарии (0)