10 ноября исполнилось 35 лет со дня смерти Леонида Брежнева. Первый секретарь ЦК ВЛКСМ в 1977–1982 годах Борис Пастухов рассказал ТАСС о последней встрече с генсеком ЦК КПСС, афганской военной кампании, противоречиях в руководстве страны и вызывающей вопросы гибели в автокатастрофе лидера ЦК Компартии Белоруссии Петра Машерова.
— Вы помните день 10 ноября 1982 года, когда умер Леонид Брежнев? Как вы узнали о его кончине?
— О смерти Брежнева я узнал по радио (утром 11 ноября 1982 года по радио и телевидению было передано сообщение о кончине Брежнева — прим. ТАСС).
Ранее, 6 ноября 1982 года, было торжественное заседание в Кремлевском Дворце съездов. В президиуме сидели члены Московского горкома бюро ЦК ВЛКСМ, а я сидел с краю. И вот в этот торжественный день мимо нас прошел Брежнев и каждому из нас пожал руку, как будто он с нами прощался. Я сидел рядом с Антониной Тюфаевой, первым секретарем Кировского райкома Москвы, и она сказала мне: "Он с нами попрощался". "Что вы, Антонина!.." — ответил я.
— Вы были членом Государственной комиссии по организации похорон Брежнева во главе с Юрием Андроповым. Что входило в ваши обязанности?
— Я хорошо запомнил этот день, потому что ко мне подошел Юрий Ельченко, первый секретарь Киевского горкома КП Украины, и сказал: "Боря, я тебя поздравляю, но тебе суждено не раз быть в этой похоронной комиссии". Впоследствии я был членом комиссии по похоронам генеральных секретарей ЦК КПСС Юрия Андропова и Константина Черненко.
В день похорон на меня как на самого молодого члена комиссии возложили обязанности по дежурству. Ребята шутили, что я должен месяц не мыть руку, потому что принимал соболезнования от премьер-министра Индии Индиры Ганди, председателя Госсовета Кубы Фиделя Кастро, от всех лидеров соцлагеря и капстран.
— По опубликованным свидетельствам, это были самые пышные похороны после сталинских в марте 1953 года.
— Мы стояли в почетном карауле у гроба Брежнева в Колонном зале Дома союзов два раза: в начале прощания и перед выносом тела. Брежнева провожали в основном курсанты военных училищ, и народу было довольно много.
Когда умер Сталин, в марте 1953 года, я был комсоргом группы своего курса Московского высшего технического училища им. Н.Э. Баумана и водил свою группу прощаться со Сталиным.
Нас чуть не задавили. Мы проскочили Трубную площадь чуть раньше того, как там началась давка. Солдаты перегородили бульвар автомобилями и грузовиками. Мы лезли в кузова грузовиков, они били нас ремнями, нам было больно, мы плакали, они плакали... Мы так и не прошли в Колонный зал. Я вернулся домой, где мать, под впечатлением от гибели людей на Трубной площади, была несусветно рада, что я остался жив.
— Когда вы познакомились с Брежневым?
— Я застал позднего Брежнева, когда он уже почти ничего не говорил и еле волочил ноги. Я с ним разговаривал вживую два раза в жизни, ну три, может быть.
Первый разговор состоялся сразу после того, как меня назначили секретарем ЦК ВЛКСМ в 1968 году. Я веду торжественный Пленум ЦК ВЛКСМ, посвященный 50-летию комсомола. Ко мне подходит Брежнев и говорит: "Борис Николаевич, скажите, а вы приглашали на это собрание Безыменского Сашку? Хорошо, если бы он выступил. Прочитал что-нибудь комсомольское..."
Я напрягся. Александр Ильич Безыменский (советский поэт и журналист — прим. ТАСС) сидел в третьем ряду. Я думаю, Брежнев его не заметил. А может быть, заметил, но не признал, потому что тот постарел.
Я поговорил с Безыменским: "Брежнев хочет, чтобы вы выступили". "Я готов", — ответил Александр Ильич.
И вот выходит Безыменский на трибуну и читает, повернувшись к Брежневу:
"Когда нам было всем по восемнадцать,
А комсомол недавно лишь возник,
Привыкли мы друг к другу обращаться
И весело, и ласково: "Старик!"
И тут произошло чудо: наш комсомольский дед Безыменский расправил плечи и говорит:
"Ни грамма дряхлости у нас вы не найдете,
Шаги у нас тверды и широки.
Мы старше комсомола, но в работе
Он — не старик и мы — не старики!"
Больше всех радовался этому Брежнев. Наступил очередной перерыв, он подошел ко мне и сказал: "Молодец! Спасибо".
Комментарии (0)