В нашем поселке до войны в клубе был театральный кружок. После того, как пришли немцы, все из клуба растащили, а двери и окна заколотили досками. Но нас, пацанов, разве удержишь? Мы, три друга, Иван, Петр и я, нашли лазейку и довольно часто собирались в нем, представляя, что это наш партизанский штаб.
Здесь мы «разрабатывали» планы освобождения нашего поселка от фашистов, диверсии. Мы были бесстрашными «партизанами» Нашим фантазиям не было предела. Нам тогда было по тринадцать лет.
Как то мы зашли в комнату, которая раньше называлась ленинской и обнаружили разбитый ящик, в котором хранились театральные реквизиты. Доброго там ничего не было, но мое внимание привлек парик русого цвета. Наверное, в нем наш главный поселковый актер Колька играл Гамлета, или еще кого, я уже и не припомню.
Мы начали его примерять, хохоча друг над другом, а потом я забрал его домой. Зачем, даже сам не знаю. Наш дом выходил к лесу. От забора до опушки было всего метров пятьдесят. Нашим развлечением было ходить на рыбалку с удочками, на реку Словечна.
Художник Н. Богданов-Бельский - Деревенские мальчики
Вот и в этот день я с Иваном и Петром сидели на берегу реки. Клева не было, и мы уже собирались уходить, как услышали в небе рев авиационных двигателей. Мы увидели наши штурмовики, уходящие на восток. За одним из самолетов тянулся дымный след. На них наседали немецкие «мессеры», а истребители, которые мы называли «ишачками» пытались отбить немецкие атаки.
Делали они это довольно успешно, вот только подбитый штурмовик запылал, и мы видели, как из него выпрыгнул человек и в небе распустился купол. Немецкие «мессеры» сделали несколько заходов, пытаясь расстрелять летчика, но пара наших «ишачков» отогнали их.
Судя по ветру, летчика сносило к Горелому болоту. От нас до этого места было меньше километра и мы, побросав удочки, со всех ног бросились туда. Наверное, мы так еще никогда не бегали. Я, с друзьями, не замечал ни ям, ни канав, ни поваленных деревьев, которые попадались на нашем пути.
Когда мы подбежали к месту приземления, то обнаружили только парашют, зацепившийся куполом за дерево. Летчика не было видно. Похоже, он расстегнул парашют и старался, как можно быстрее уйти к линии фронта.
-Надо бы снять парашют, да припрятать.- произнес хозяйственный Петька.- Я знаю, что он из шелка. Разделим на всех, вот радости будет.
Парашют висел низко, и мы легко дотянулись до лямок, к которым крепились стропы. Повиснув на них втроем, мы начали раскачиваться. Хоть и медленно, но, наши усилия принесли пользу и, вскоре мы довольные, сматывали полотнище парашюта. В хозяйстве все сгодится.
Стояла жара и мы двинулись к болоту, чтобы найти место, где можно было ополоснуть лица. Донимали комары. Я уже наклонился к блеснувшей среди болотных зарослей лужице, как услышал тихое: «Эй, пацаны».
Из зарослей на меня смотрел молодой парень, лет девятнадцати. Мы замерли от неожиданности.
-Ты кто?- дрожащим от неожиданности голосом произнес Петька, хотя ни у кого не оставалось сомнения, что это тот самый летчик, со сбитого штурмовика.
-Немцы есть поблизости? - спросил парень.
-Нет, у нас в поселке только три полицая, а немцы иногда наезжают. - ответил я.
-Я летчик со сбитого самолета. Видели? Мне надо уходить. Наверняка немцы будут меня искать.
Я сообразил, что у летчика с собой ничего нет, и вряд ли он доберется до линии фронта.
-Вам надо переодеться и взять продукты в дорогу. Пойдемте с нами в поселок, а ночью уйдете к нашим.
Парашют мы решили запрятать, чтобы не тащить его с собой, что и сделали, утопив его в болоте, тщательно приметив место. Забрать мы его решили потом.
Летчик вышел из своего укрытия. Гимнастерка, на петлицах которой блестели три треугольника, была порвана. Видно было, что пламя достало летчика, так как вся одежда на нем была в подпалинах. Хорошо, что он не получил серьезных ожогов. Что меня удивило, то, что он был босой. Парень был невысокого роста, молод. Наверное, еще ни разу и не брился.
-Вы командир? - спросил Иван, который был самым любопытным из нас.
-Я сержант. Штурмовик.
-Дяденька, а где ваш пистолет? - не унимался Иван.
-Не знаю, видимо выпал, когда я выпрыгивал с самолета.
-А почему вы летаете босиком?
Летчик даже засмеялся.
-Нет, летаем мы в сапогах, да вот беда, когда парашют раскрылся, меня так поддернуло, что они слетели. Теперь, наверное, где-то в болоте лежат.
Разговаривать было особо некогда. Мы спешили. До деревни необходимо было добираться еще минут двадцать. Я был горд, что мы помогаем нашему советскому летчику, а так как мой дом был ближе всех к лесу, я решил, что летчик непременно должен зайти к нам.
Я тогда не подумал о последствиях, и лишь потом понял, какому риску подвергал всю нашу семью. За укрывательство летчика нас всех могли расстрелять. Мы вышли на опушку. В поселке стояла тишина.
-Пойдем к нам. Мамка дома. Одежду найдем, поешь, отдохнешь, переоденешься, а ночью уйдешь.
Мы незаметно пробрались через зады к нашему дому, и я постучал в окошко.
