100 лет назад, в июле 1918 года, произошло восстание левых эсеров против большевиков, ставшее одним из главных событий 1918 года и способствовавшее разрастанию Гражданской войны в России. Вскоре его поддержали и активисты из «Союза защиты Родины и Свободы», созданного в феврале-марте 1918 года Борисом Савинковым: они организовали серию восстаний в городах Верхнего Поволжья.
Левые эсеры вначале были союзниками большевиков, вместе с коммунистами они образовали и первое советское правительство (Совет Народных Комиссаров, СНК), их представители вошли в другие органы власти Советской России. После заключения Брестского мира отношения союзных партий испортились: левые эсеры были категорически против мира с Германией, они покинули СНК и голосовали против мирного договора на IV Съезде Советов в марте. Некоторое время Брестский договор поддерживала лишь одна из лидеров левых эсеров, Мария Спиридонова, но вскоре и она изменила свои взгляды. Кроме того, социалисты-революционеры выступали против растущей бюрократизации и огосударствлению всех сторон жизни. Выступая как крестьянская партия, они имели серьёзные противоречия с большевиками и по крестьянскому вопросу: критиковали установившуюся практику продразверстки в деревне, создание комитетов бедноты (комбедов), перехватывавших власть у сельских советов, где преобладали эсеры. При этом левые эсеры всё ещё сохраняли позиции в аппарате наркоматов, разных комитетах, комиссиях, советах, служили в ВЧК и Красной Армии.
С 1 по 3 июля 1818 года в Москве прошел III съезд партии левых эсеров, принявший резолюцию с критикой большевиков: «Повышенная централизация, увенчивающая систему бюрократических органов диктатурой, применение реквизиционных отрядов, действующих вне контроля и руководства местных Советов, культивирование комитетов бедноты — все эти меры создают поход на Советы крестьянских депутатов, дезорганизуют рабочие Советы, вносят путаницу классовых отношений в деревне». Также съезд постановил «разорвать революционным способом гибельный для русской и мировой революции Брестский договор».
4 июля в Москве открылся V Съезд Советов, на котором делегаты от левых эсеров (30,3% всех делегатов) продолжили критику своих вчерашних союзников. Мария Спиридонова назвала большевиков «предателями революции». Другой лидер, Борис Камков, потребовал «вымести из деревни продотряды и комбеды». Большевики отвечали тем же. Так, выступление Ленина носило жесткий характер: «они были не с нами, а против нас». Партию эсеров он назвал окончательно погибшей, провокаторами, единомышленниками Керенского и Савинкова. Однозначно заявил: «Предыдущий оратор говорил о ссоре с большевиками, а я отвечу: нет, товарищи, это не ссора, это действительно бесповоротный разрыв». Эсерами на голосование был поставлен вопрос о денонсации Брестского мира и возобновлении войны с Германией. Когда это предложение не прошло, делегаты левых эсеров до 6 июля покинули съезд.
6 июля левые эсеры организовали громкий теракт, направленный на разрыв мира с Германией. Двое членов партии, служивших в ВЧК (Яков Блюмкин и Николай Андреев), явились в германское посольство и попытались сначала взорвать, а потом застрелили там немецкого посла Вильгельма фон Мирбаха. Мария Спиридонова, узнав об этом, приехала на Съезд Советов и сообщила делегатам что «русский народ свободен от Мирбаха». Председатель ВЧК, Феликс Дзержинский в свою очередь прибыл в штаб левоэсеровского отряда комиссии, располагавшегося в Большом Трехсвятительском переулке, и потребовал выдать Блюмкина и Андреева, но обнаружил там весь центральный комитет партии левых эсеров. В итоге сам глава ВЧК был арестован левоэсеровскими чекистами и остался у них в качестве заложника. Вскоре эсеры захватили почтамт и центральный телеграф, начали рассылать свои воззвания, в которых объявили власть большевиков низложенной, требовали не исполнять приказы Владимира Ленина и Якова Свердлова, а также сообщали об убийстве германского посла. В одном из воззваний говорилось: «Властвующая часть большевиков, испугавшись возможных последствий, как и до сих пор, исполняют приказы германских палачей. Вперед, работницы, рабочие и красноармейцы, на защиту трудового народа, против всех палачей, против всех шпионов и провокационного империализма».
