Томмазо Торквемада по правую руку от королевы Изабеллы. Monumento a Isabel la Catolica, Madrid
Томмазо Торквемада – знаковая личность не только для Испании, но и для всей Европы и даже Нового Света. Человеком он был незаурядным, и о нём написаны не только сотни научных трудов – от статей до полноценных монографий, но немало пьес, романов, и даже стихов. Вот, например, какие строки посвятил ему Генри Уодсворт Лонгфелло:
В Испании от страха онемелой,
Царили Фердинанд и Изабелла,
Но властвовал железною рукою
Великий инквизитор над страною.
Он был жесток как повелитель ада,
Великий инквизитор Торквемада.
«Католические короли» Изабелла и Фердинанд. Кадр из фильма «Христофор Колумб. Завоевание Америки» (Великобритания, Испания, США, 1992 год)
Томмазо де Торквемада
Отношение Лонгфелло к герою вполне понятно и однозначно. Перед впечатлительными читателями, словно живая, встаёт чёрная фигура мрачного аскета¸ превращающего согретую южным солнцем жизнерадостную Испанию в покрытую дымом инквизиционных костров унылую страну обскурантов и религиозных фанатиков.
Немного в другой ипостаси предстаёт Торквемада в драме Виктора Гюго. Этот автор пытается понять внутренние мотивы своего героя:
Не служит богу тот, кто людям не поможет.
А я хочу помочь. Не то – кромешный ад
Поглотит всё и вся. Лечу я бедных чад
Кровавою рукой. Спасая, я пытаю,
И жалость страшную к спасенным я питаю.
Великая любовь грозна, верна, тверда.
… Во тьме ночи моей
Мне говорит Христос: "Иди! Иди смелей!
Цель оправдает все, коль ты достигнешь цели!"
Тоже фанатик, но уже не узколобый садист.
Существует и третья точка зрения, согласно которой Торквемада, подобно Ришелье во Франции, боролся за единство в муках рождающейся новой страны, которую он, словно пазл, собирал из разнородных и не слишком похожих частей. А инквизиция стала лишь средством: был бы Торквемада светским герцогом, другими были бы и методы, но жестокость при этом никуда бы не делась. Ф. Тютчев писал об этом (о другом человеке и по другому поводу) в1870 году:
Единство, – возвестил оракул наших дней,–
Быть может спаяно железом лишь и кровью…
Красивые строки, но на самом деле «железо и кровь», увы, очень часто оказываются сильнее любви.
Традиционная оценка личности Томмазо Торквемады и его деятельности
Герой нашей статьи, Tommaso de Torquemada, родился в 1420 году и прожил, долгую даже по нынешним меркам, жизнь, умерев в возрасте 78 лет – 16 сентября 1498 года.
Мало кому из его современников удалось оставить столь значительный след в , но след этот оказался кровавым.
Французский писатель Альфонс Рабб в работе «Resume de l’hist oire d’Espagne» назвал Торквемаду «ужасным», его соотечественник Жан Мари Флёрио – «монстром», Манюэль де Малиани – «ненасытным палачом», Луи Виардо – «беспощадным палачом, кровавые бесчинства которого порицались даже Римом». Г. К. Честертон в книге «Святой Фома Аквинский» поставил его в один ряд с Домиником Гусманом, написав:
«Назвать ребёнка Домиником – почти то же самое, что назвать его Торквемадой».
В общем, как писал Даниэль Клугер:
Великий инквизитор Торквемада
Над городом свои расправил крылья,
Ему костры — утеха и услада.
И даже его фамилия, происходящая от названия городка, в котором родился будущий Великий инквизитор (сочетание слов «torre» и «quemada» – «Пылающая башня»), кажется говорящей.
Сожжение еретиков, средневековый рисунок. Иллюстрация из книги русского историка XIX века Михаила Барро
Альтернативная точка зрения
Впрочем, как это часто бывает, в объединённых королевствах деятельность Торквемады оценивалась неоднозначно, и были люди, вполне довольные им. В Испании тех лет можно заметить определенную симпатию и сочувствие и к Трибуналу инквизиции, и к Торквемаде. Многие вполне серьёзно считали, что церковь и учение Христа находятся в серьёзной опасности и нуждаются в защите. Эти апокалипсические настроения отражает приводимая ниже миниатюра XV века «Крепость веры»:
Осаждаемую еретиками «Крепость веры», защищают папа, епископы, монахи и доктора церкви
Современник событий, хронист Себастьян де Ольмедо вполне искренне называет Торквемаду «молотом еретиков, светом Испании, спасителем своей страны, честью своего ордена (доминиканцев)».