Вышла мама. Увидев летчика, она побледнела.
-Ой, Боженьки! А если сейчас немцы нагрянут? Конец ведь всем будет?
Однако я считал себя уже взрослым парнем. Отец еще в 39 году заболел, простудившись весной, слег, да так и не поднялся. Старший брат, Николай, ушел на фронт в первые дни войны. Остались лишь мама, я и сестра Галя, которой было восемнадцать лет. Сестра два дня назад уехала к тетке, в соседнюю деревню.
-Мама, а если бы это был Николай? - только и смог произнести я в свое оправдание.
Мама махнула рукой.
-Заходите быстрее, не ровен час увидит кто-нибудь.
Только мы зашли в дом, как услышали гул машин, а через три минуты к нам прибежал запыхавшийся Петька.
-Немцы приехали, две машины. Пошли к полицаям. Собираются по домам идти, не иначе, летчика ищут.
Уходить было поздно.
-Все Петя, беги домой, не дай Бог, немцы тебя здесь застанут. - произнесла мама.
Ее уже давно нет с нами, но я до сих пор восхищаюсь ее решительностью и смелостью. С того дня и до конца ее жизни она была для меня воплощением героизма, идеалом настоящей женщины.
-Быстро раздевайся. - крикнула она летчику, а он стоял и недоуменно смотрела на маму. А она подскочила к нему и начала стягивать с него гимнастерку. Летчик оторопело смотрел на нее.
-Давай, быстрее, нет времени.
И мама начала стягивать с летчика штаны.
Вскоре он остался в одном белье.
-Белье тоже снимай. - и, увидев смущение летчика, добавила. - Ты мне в сыновья годишься. Стесняться после войны будешь.
И мама, раскрыв сундук, начала копаться в нем. Потом достала из него старое домашнее Галино платье.
-Одевай быстрее! - кинув летчику, произнесла она. А я видел, как три немца в сопровождении полицая Гришки, уже зашли в соседнюю хату. Я хорошо знал Гришку. Парень он был незлобивый, а что его заставило пойти в полицаи, для меня было секретом. Он еще за моей сестрой Галей приухлестывал, правда, без взаимности.
Мама, схватив одежду летчика и белье, закинула все это в русскую печку, которая была сегодня не топлена, и, заставив все это чугунками, прикрыла заслонкой.
Она хотела подвязать летчику еще и платок, но тут я вспомнил про парик и быстро вытащил его из- под лежака, что находилась за печкой.
Теперь в парике летчик действительно стал походить на молодую симпатичную девушку, а мама, отдернула занавеску за печкой, бросила туда одеяла и указала летчику на лежак.
-Ляг и укройся, будешь моей больной дочерью Галиной. Бог даст, может и пронесет.
Летчик покорно улегся на лежак и натянул одеяло до подбородка. А я в окно увидел, что к нашему дому уже идут три фрица в сопровождении Гришки.
Мама повернулась к иконе.
-Господи, спаси, сохрани и помилуй. – произнесла она, перекрестившись. Спустя мгновение дверь в нашу хату распахнулась, и на пороге появились фрицы.
-Вот, тетка Наталья, господа немцы ищут летчика. Сегодня недалеко от нас упал большевистский самолет. Теперь проверяют все деревни в округе, не укрыл ли кто летчика.
Двое немцев вышли из дома, зашарили по сеновалу, потом заглянули в сарай. А третий внимательно оглядел нашу пятистенку и, подойдя к занавеске, отдернул ее.
-Кто есть эта фройлян? – увидев летчика, произнес немец.
-Это моя дочь Галина.- и мама, зашарив в ящике комода, достала свидетельство о рождении.
-Вот ее документы. Приболела что-то она. Белье позавчера полоскала на реке, видимо простудилась. Уже второй день жар у нее. За доктором надо ехать.
- Зи ист кранк? Она есть больной? Тиф?
И немец отшатнулся от лежака. Потом он взглянул на Гришку.
-Ком цу мир(подойди ко мне)-махнул он.
Гришка приблизился к нему.
-Кто есть эта фройлян?- обратился он теперь к Гришке.
Гришка внимательно посмотрел на летчика, потом на маму.
-Здравствуйте Галина Алексеевна. – вдруг сказал он летчику и, повернувшись к немцу, добавил. - Это дочь тетки Натальи, Галина.
-Гут.- буркнул немец и вышел из хаты, где его уже ожидали те двое, что шарили по нашему сараю. На плече у одного из них висела винтовка, а в руке он держал пилотку, с куриными яйцами. Вот фриц, даже здесь своего не упустит.
-До свидания.- произнес Гришка и вышел их хаты.
Для меня так и осталось загадкой, почему он не выдал летчика. Гришка потом ушел с немцами и пропал. Может он действительно любил мою сестру, и понимал, что за укрывательство летчика нас всех расстреляют, а может, работал по заданию партизан. Впоследствии, он ни разу, встретив мою маму, не напомнил об этом случае, а только кланялся и проходил мимо.
Немцы вскоре уехали. А мама достала одежду моего старшего брата и отдала ее летчику. Впору ему пришлись и ботинки Николая. Она смазала его ожоги гусиным жиром, собрала в дорогу продукты и ночью летчик ушел.
Лишь через год я узнал, что он наткнулся на партизан, воевал там несколько месяцев, а потом самолетом был переправлен на большую землю.
А мама, после войны получила медаль «Партизану Великой Отечественной войны II степени». А я потом очень долго хранил этот парик, который непонятно зачем притащил домой.
Комментарии (0)