В учреждениях и на улицах Москвы эсеры захватили 27 крупных большевистских деятелей, а красноармейцы московского гарнизона в ответ частично также перешли на сторону эсеров, но в основном заявили о своем нейтралитете. Единственными частями, полностью сохранившими верность большевикам, остались латышские стрелки и «большевистская» часть ВЧК во главе с заместителем председателя ВЧК, латышом Яковом Петерсом. Ленин отдал приказ Петерсу арестовать всех делегатов Съезда от левых эсеров, а Троцкий приказал другому заместителю председателя ВЧК Мартыну Лацису арестовать всех левых эсеров, служащих в ВЧК, и объявить их заложниками. Но левые эсеры сами заняли главное здание ВЧК и арестовали Лациса. Казалось, что восстание левых эсеров близко к победе и оставалось только взять Кремль, арестовать Ленина и других большевистских вождей. Но тут восставшие повели себя странно и пассивно, несмотря на перевес в силах (к вечеру 6 июля у них было около 1900 бойцов, 4 броневика и 8 орудий против 700 бойцов, 4 броневиков и 12 орудий у большевиков). Они не стали штурмовать Кремль, пользуясь внезапностью, численным превосходством и растерянностью руководства большевиков. Вместо этого бойцы левых эсеров «бунтовали» в казармах. А руководство левых эсеров, вместо того чтобы руководить восстанием и его распространением, почему-то спокойно отправилось на съезд и в дальнейшем дало себя поймать.
Во время этой паузы большевикам удалось стянуть в Москву еще 3300 латышских стрелков, расквартированных в ближайших пригородах, поднять отряды красной гвардии. 7 июля с раннего утра латыши, вооруженные пулеметами, орудиями и броневиками, начали штурм позиций левых эсеров. Эсеры не оказали сильного сопротивления. При штурме штаба в Большом Трехсвятительском переулке применялась даже артиллерия, несмотря на то, что в здании находились не только левоэсеровские чекисты, но и их заложники. 450 делегатов Съезда Советов — левых эсеров и левые эсеры-чекисты были арестованы. Уже на следующий день 13 сотрудников ВЧК, включая еще одного бывшего заместителя Дзержинского, левого эсера Вячеслава Александровича, были расстреляны, но с большинством левых эсеров большевики поступили сравнительно мягко, давая от нескольких месяцев до трех лет заключения (многих скоро амнистировали). Так, Мария Спиридонова была приговорена лишь к году тюрьмы, а многим видным левым эсерам удалось уйти из-под ареста и бежать из Москвы. А убийцу Мирбаха Блюмкина даже не арестовали! И он продолжил служить в ЧК. Его лишь временно отправили в командировку на юг. Всего по России было арестовано только 600 левых эсеров, при этом серьезные столкновения с большевиками наблюдались лишь в Петрограде, где при штурме левоэсеровского штаба погибло 10 человек.
9 июля съезд Советов, уже состоявший из одних большевиков, единогласно принял решение об изгнании из Советов левых эсеров. Но на самом низовом уровне левые эсеры и даже меньшевики, не особо афишируя, хотя и не скрывая свои взгляды, продолжали работать в советах вплоть до начала 1920-х годов.
Таким образом, после подавления восстания левых эсеров в России устанавливается однопартийный авторитарный режим. Левые эсеры потерпели поражение и не смогли возобновить войну Советской России с Германией. Германское правительство после принесенных уже 6 июля Лениным извинений простили убийство своего посла.