Прескотт уже в 1588 г. писал в «Commentarii rerum Aragonensium»:
«Фердинанд и Изабелла дали самое большое доказательство милосердия и мудрости, когда, с целью избавления еретиков и отступников от пагубных ошибок, а также чтобы сокрушить их дерзость, они создали святую инквизицию, учреждение, полезность и заслуги которого признает не только Испания, но и весь христианский мир».
Французский историк ХХ века Фернан Бродель считал, что инквизиция воплощала в себе «глубокое желание толпы».
Имелись и другие причины популярности Торквемады. Ограничение прав евреев и морисков открывало новые вакансии для испанцев-христиан. Евреи и потомки мавров, отправлявшиеся в эмиграцию, часто вынуждены были продавать своё имущество за бесценок, дом порой продавался по цене осла, виноградник – за кусок полотна, что также не могло не радовать их соседей. Кроме того, в падении влиятельных купеческих и банкирских домов потомков крещеных евреев были кровно заинтересованы их генуэзские конкуренты: они быстро освоили новый перспективный рынок сбыта товаров и финансовых услуг.
Сегодня часть историков подвергают критике «черную легенду» и об испанской инквизиции, и о Торквемаде, считая, что она была создана в пропагандистских целях в период Реформации, и преследовала цель очернить Католическую Церковь. А потом к протестантам присоединились великие французские философы эпохи Просвещения и революционные писатели. В XVIII томе знаменитой «Энциклопедии» есть такие строки:
«Торквемада, доминиканец, ставший кардиналом, придал трибуналу испанской инквизиции ту юридическую форму, которая существует и поныне и противоречит всем законам человечества».
Авторы современной «Британской энциклопедии» разделяют эту точку зрения, о Торквемаде говорится:
«Его имя стало символом ужасов инквизиции, религиозного ханжества и жестокого фанатизма».
Жертвы Томмазо Торквемады
Жан Батист Делиль де Саль в книге «Философия природы» (1778 г.) пишет:
«Доминиканец, звавшийся Торквемадой, похвалялся тем, что осудил сто тысяч человек и сжег на костре шесть тысяч человек: чтобы наградить этого великого инквизитора за его рвение, его сделали кардиналом».
Антонио Лопес де Фонсека в книге «Политика, очищенная от либеральных иллюзий» (1838 г.) сообщает:
«Трибунал инквизиции при Торквемаде, во время правления Фердинанда и Изабеллы, с 1481 по 1498 год, истребил на кострах 10 220 человек; казнил изображения 6860 человек, а также приговорил к галерам и тюремному заключению 97 371 человека».
Максимилиан Шёлл в 1831 году:
«Торквемада умер в 1498 году; было подсчитано, что за восемнадцать лет его инквизиторского правления 8800 человек было сожжено, 6500 было сожжено в виде изображений или уже после их смерти и 90 тысяч испытали на себе наказание позором, конфискацией имущества, пожизненным заключением и увольнением с должности».
Небольшое уточнение: на самом деле, «инквизиторское правление» Торквемады продолжалось 15 лет.
Фридрих Шиллер в «Истории восстания в Нидерландах против испанского правления» говорит:
«За тринадцать-четырнадцать лет испанская инквизиция провела 100 тысяч процессов, приговорила к сожжению 6 тысяч еретиков и обратила в христианство 50 тысяч человек».
Хуан Анетонио Льоренте, который сам в конце XVIII века был секретарем Трибунала инквизиции в Мадриде, а потом стал первым серьезным историком Инквизиции, приводит другие данные: при Торквемаде были сожжены заживо 8 800 человек, вместо других 6 500, осужденных заочно, сожжены их соломенные чучела, арестованы и подвергнуты пыткам 27 000 человек.
«Его злоупотребление своими безмерными полномочиями должно было бы заставить отказаться от мысли дать ему преемника и даже уничтожить кровавый трибунал, столь несовместимый с евангельской кротостью»
, – пишет Льоренте по этому поводу.
Хуан Антонио Льоренте, портрет
Многим эти цифры кажутся завышенными. Пьер Шоню, например, считал, что цифры Льоренте «нужно поделить как минимум на два».
Аббат Эльфеж Вакандар в книге «Инквизиция» (1907 г.) пишет:
«Самые умеренные оценки показывают, что во времена Торквемады было сожжено на костре примерно две тысячи человек… За этот же период времени пятнадцать тысяч еретиков было примирено с Церковью через раскаяние. Это дает в сумме семнадцать тысяч процессов».
Современные ученые оценивают число аутодафе при Торквемаде в 2200, примерно половина из них была «символической» – что, конечно, тоже немало.
Аутодафе
В числе тех, кто положительно относился к деятельности испанских инквизиторов и Торкевемады оказался известный масон, католический философ и дипломат Жозеф де Местр.
