В издательстве «Кучково поле» вышла книга члена-корреспондента РАН, научного руководителя Государственного архива РФ, профессора МГУ Сергея Мироненко «100 событий, которые изменили Россию». Это серия очерков о важных событиях и сюжетах отечественной истории с привлечением архивных документов и объяснением допустимых трактовок.
Автор приводит свой взгляд на события, опираясь на факты и проверенные источники. «Сноб» публикует отрывки из этого нового издания, чем и делюсь с читателями сайта.
Фото: Государственный архив РФ
Сергей Мироненко:
«Берию арестовали на заседании Президиума (то ли ЦК, то ли Совмина, протокол заседания не велся) 26 июня. Арест был произведен группой военных во главе с командующим Московским военным округом генералом Москаленко и маршалом Жуковым. Сын Берии Серго, конструктор ракетной техники, написал воспоминания, которые так и назвал — «Мой отец — Лаврентий Берия». Они полны выдуманных историй. Американский физик Роберт Оппенгеймер, руководитель американского атомного проекта, якобы жил несколько недель у них на московской квартире, или в Большом театре Серго видел в ложе чудом спасшуюся дочь последнего российского императора Николая II Анастасию. Говоря об аресте отца, Серго писал, что он был арестован и убит у себя в особняке на Садовом кольце, о чем якобы свидетельствовали следы пуль на стенах дома.
Оставим эти откровенные выдумки на совести автора.
Для Берии арест был полной неожиданностью. Заговорщики все точно рассчитали. Охрана, которая могла не допустить задержания Берии, находилась в соседнем помещении и была там арестована. Вывозили Берию из Кремля на машине министра обороны Булганина завернутым в ковер, поскольку боялись, что кремлевская охрана попытается отбить своего начальника.
Но после ареста судьба Берии еще не была решена. Колебания, видимо, все-таки существовали. Об этом свидетельствуют черновые записи Маленкова, готовившегося к выступлению на Президиуме 26 июня 1953 года. Среди прочего Маленков писал о дальнейшей судьбе Берии: «От поста зама (Совета министров СССР — С. М.) — освободить, назн[ачить] мин[истром] нефт[яной] пр[омышленности]». Следовательно, судьба Берии была решена позднее. Спустя полгода был устроен закрытый судебный процесс, на котором Берию приговорили к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в декабре 1953 года.
Что же заставило Хрущева и Маленкова вместе с другими членами «коллективного руководства» расправиться с Берией? Основная официальная причина была названа в выступлениях Маленкова и Хрущева на Пленуме ЦК КПСС, собранном для того, чтобы узаконить арест Берии, — его стремление стать во главе СССР. Эту мысль четко сформулировал Молотов, когда, среди прочего, говорил о Берии, что «он настойчиво пробирается к захвату руководящего поста в правительстве». Было ли это реально? Думаю, что нет. Берия и сам это хорошо понимал. Передают сказанные якобы им слова, что «второго грузина страна не выдержит». И здесь не так важно, говорил ли он их в действительности. Важно, что они распространились в обществе и отражали сформировавшееся мнение. Несомненно, их пугал антисталинский настрой Берии, пугали предлагаемые им темпы десталинизации. Членам нового руководства СССР было чего опасаться. Недаром Берия был арестован на следующий день после того, как отправил в Президиум ЦК письмо о ходе следствия по делу уже упоминавшегося выше Рюмина — арестованного бывшего заместителя министра государственной безопасности, одного из главных действующих лиц в «деле врачей», «деле МГБ» (Абакумова), «деле Еврейского антифашистского комитета». В письме прямо говорилось о причастности к фальсификациям министра госбезопасности С. Д. Игнатьева.
По мнению известного историка Р. Г. Пихои, после письма Берии «Игнатьева должны были арестовать и судить», а «следствие неминуемо привело бы к Маленкову». Но все-таки, по моему глубокому убеждению, была еще одна причина, которая заставляла всех без исключения относиться к Берии как к чужаку. Опять сошлюсь на свидетельство Молотова, который сказал на пленуме: «Совершенно очевидно, что он затаил план, направленный против строительства коммунизма в нашей стране. У него был другой курс — курс на капитализм». У Берии не было (да и не могло быть) обдуманного и проработанного плана реформирования советской системы. Но старые партийные бойцы ленинско-сталинской закалки сразу поняли принципиально иную линию, которую пытался проводить Берия. Он был прагматиком и технократом. Вопросы идеологии и марксистско-ленинская-сталинская догматика его мало волновали. Конечно, он не мог заявить об этом открыто, но товарищи по партии сразу поняли, куда дует ветер».
В дополнение...
Управляющий делами Совнаркома Михаил Смиртюков вспоминал, что с лица Маленкова в первые месяцы после ареста Берии просто не сходила улыбка. Он вел заседания раскованно, шутил. Решения правительства стали совершенно маленковскими: обстоятельными, но очень многословными.
К примеру, до него решение о выделении двух новых самолетов училищу гражданской авиации выглядело бы просто: Минавиапрому изготовить и передать такому-то училищу самолеты. При Маленкове решению предшествовала большая вводная часть: «В целях улучшения подготовки» и т. д. И в самом решении пунктов было раза в два больше: «Обратить внимание на недостаточную заботу о подготовке летного состава» и т. п. Такими же длинными, хотя и дельными, были его выступления и статьи.
На закрытом Пленуме, который проходил со 2 по 7 июля 1953 года, в многочисленных обличительных речах прозвучали и такие слова, на которые тогда в общей суматохе и победной эйфории никто (!) не обратил внимания. Первым проговорился Хрущев. Войдя в азарт рассказа, как они ловко расправлялись с Берией, он между прочими восторженными фразами вдруг выпалил: «Берия… дух выпустил».
Еще определеннее высказался Каганович: "… ликвидировав этого предателя Берию, мы должны полностью восстановить законные права Сталина..." И уж совсем определенно: «Центральный Комитет уничтожил авантюриста Берию...» И точка. Точнее не скажешь.
Конечно, эти слова первых лиц можно воспринимать и в переносном смысле. Но почему тогда никто из них даже не обмолвился, что на предстоящем следствии необходимо как следует расспросить именно Берию о всех его черных делах? Не случайно, видимо, никто из них даже не намекнул, что следовало бы и самого Берию доставить на Пленум, чтобы все могли выслушать его признания и задать накопившиеся вопросы, как это, например, сделал Сталин в отношении Бухарина. Скорее всего не намекнули потому, что и доставлять-то уже было некого… Не исключено, правда, и другое: боялись, что Берия разоблачит их самих и в первую очередь своих «старых друзей» Хрущева и Маленкова…
Не по этой ли причине молчал о событиях тех лет Маленков? Даже его сын Андрей сокрушается, что и через треть века отец предпочитал уходить от разговора на эту тему.
Фрагмент книги Мироненко опубликован по изданию «Сноба»; Воспоминания Смиртюкова даны из интервью корреспондента РГ Николая Добрюхи.
Комментарии (0)