Латышские стрелки и делегаты V Съезда Советов перед зданием Большого театра
Восстание в Ярославле
Также 6 июля началось и восстание в Ярославле. Его возглавил полковник Александр Перхуров, активист подпольного «Союза защиты Родины и Свободы» эсера Бориса Савинкова. Восстание в Ярославле готовилось долго: до этого в городе несколько месяцев формировалось антибольшевистское подполье из числа бывших членов Союза офицеров, Союза фронтовиков и Союза георгиевских кавалеров. К началу восстания в городе удалось легально расквартировать до 300 офицеров, которые по легенде приехали переоформляться на службу в Красную Армию. В ночь на 6 июля восставшие во главе с Перхуровым (вначале около 100 человек) напали на крупный склад оружия и захватили его. Отряд милиционеров, направленный по сигналу о происшествии, тоже перешел на сторону восставших, а утром — вся городская милиция во главе с губернским комиссаром. При продвижении в город на сторону восставших перешел также автоброневой дивизион (2 броневика и 5 крупнокалиберных пулеметов), а другой полк заявил о нейтралитете. На стороне красных остался лишь небольшой т. н. «Особый коммунистический отряд», который после короткого боя сложил оружие.
Восставшие заняли все административные здания, почту, телеграф, радиостанцию и казначейство. Комиссар Ярославского военного округа Давид Закгейм и председатель исполкома городского совета Семен Нахимсон были захвачены на квартирах и в тот же день убиты. 200 других большевиков и советских работников были арестованы и заточены в трюм «баржи смерти», стоявшей посреди Волги - от духоты в трюме, отсутствия воды и пищи, антисанитарии пленники начали массово умирать с первых же дней, а при попытках покинуть баржу их расстреливали (в итоге более сотни арестованных погибла, другие смогли спастись). Перхуров провозгласил себя главнокомандующим Ярославской губернии и командующим войсками так называемой Северной добровольческой армии, подчиняющейся верховному командованию генерала М. В. Алексеева. В ряды «Северной армии» записалось около 6 тыс. человек (активно участвовало в боях около 1600 – 2000 человек). Среди них были в значительном количестве не только бывшие офицеры царской армии, юнкера и студенты, но и солдаты, местные рабочие и крестьяне. Оружия не хватало, особенно орудий и пулемётов (в распоряжении повстанцев было всего 2 трёхдюймовых пушки и 15 пулемётов). Поэтому Перхуров прибегнул к оборонительной тактике, ожидая помощь оружием и людьми из Рыбинска.
Руководитель восстания в Ярославле Александр Петрович Перхуров
8 июля в Ярославле была восстановлена деятельность городского самоуправления по законам Временного правительства 1917 года. 13 июля своим постановлением Перхуров для «воссоздания законности, порядка и общественного спокойствия» упразднил все органы Советской власти и отменил все её декреты и постановления, были восстановлены «органы власти и должностных лиц, существовавших по действовавшим законам до октябрьского переворота 1917 года». Фабричные слободы за рекой Которослью, где находился 1-й Советский полк, восставшие захватить не сумели. Вскоре красные с доминировавшей над городом Туговой горы начали артиллерийский обстрел Ярославля. Расчёт повстанцев на то, что сам факт восстания поднимет Ярославскую и соседние губернии, оказался несостоятельным — первоначальный успех восстания не удалось развить. Тем временем, советское военное командование спешно стягивало к Ярославлю войска. В подавлении восстания приняли участие не только местный полк РККА и рабочие отряды, но также отряды красной гвардии из Твери, Кинешмы, Иваново-Вознесенска, Костромы и других городов.