Joseph-Marie de Maistre (1753-1821), портрет
В начале XIX века, выполняя в тот момент обязанности сардинского посланника в Санкт-Петербурге, в «Письмах одному русскому дворянину об инквизиции» он утверждал, что создание инквизиции в Испании явилось защитной реакцией на иудейскую и исламскую угрозу, которая, по его мнению, являлась вполне реальной.
Уже упоминавшийся нами Хуан Антонио Льоренте писал:
«Огромное множество мавров приняло христианскую веру притворно или совершенно поверхностно; в основе их обращения в новую религию лежало желание снискать уважение победителей; крестившись, они вновь стали исповедовать магометанство».
Между тем, Аделина Рюкуа в книге «Средневековая Испания» указывает, что
«в Средние века религия была эквивалентом закона (люди жили по законам Магомета, по еврейским или по христианским законам), она лишь в XX веке стала явлением культуры».
То есть человек, не соблюдающий заповеди священных книг страны, где он живет, по средневековым нормам считался преступником.
Уже цитировавшийся нами Вакандар пишет:
«Если мы действительно хотим оправдать учреждение, за которое католическая церковь взяла ответственность в Средние века (инквизицию), нужно рассматривать и судить его не только по поступкам, но и сопоставляя с моралью, правосудием и религиозными представлениями того времени».
«Католическая энциклопедия», издаваемая Ватиканом, утверждает:
«В новейшее время исследователи строго судили учреждение инквизиции и обвиняли ее в том, что она выступала против свободы совести. Но они забывают, что в прошлом эта свобода не признавалась и что ересь вызывала ужас у благомыслящих людей, составлявших, несомненно, подавляющее большинство даже в странах, наиболее зараженных ересью».
Вот мнение французского историка и антрополога Кристиана Дюверже:
«Фердинанду и Изабелле был брошен вызов: им предстояло объединить страну, раздробленную противоречивым ходом истории и средневековой политической организацией. Изабелла приняла простое решение: цементом единства Испании станет религия».
Испанский историк Жан Севиллья о преследовании евреев в Испании пишет:
«Торквемада не есть продукт католицизма: он является плодом национальной истории… Изгнание евреев – каким бы шокирующим оно ни виделось нам – не происходило из расистской логики: это был акт, который имел целью завершение религиозного объединения Испании… Католические короли действовали, как и все европейские правители того времени, исходя из принципа: "Одна вера, один закон, один король"».
А вот его взгляд на «мусульманскую проблему»:
«В ходе Реконкисты мусульмане остались на христианской территории. Их было 30 тысяч в Арагоне, 50 тысяч – в королевстве Валенсия (оно зависело от Арагонской короны), 25 тысяч – в Кастилии. В 1492 году падение Гранады увеличило до 200 тысяч число мавров, оказавшихся под юрисдикцией королевы Изабеллы и короля Фердинанда… в целях достижения духовного единства Испании, при поддержке Церкви, Католические короли повели политику конверсии… Как это не удалось с евреями, политика ассимиляции, путем массового обращения в христианство, не удалась и с мусульманами. Невозможно насиловать разум: никто не отречется от своей культуры и своей веры по принуждению. Это великий урок. Однако судить за это только христианскую Испанию – это значит совершать большую ошибку. В ту эпоху ни одна мусульманская страна не относилась толерантно к христианам на своей территории. Точно так же обстоит дело и в XXI веке в большом числе мусульманских стран».
Правда, в другом месте Жан Севиллья признаёт, что
«испанская инквизиция обосновалась в Кастилии, католическом королевстве, обладавшем традициями религиозного сосуществования. Альфонсо VII (1126–1157), король Кастилии и Леона, назывался императором трех религий… Мудехары и мусульмане, жившие на христианской территории, были свободны в своей религии. То же самое касалось и евреев».
И действительно, ещё в Своде законов Альфонсо X говорилось:
«Хотя евреи отвергают Христа, тем не менее, их следует терпеть в христианских государствах, дабы все помнили, что они происходят от племени, распявшего Христа. Так как евреи лишь терпимы, они должны вести себя тихо, не проповедовать публично своей веры и не пытаться обращать кого-либо в иудейство».
Alfonso X of Castile (1221-1284)
И всё же, по мнению Севилльи, Торквемада в истории страны сыграл, скорее, положительную роль: в частности, он отмечает его заслуги в деле объединения Кастилии и Арагона, и избавления нового государства от чрезмерной зависимости от Ватикана.
Современный российский философ-богослов Андрей Кураев также выступает против «демонизации» инквизиторов, утверждая, что «ни один другой суд в истории не выносил так много оправдательных приговоров».
Британский историк Генри Кеймен в книге «Испанская инквизиция» (1997 г.) сообщает, что лишь в 1,9% случаев из 49 092 исследованных им дел обвиняемый был передан светским властям для исполнения смертного приговора. В остальных случаях подсудимые либо получили другое наказание (штраф, епитимья, обязательство паломничества), либо были оправданы.
