Но почему же все-таки столь не соответствовала петровская ментальность русской? Почему привычки инородца, откуда-то вдруг появившиеся в его генах, столь смахивают на цыганку, взятую из детдома на воспитание, которая, чуть выучившись стоять на ногах, уже идет на промысел, сидящий у нее в крови: пляшет и выманивает деньги у зазевавшихся прохожих?
Так ведь и внешностью Петр на своих русских предков ну никак не походил. В чем здесь загадка?
Пробуем разобраться. Вот что о его происхождении сообщают тайные дознания Преображенского приказа:
«Какой он нам, христианам, государь? Он не государь, латыш: поста никогда не имеет (Дела Преобр. прик. 1705 года (ЦГАДА ф. 371, Преображенский приказ, 1705 г., д. 328, л. 1–13; д. 305, л. 1–9; д. 293, л. 1–34; 1706 г., д. 452, л. 1–12))» [24] (с. 99).
И действительно. Вот свидетельство, например, его поведения в Великий пост очевидца — датского посла Юста Юля:
«Пост этот русские повсюду соблюдают весьма строго и неуклонно; исключение (составляют) лишь немногие из них… они следуют в этом (отношении) обычаям иностранцев и не считают грехом есть что случится. Таковы (сам) царь, князь Меншиков, адмиралтейц-советник Кикин и некоторые царские придворные» [5] (с. 144).
Но и десятилетием ранее отношение Петра к русским постам было практически таким же. Свидетельствует голландский художник и путешественник Корнилий де Бруин (запись от 29 марта 1702 г.):
«Князь Александр [Меншиков — А.М.]… вместе с несколькими английскими и голландскими купцами, которых он опять угощал по желанию мясным и рыбным кушаньем, невзирая на Великий пост, доставив каждому из них полную свободу то или другое употреблять по выбору. Но сам государь, равно как и сопровождавшие его, кушали только одно мясное» [25] (с. 69).
Но и многие иные отхождения от обрядов Русской Церкви были прекрасно видны со стороны петровского окружения практически невооруженным глазом.
Вот, например, какое крещение принял сын Меншикова, вскоре умерший. Дневник Юля от 1 февраля 1711 г.:
«Крестили сына (у) князя Меншикова… чрез окропление, а не общепринятым в России способом… т.е. чрез погружение» [5] (с. 237).
К сегодняшнему же дню, между прочим (вот в чем все коварство забравшегося в РПЦ большевицкого КГБ), чуть ли ни 95% всех крещенных в России людей крещены аккурат по-католически — опрыскиванием. А мы еще удивляемся наступлению апокалипсических времен.
Но в те еще времена многое было не так. Потому, понятно дело, русский человек лишь еще по данному признаку, то есть по отношению к Православию, не мог признать Петра за своего соотечественника.
Далее:
«…он льстец, антихрист, рожден от нечистой девицы, писано о нем именно в книге Валаамских чудотворцев, и что он головою запрометывает и ногою запинается, и что его нечистый дух ломает… (Дела Преобр. прик. 1705 года (ЦГАДА ф. 371, Преображенский приказ, 1705 г., д. 328, л. 1–13; д. 305, л. 1–9; д. 293, л. 1–34; 1706 г., д. 452, л. 1–12))» [24] (с. 99]; [27] (с. 148).
«Старец Александр передает убеждение очень многих священников и крестьян, что Петр родился от “нечистой девицы” [28] (с. 102)» [12] (с. 83] .
Ключевский:
«…в народе говорили про царя, что он враг народа, оморок мирской, подкидыш, антихрист» [26] (с. 404–405).
«…да русский ли он? Он сын немки… какой он царь! Родился от немки беззаконной; он подмененный, подкидыш…» [212] (с. 76).
А вот как темная родословная Петра засвечивается в изложении Костомарова:
«“Что это за царь? — восклицал на допросе в 1698 году один из арестованных. — Это — турок! Он в среду и в пятницу ест говядину… Жену заточил, с иноземкой живет!.. Невозможно, чтобы человек этот, для которого нет ничего святого в том, чем живет и во что верит вот уже сотни лет Святая Русь, рожден был от русских родителей. Он, наверно, сын немца. Это сын Лефорта и немки, им подменили в колыбели дитя Алексея и Натальи” (Костомаров, Этюд в русской старине 1875, т. VII)» [19] (с. 546).
Вот еще свидетельство, приведенное на этот раз дореволюционным историком Пыпиным:
«…он, государь, подлинно подменной» [10] (с. 319).
Такое вот мнение в пыточных застенках высказывает перед своей мученической смертью русский человек. Ему уже терять нечего, и он высказывает все то, что накопилось в душе народной о действительном происхождении этого царя, даже на внешний вид слишком мало чего общего имеющего с русским человеком.