Командиром сил на южном берегу Которосли был назначен Ю. С. Гузарский, командующим войсками на обоих берегах Волги у Ярославля — прибывший 14 июля из Вологды А. И. Геккер. Кольцо красных войск быстро сжималось. Отряды красной гвардии и части интернационалистов (латышей, поляков, китайцев, германских и австро-венгерских военнопленных) начали наступление на Ярославль. Город подвергли сильному обстрелу и бомбили с воздуха. Из-за Которосли и со стороны станции Всполье город непрерывно обстреливали артиллерия и бронепоезда. Красные отряды бомбили город и пригороды с аэропланов. Так, в результате авиаударов был уничтожен Демидовский лицей. Восставшие не сдавались, и обстрел был усилен, били по площадям, в результате чего уничтожались улицы и целые кварталы. В городе начались пожары и в охваченной восстанием части города было уничтожено до 80 % всех строений.
76-мм пушка обр. 1902 г., участвовавшая в обстреле Ярославля. Орудие было выведено из строя снарядом, разорвавшимся в канале ствола
Видя безвыходность положения Перхуров на военном совете предложил прорываться из города и уходить либо на Вологду, либо на Казань навстречу Народной армии. Однако большинство командиров и бойцов, будучи местными жителями, во главе с генералом Петром Карповым — отказались покидать город и решили продолжать борьбу пока есть возможность. В итоге отряд из 50 человек во главе Перхуровым бежал из Ярославля на пароходе в ночь с 15 на 16 июля 1918 года. Позднее Перхуров поступил на службу в Народную армию Комуча, служил Колчаку, в 1920 году попал в плен и 1922 году был осуждён в Ярославле показательным судом и расстрелян. Командующим в городе остался генерал Карпов. Истощив силы и боеприпасы, 21 июля восставшие сложили оружие. Часть бежала в леса или по реке, а другая часть офицеров пошла на хитрость с целью сохранить свою жизнь. Они явились в помещение располагавшейся в городском театре Германской комиссии военнопленных № 4, занимавшейся их возвращением на родину, объявили, что не признают Брестского мира, считают себя в состоянии войны с Германией и сдались немцам в плен, передав им свое оружие. Германцы обещали охранять их от большевиков, но уже на следующий день выдали офицеров на расправу.
Количество красноармейцев, погибших при подавлении восстания, неизвестно. Во время боёв погибло около 600 восставших. После взятия Ярославля в городе начался массовый террор: в первый же день после окончания восстания были расстреляны 428 человек (в том числе был расстрелян весь штаб восставших — 57 человек). В итоге погибли почти все участники восстания. Кроме того, городу в ходе боев, артиллерийских обстрелов и воздушных ударов был нанесён значительный материальный ущерб. В частности, были разрушены 2147 домов (без крова остались 28 тыс. жителей) и уничтожены: Демидовский юридический лицей с его знаменитой библиотекой, 20 фабрик и заводов, часть торговых рядов, десятки храмов и церквей, 67 зданий правительственного, медицинского, культурного назначения. Также погибли вывезенные в Ярославль коллекции петроградского Артиллерийского исторического музея (АИМ) — крупнейшего музея русской армии, в котором хранились военные и художественные ценности, связанные с историей всех родов сухопутных войск России. Так, полностью сгорели 55 ящиков со знамёнами и оружием: всего около 2000 знамён (в том числе стрелецкие), все трофеи, собранные в ходе Первой мировой войны, экземпляры ценного холодного и огнестрельного оружия и т. д.
8 июля сторонники «Союза защиты Родины и Свободы» также предприняли неудачную попытку восстания еще в одном городе северного Поволжья — Рыбинске. Несмотря на то, что здесь руководство восстанием осуществляли лично Борис Савинков и Александр Дикгоф-Деренталь, им не удалось захватить даже части города и через несколько часов упорного боя с красноармейцами уцелевшим пришлось бежать. Кроме того, 8 июля «Союз защиты Родины и Свободы» поднял антибольшевистское восстание в Муроме. Поздним вечером восставшие напали на местный военкомат и захватили оружие. К ночи под контролем восставших были все основные административные здания города. Однако здесь в отличие от Ярославля восставшим не удалось привлечь на свою сторону большие массы населения и сформировать большой вооруженный отряд. Уже 10 июля восставшим пришлось бежать из города на восток в направлении Ардатова. Красные преследовали их в течение двух суток и рассеяли.