В следующих статьях мы увидим, что даже относительно «мягкие» наказания, назначаемые трибуналами святой инквизиции, не стоит недооценивать. Говоря о приговорах, которые они выносили, слово «милосердие» можно смело «ставить в кавычки». Пока же вернемся к герою нашей статьи.
Conversos, marranos и tornadidos
По утверждению Фернандо дель Пульгара (секретаря и «летописца» Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского), Томмазо де Торквемада, вставший во главе Трибунала священной канцелярии инквизиции в Испании и организовавший масштабные гонения на евреев и мавров, сам был потомком крещеных евреев. Удивления это не вызывает, поскольку примерно в то же самое время в Кастилии 4 епископа были выходцами из семей conversos («обращённых»), а в Арагоне из их среды происходили 5 чиновников самого высокого ранга. Потомками кастильских conversos были, например, канцлер Луис де Сантанел, главный казначей Габриель Санчес, автор «Хроники Католических королей» Диего де Валера, камердинер Изабеллы Хуан Кабреро и упоминавшийся нами Фернандо дель Пульгара. Более того, еврейского происхождения была весьма чтимая святая Тереза Авильская (отнесенная к Учителям Церкви): известно, что её дед в 1485 году (как раз во времена Великого инквизитора Томмазо Торквемады) был обвинён в тайном соблюдении иудейских обрядов, за что на него была наложена епитимья.
Статуя Святой Терезы Авильской, монастырь San Juan Capistrano, Калифорния
А в Арагоне в то время потомками «новых христиан» были главный секретарь высшего суда Фелипе де Клементе, королевский секретарь Луис Гонсалес, главный казначей Габриэль Санчес и вице-канцлер Арагона дон Альфонсо де ла Кавальериа.
Прозвище conversos в те времена носило нейтральный характер, в отличие от других, появившихся в середине XVI века (после принятия закона о чистоте крови – limpieza de sangre): marranos («марраны») и tornadidos («торнадидос»).
Наиболее вероятно происхождение прозвища marranos от староиспанского выражения «грязные свиньи». Другие версии (от еврейского «maran atha» – «Господь наш пришел» и от арабского слова «запретный») менее вероятны, так как слово «марраны» употребляли не евреи или мусульмане, а именно чистокровные испанцы, и несло оно ярко выраженную отрицательную смысловую нагрузку.
Моисей Маймон. «Марраны (Тайный седер в Испании во времена инквизиции)», 1893 год. Седах Песах – это ритуальная семейная трапеза, проводимая в начале праздника Песах (еврейской Пасхи)
А tornadidos – это «перевертыши».
Крещение евреев и в конце XIV века (за столетие до описываемых событий) было далеко не мирным. В Севилье в 1391 году в ходе еврейских погромов погибли около 4 тысяч человек, остальные были вынуждены креститься, их синагоги были превращены в церкви. Похожие события произошли тогда в Кордове и других испанских городах. В январе 1412 года, ещё до рождения Томмазо Торквемады, в Кастилии был принят «эдикт нетерпимости», который предписывал евреям жить лишь в особых кварталах, окруженных стенами с одними воротами. Им были запрещены ряд профессий, в том числе, врачебное и аптекарское дело, кредитные операции. Нельзя было носить , именоваться «дон», держать христианскую прислугу и торговать с христианами. Более того, им было запрещено выезжать из Кастилии. Эти меры резко увеличили количество крестившихся евреев, но теперь это «обращение» часто было лицемерным. И потому в дальнейшем выпускались «Эдикты милосердия», в которых указывались признаки людей, тайно исповедовавших иудаизм. Например, такие:
«Соблюдение субботы (путем) приготовления пищи, по пятницам… не употребляющие в пищу свиней, зайцев, кроликов, задушенных птиц.., ни угрей, ни другую рыбу без чешуи, как это предусмотрено еврейским законом… Или те, кто отмечает Праздник опресноков (Песах), начиная с употребления салата-латука, сельдерея или других горьких трав в те дни».
Парадокс заключался в том, что, со временем, для потомков крещеных евреев, которые уже не помнили предписаний своей религии, «Эдикты милосердия» стали служить своеобразным руководством к действию – указателем того, что нужно делать (или не делать) для того, чтобы оставаться иудеем.
А тайных мусульман предлагалось выявлять, наблюдая за тем, как часто человек моет лицо, руки и ноги.
Но среди потомков conversos было немало и тех, кто превзошёл чистокровных кастильцев в религиозном рвении и фанатизме.
В следующей статье будет рассказано о личности Томмазо Торквемады и его пути к должности Великого инквизитора.
Автор:
Комментарии (0)