Николай Ежов, руководивший НКВД в 1936-1938 годах, был главным действующим лицом времён «Большого террора». В народе период наиболее массовых сталинских репрессий даже получил название «ежовщины» и, тем удивительнее, что в биографии партийного деятеля до сих пор много белых пятен. Часть информации о нём до сих пор засекречена, другая сознательно искажена самим комиссаром – для лучшего карьерного роста. Какие вопросы есть к истории жизни Ежова?
Детство
Ежов родился в 1895 году – это, пожалуй, один из немногих фактов, о котором можно говорить с уверенностью. О том же, кем были родители будущего наркома, где он родился и как взрослел, наверняка не известно.
Так, сам Ежов в своих анкетах утверждал, что родился в Санкт-Петербурге в семье рабочего-литейщика. Факт рождения в «городе трёх революций» при новой власти, установившейся в России в 1917 году, да ещё и в пролетарской семье, очевидно, открывал дополнительные возможности для служебного роста. Но в фондах Литовского государственного исторического архива впоследствии была выявлена метрическая запись о его появлении на свет в Красненской волости Крапивенского уезда Тульской губернии.
Историк Алексей Павлюков в своей версии биографии Ежова пишет, что его отцом был уроженец села Волхонщино Тульской губернии. Однако он не был литейщиком и, вообще, имел мало общего с пролетариатом. До рождения сына он прошёл срочную службу в Литве в музыкальной команде 111-го Донского пехотного полка, который базировался в городе Ковно. Отслужив положенное время, он остался на сверхсрочную службу, там же женился на местной девушке – литовке по происхождению. Выйдя в отставку, переехал в соседскую Сувалкскую губернию, которая сегодня частично находится в составе Польше и Литвы, и устроился в земскую стражу.
Судя по всему, на момент рождения Николая, семья жила в селе Вейверы Мариампольского уезда, а через три года, когда отца назначили земским стражником Мариампольского городского участка, перебралась в Мариамполь. Ныне этот населённый пункт находится на территории Литвы, и этим вполне можно объяснить то, что в своих анкетах Ежов неоднократно указывал, что способен объясняться на польском и литовском языках.
Профессия
В Мариамполе Ежов пошёл в начальную школу, и с этим связана следующая нестыковка в его истории. В одной из своих биографий он уверял: «Лично меня школьная учёба тяготила, и я всеми способами от неё увиливал». По его словам, он окончил лишь один класс, хотя его брат Иван впоследствии упоминал, что Николай всё же проучился положенные на тот момент три года.
Судя по всему, стоит учитывать, что в 1923 году, когда Ежов писал о своей нелюбви к школе, его признание не было компрометирующим и скорее украшало его биографию. Ведь настоящий большевик должен был познавать окружающую действительность не по учебникам, а по своему опыту.
Лишь после окончания начального училища в 1906 году будущий нарком переехал в Петербург. Там его сперва отдали родственнику учиться ремеслу портного, а после он поступил в ученье в слесарно-механическую мастерскую.
«До 1914 года работал на многих заводах Петрограда, в том числе и Путиловском», — заявлял Ежов в своей автобиографии. Впрочем, архивными документами его принадлежность к Путиловскому или какому-то другому заводу в ту пору не подтверждается. Да и по воспоминаниям родственников он освоил только лишь профессию портного. Так что, опять-таки, писать об этом партиец мог из чисто карьерных соображений: само слово «путиловец» стало синонимом революционера, и после прихода к власти большевиков работа на таком прославленном предприятии была, конечно, очень выигрышным эпизодом.
Служба
Впрочем, Ежов в своей автобиографии утверждал, что устраивался на Путиловский завод даже не один, а два раза. Немного попутешествовав в поисках работы по Прибалтике, после начала Первой мировой войны он вернулся в Петроград и якобы снова попал на крупнейшее артиллерийское предприятие страны, а оттуда – на службу.
«Во время войны возвратился я обратно в Питер и поступил на работу на Путиловский завод, но через некоторое время (через какое, не помню) попал в число «неблагонадёжных», был снят с учёта [то есть лишен брони, предоставляемой рабочим оборонных предприятий] и отправлен в армию», — писал он.
Более подробно об этом моменте жизни Ежова в своей книге «Великая социалистическая революция в СССР» рассказал Исаак Минц — «один из официальных и наиболее почитаемых лидеров советской исторической науки». По его сведениям, будущий глава НКВД был уволен с завода в числе нескольких сот путиловцев за «борьбу против империалистической войны» и был направлен в запасной батальон.