Борис Савинков (в центре)
Мятеж Муравьева
10 июля 1918 года начался так называемый «мятеж Муравьева» - левого эсера Михаила Муравьева, назначенного 13 июня командующим Восточным фронтом Красной Армии (фронт разворачивался против восставшего Чехословацкого корпуса и белых). Интересно, что 6 и 7 июля, в дни восстания левых эсеров в Москве, Муравьев не предпринимал никаких действий и заверял Ленина в верности советской власти. Видимо, Муравьёв поднял мятеж самостоятельно, получив известия из Москвы и опасаясь ареста из-за подозрений в нелояльности (он отличался авантюрным складом характера, мечтал стать «красным Наполеоном»). В ночь с 9 на 10 июля командующий неожиданно покинул штаб фронта в Казани. Вместе с двумя верными полками он переместился на пароходы и отплыл в направлении Симбирска.
11 июля отряд Муравьева высадился в Симбирске и занял город. Почти все находившиеся в городе советские руководители были арестованы (включая командующего 1-й армией Михаила Тухачевского). Из Симбирска Муравьев отправил телеграммы о непризнании Брестского мира, возобновлении войны с Германией и союзе с Чехословацким корпусом, а себя объявил главнокомандующим армии, которая будет воевать с германцами. Войскам фронта и Чехословацкому корпусу приказывалось двигаться к Волге и далее на запад. Также Муравьев предложил создать в Поволжье отдельную советскую республику во главе с левыми эсерами Марией Спиридоновой, Борисом Камковым и Владимиром Карелиным. На сторону Муравьёва перешли левые эсеры: командующий Симбирской группой войск и Симбирским укрепрайоном Клим Иванов и начальник Казанского укрепрайона Трофимовский.
Ленин и Троцкий в совместном обращении назвали бывшего главнокомандующего изменником и врагом народа, потребовав от «всякого честного гражданина» застрелить его на месте. Но Муравьев был убит ещё до обнародования этого обращения, когда в тот же день, 11 июля, после отправки телеграмм явился в симбирский совет и потребовал от него передачи власти. Там он угодил в засаду, устроенную председателем губернского парткома ВКП(б) Иосифом Варейкисом и латышскими стрелками. Во время заседания из засады вышли красногвардейцы и чекисты и объявили об аресте. Муравьёв оказал вооружённое сопротивление и был убит (по другим источникам — застрелился). 12 июля официальная газета ВЦИК «Известия» поместила правительственное сообщение «Об измене Муравьёва», в котором утверждалось, что, «видя полное крушение своего плана, Муравьёв покончил с собой выстрелом в висок».
Таким образом, мятеж Муравьева оказался кратковременным и неудачным. Но всё же он нанес серьёзный урон Красной Армии. Управление войсками Восточного фронта было дезорганизовано сначала телеграммами главкома Муравьева о мире с чехословаками и войне с Германией, а затем — об измене Муравьева. Красные войска были этим деморализованы. В результате белым (Народной армии Комуч) вскоре удалось серьезно потеснить красных и выбить их из Симбирска, Казани и других городов Поволжья, что ещё более ухудшило положении Советской России. Так, 21 июля ударный сводный отряд Народной армии и Чехословацкого корпуса под командованием Владимира Каппеля взял Симбирск. 25 июля войска Чехословацкого корпуса вступили в Екатеринбург. В тот же день Народная армия Комуч заняла Хвалынск. Кроме того, красные в середине июля терпели тяжелые поражения и на востоке Сибири. Красная Армия оставила Иркутск, куда вступили сибирские белые и чехословаки. Отряды красных отступали к Байкалу.
