Немного поговорим о том, как декабристов везли на каторгу после того, как Верховный уголовный суд и император вынесли приговоры. Перевозили их партиями по несколько человек в сопровождении фельдъегеря.
Везли государственных преступников по-разному. Порой было весело. Особенно, когда ехала первая партия. Первыми в Сибирь отправили четырех человек: Евгения Оболенского, Артамона Муравьева, Василия Давыдова и Александра Якубовича.
Чудесная компания ехала в сопровождении фельдъегеря Седова. На всех декабристов должны были быть надеты ножные кандалы. В реальности они на кого были надеты, а на кого и не очень. Например, Артамон Муравьев большую часть пути проделал без этой помехи. Когда твой зять министр финансов Российской империи (родная сестра Артамона – Екатерина была женой графа Канкрина), да и сам ты – человек небедный, наверное, можно рассчитывать на такую скромную поблажку. Давая которую, фельдъегерь, вообще-то серьезно рисковал, так как нарушения данных инструкций карались наказаниями и некоторые из чиновников и служивых на самом деле огребли.
Впрочем, огребали и те, кто строго выполняли инструкции, и те, кто смотрели на них сквозь пальцы за разумную мзду.
Так вот ехали декабристы на каторгу примерно так:
«…Против почтовой конторы находится трактир купца Деулина, в котором они обедали пили вино, заплатив за все 40 рублей. Оболенский плакал, видя, как толпа черни рассматривает их с презрительным любопытством…»
Дело было в Нижнем Новгороде, а цитата эта из доноса интереснейшего человека – Михаила Грибовского, посланного Бенкендорфом с целью тайно пронаблюдать, как ведется этапирование государственных преступников.
Тут надо отметить, что 40 рублей для Нижнего Новгорода были бо-ольшие деньги. Это был годовой заработок сапожника. 30 рублей в месяц было жалованьем небольшого чиновника в Петербурге. Поэтому не стоит удивляться тому, что чернь с удивлением рассматривала государственных преступников, просаживающих их годовой доход в трактире.
В воспоминаниях Оболенского рассказывается, что его спутники отправились на каторгу щегольски одетыми:
«Артамон Захарович был одет щегольски, в длинном сюртуке и со всем изяществом, которое доставляет искусство портного… На Василии Львовиче (Давыдове – прим.) был надет фрак Буту, первого портного…»
Для понимания ситуации – фрак Буту стоил около 200 рублей. Очень подходящий наряд в дорогу на каторгу.
Само собой, декабристы выразили своим сопровождающим благодарность и признательность, написав письма родственникам, сколько следует заплатить фельдъегерю. Давыдов, например, в письме указал:
«… я желаю, чтобы жена моя немедля не мало послала ему тысячу пятьсот рублей по прилагаемому адресу, означив, что они присланы от такой-то особы в знак благодарности…»
Якубович попросил у отца «сделать одолжение» и прислать фельдъегерю Седову пятьсот рублей.
Не просил заплатить фельдъегерю только Артамон Муравьев. Он расплатился по дороге. Зато и ехал без кандалов, что прямо отмечается, например, в отчете из Ялуторовска:
«… под надзором фельдъегеря Седова проследовали Муравьев Артамон – без желез, Якубович, Давыдов, Оболенский – скованы…»
Впрочем, не надо думать, что для всех декабристов дорога на каторгу была легкой прогулкой. Все зависело от сопровождающего фельдъегеря. И его готовности брать мзду или не брать. Кстати, те, кто не брали денег и не давали поблажек, вовсе не были такими уж правильными служаками.
Например, недобрую память о себе оставил фельдъегерь Желдыбин. Настолько, что фельдъегеря, сопровождающие параллельно другие группы декабристов, старались от него уехать, как это сделал Миллер, сопровождавший Якушкина, Арбузова и Тютчева.
А Желдыбин старался четко соблюдать инструкцию, то есть не разрешать свиданий на почтовых станциях, не давал поблажек с кандалами. И при этом старательно зарабатывал. На чем? На тех деньгах, которые ему были выданы «на прогон». Ведь можно менять лошадей на станциях часто, а можно сэкономить. Не заплатить ямщику. И так далее. В общем, старался, тоже зарабатывал.
Кстати, занятный факт, но этот беспощадный к декабристам, ямщикам и лошадям фельдъегерь в итоге загремел под суд из-за оброненного с саней мешка с вещами и записной книжкой, в которой он старательно записывал свои расходы-доходы. Возникло подозрение, что он разрешал декабристам встречи с родственниками. Ретивому служаке удалось в итоге оправдаться, но под арестом он посидел. А вот наказали ли благодушно (за деньги) относившихся к своим «клиентам» Седова и Миллера мне пока найти не удалось.
Нужно отметить и то, что с шампанским на тройках с бубенцами в Сибирь поехали не все декабристы. Например, черниговцы Мозалевский, Соловьев и Сухинов топали в Сибирь на каторгу пешком, в компании с уголовниками. И добирались до места каторги они не пару месяцев, как Артамон Муравьев, Оболенский, Давыдов и Якубович, а долгих полтора года.
Так что даже среди каторжников-декабристов жизнь была еще как неравна.
Комментарии (0)