«Боясь отправки на фронт революционно настроенных солдат, офицеры перевели их в нестроевую команду. Среди переведенных оказалось человек 30 путиловских рабочих. Они организовали выступление солдат против командиров, которое чуть не окончилось убийством начальника команды. В 1916 году в команду приехал начальник артиллерийских мастерских. Ему нужны были токаря и слесаря. Вместе с другими рабочими взяли и Ежова», — рассказывал историк.
Вместе с тем Алексей Павлюков отмечал, что призывался Ежов не из Петрограда, а из Волхонщино, где жил его отец. Более того, в списках личного состава указывалось, что шёл он на службу добровольцем, а не был отправлен насильно, как уверял сам.
Однако служба у «борца против империалистической войны» всё равно не задалась. В армию он пошёл в июне 1915 года, а уже 14 августа, заболевший и легко раненый, Ежов был отправлен в тыл. В конце концов, «путиловец», признанный негодным к строевой службе по причине очень маленького роста – всего 151 сантиметр, в 1916 году и правда был направлен в артиллерийскую мастерскую в Витебске.
Там он очень быстро устроился на должность писаря – как самый грамотный из солдат. И хотя его обязанности были далеки от революционного идеала, в первом издании «Краткого курса истории ВКБ(б)» утверждалось, что Ежов, можно сказать, пользуясь служебным положением, «подготовлял к восстанию солдатскую массу». Удивительно, но это ничуть не помешало революционеру через какое-то время получить звание старшего писаря среднего оклада «за отлично-усердную службу при хорошем поведении».
Очевидно, что сам Ежов стеснялся своего писарского прошлого. Пытаясь скрыть его, позднее в анкетах он указывал, что работал в пятой мастерской сначала мастеровым, а затем старшим мастеровым.
Партия
Примерно в то же время Ежов начинает свой партийный путь. При этом конкретики по этому поводу также немного. Точно даже неизвестно, когда его приняли в партию большевиков. По одним анкетам, это произошло в мае 1917 года, по другим – в марте. Павлюков, ссылаясь на документы Витебской городской организации РСДРП, уверяет, что Ежов вступил в партию только 3 августа 1917 года.
Это, впрочем, не играет существенной роли. В статусе большевика он в любом случае прослужил недолго: осенью 1917 года Ежов заболел, попал в госпиталь и в итоге был уволен по болезни.
Вновь к штыку, но в составе Красной армии, его призвали в апреле 1919 года. Служить революционер попал на саратовскую базу радиоформирований, где ему удалось очень быстро продвинуться по карьерной лестнице – уже в начале 1921 года Ежова назначили комиссаром всей базы.
Одновременно он избрался заместителем заведующего агитационно-пропагандистским отделом Татарского обкома РКП(б). Дальше путь его пошел в гору – к 1934 году он вошёл в состав ЦК Оргбюро ЦК и стал заместителем председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б). С февраля 1935 года — председатель КПК, секретарь ЦК ВКП(б).
Один из самых уважаемых большевиков – Иван Москвин – говорил о Николае Ежове, что не знал «более идеального исполнителя». Вероятно, это качество в конце концов и привело его к должности народного комиссара внутренних дел, а ведь путь к ней лежал через весьма деликатные расследования об убийстве члена Политбюро Сергея Кирова и Кремлёвское дело.
НКВД Ежов возглавил 26 сентября 1936 года. На новом посту ему предстояло заниматься координацией и осуществлением репрессий против лиц, подозревавшихся в антисоветской деятельности, шпионаже, «чистками» в партии, массовыми арестами и высылками по социальному, организационному, а затем и национальному признаку. И за работу он принялся с особым усердием.
В 1937-1938 гг. Ежов был одним из самых могущественных советских руководителей, фактически четвёртый человек в стране после Иосифа Сталина, Вячеслава Молотова и Климента Ворошилова. И тем ироничнее выглядит его кончина. Уже в 1939 году он лишился всех постов, а в 1940-м был приговорён к смертной казни и расстрелян.
Но даже на судебном процессе, вполне осознавая свою участь, Ежов не смог обойтись без приукрашиваний: «Я почистил 14 тысяч чекистов, но огромная моя вина заключается в том, что я мало их почистил».
Иван Рощепий
Комментарии (0)