17 июля Временное Сибирское правительство, располагавшееся в Омске, под руководством Петра Вологодского приняло «Декларацию о государственной самостоятельности Сибири». Декларация провозгласила международную правосубъектность Сибири, границы которой простирались от Урала до Тихого Океана, самостоятельность государственной власти Временного сибирского правительства. При этом руководители Сибири сразу же заявили о готовности вернуться в состав демократической России, если на то будет высказана воля вновь собранного Всероссийского Учредительного Собрания. Понятно, что это были лишь слова. По сути, все «самостийные» и «демократические» правительства, появлявшиеся на обломках старой России, автоматически становили колониями Запада и частично Востока (Японии).
Солдаты полков Михаила Муравьёва и Чехословацкого корпуса
О странностях мятежа
Как уже выше отмечалось восставшие были крайне пассивны, не использовали благоприятный момент, чтобы взять вверх. Руководство большевиков было частью арестовано, другие колебались. В частности, Ленин сомневался в верности командира главной ударной части – латышских стрелков, Вацетиса и руководителе ВЧК - Дзержинском. Восставшие имели возможность арестовать делегатов съезда и членов советского правительства, но не сделали этого. Отряд ВЧК под командованием Попова никаких активных действий не предпринимал и до самого своего разгрома сидел в казармах. Даже в обращении, которое разослали по стране, не было призывов свергать большевиков, или идти на помощь восставшим в Москве.
Интересен также факт мягкости наказания левых эсеров, особенно в условиях Гражданской войны и тяжести преступления – попытке государственного переворота. Был расстрелян только зампред ВЧК Александрович, и 12 человек из отряда ВЧК Попова. Другие получили небольшие сроки, и вскоре вышли на свободу. Непосредственных участников покушения на германского посла - Блюмкина и Андреева фактически не наказали. А Блюмкин вообще стал ближайшим сотрудником Дзержинского и Троцкого. Это в итоге привело некоторых исследователей к мысли, что никакого мятежа и не было. Восстание было инсценировкой самих большевиков. Такую версию предложил Ю. Г. Фельштинский. Восстание было провокацией, которая привела к установлению однопартийной системы. Большевики получили повод для ликвидации конкурентов.
По другой версии восстание было инициировано частью большевистского руководства, которая хотела сместить Ленина. Так, в декабре 1923 года Зиновьев и Сталин сообщили, что глава «левых коммунистов» Бухарин получил от левых эсеров предложение силой сместить Ленина, учредив новый состав СНК. Нельзя забывать, что т. н. «левые коммунисты», в том числе Дзержинский (глава ВЧК), Н. Бухарин (главный идеолог партии) и другие видные представители большевистской партии, выступали за революционную войну с Германией. Только угроза Ленина выйти из ЦК и обратиться напрямую к массам, заставила их уступить в этом вопросе. Вызывает вопросы и поведение Дзержинского, который явился в штаб мятежников и фактически «сдался». Этим он нарушил управление ВЧК и одновременно создал себе алиби, на случай провала замысла. Да и зачинщик мятежа – Блюмкин позднее стал фаворитом Дзержинского в ЧК. Кроме того, именно в окружении «железного Феликса» чётко виден англо-французский след, а Антанта была заинтересована в продолжение войны между Россией и Германией.
Также стоит отметить, что в Вацетис в 1935 году назвал левоэсеровский мятеж «инсценировкой» Троцкого. Не следует забывать об особой роли Троцкого в революции в России и его связи с «финансовым интернационалом» (хозяевами Запада). Во время споров по поводу мира с Германией Троцкий занял откровенно провокаторскую позицию - выступая и против мира, и против войны. При этом Троцкий имел плотные контакты с представителями Антанты. Неудивительно, что он пытался разорвать мир с Германией и усилить свои позиции в большевистском руководстве. Таким образом, левых эсеров использовали для решения своих задач более серьёзные «игроки». Отсюда и отсутствие здравого смысла в поведении руководства социалистов-революционеров.
Автор: Самсонов Александр
Комментарии (0)