Но не только в застенках, но и на свободе подобное мнение о Петре сохранялось в народе русском, как всеобще принятое:
«Поговаривали, что Петр вовсе не сын тишайшего царя Алексея Михайловича, а отпрыск самого Лефорта. Будто бы государь Алексей Михайлович говаривал своей жене царице Наталье: “Коль не родишь сына, учиню тебе озлобление”. Об этом знали дворовые люди. И когда царица разрешилась дочерью, а у Лефорта в это время родился сын, то, страшась государева гнева, втайне от царя младенцев разменяли» [30] (с. 222).
Вот еще вариант вышеизложенного. Голиков Н.Б.:
«Когда были у государыни царевны Натальи Кирилловны сряду дочери, и тогда государь, царь Алексей Михайлович, на нее, на государыню царицу, разгневался: “Буде-де ты мне сына не родишь, тогда-де тебя постригу”… И когда-де приспел час ей родить дщерь, и тогда она, государыня, убоясь его, государя, взяла на обмен из немецкой слободы младенца, мужеска пола, из Лефортова двора…» [29] (с. 149).
Вот что сообщают об этом допросные статьи, на которые в пыточных подвалах давал показания Григорий Левшутин. С его слов о происхождении Петра I Терентий Копытов говорил:
«…нынешний царь не печется о народе, а печется о немцах, потому что-де он и сам ихней породы, а не царского корня. Истинно я это ведаю. Жил я в Москве и нас было человек двенадцать… с нами беседовал верховой священник, и сказывал мне и товарищам моим: “как-де воцарился государь и царь великий князь Алексей Михайлович, и совокупился с царицею Настасьею Кирилловною, и она-де государыня рождала царевен, и близ рождения он, государь, изволил ей, царице, говорить: «ежели-де будет царевна, я-де тебя постригу», и она-де государыня царица, призвав Артамона Сергеевича [Матвеева], сказала ему ту тайну, что царь на нее гневен; и когда родила царевну, и Артамон Сергеевич учинил сокровенно, взял из немецкой слободы младенца и подменил вместо той царевны, а царевну отдал в немецкую слободу, вместо того младенца…”» [31] (с. 591).
А ведь и действительно все здесь сходится просто до самых последних мелочей. Ведь Артамон Матвеев является единственным русским человеком из окружения Алексея Михайловича, который, что доподлинно известно, был масоном. А потому, зная о рождении у его брата из Кукуевой слободы, масона же Лефорта, мальчика, он без каких-либо проблем и совершил этот обмен. Потому-то и Петр, будучи урожденным иноземцем, столь любил все иноземное и самих иноземцев. Больше же всего среди них он любил Лефорта — своего настоящего отца. И был, как многие отмечают, похож именно на него.
Валишевский, очень серьезно покопавшийся в «грязном белье» Петра, сообщает, что бороденка у этого не похожего на русского человека царя, куцехвостая, словно у мулата, была:
«…очень редка…» [19] (с. 175).
А ведь бороды не имеют или чистокровные монголоиды, например — калмыки, или чистокровные негры, каковыми и являлись некогда туземные жители Ханаана, завоеванные белыми израильтянами.
Потому Петр, думается, чтобы спрятать от людских глаз свою явную от русского человека отличительную особенность, решил сбрить эту куцехвостенькую на своем подбородке растительность вообще. Но чтобы не выглядеть при этом белой вороной, принудил к тому и все свое окружение.
Ключевский сообщает, что Алексей же Михайлович, его якобы отец, напротив, обладал:
«…белым лицом, обрамленным красивой бородой, с пухлыми румяными щеками, русыми волосами…» [32] (с. 382).
Лично видевший Алексея Михайловича Яков Рейтенфельс, автор книги о состоянии России при Алексее Михайловиче, свидетельствует, что у этого царя:
«…глаза голубые…» [35] (с. 3).
К тому же он обладал именно:
«…русой бородой…» [33] (с. 334).
Вот что сообщает о его наружности еще один его современник — посол Австрии в Московии барон Майерберг:
«Алексей статный муж, среднего роста, с кроткой наружностью, бел телом, с румянцем на щеках, волосы у него белокурые и красивая борода» [34] (с. 115).
Личный лекарь царя, Коллинс, Майербергу не перечит:
«…волосы его светло-русые…» [36] (гл. 9, с. 14).
Австрийский посол Франциск Гундулич:
«У него лицо белое, румяное, волосы русые…» [37] (с. 152).
Петр же, как отмечает в своих мемуарах Лувиск, в отличие от своего русоволосого и голубоглазого якобы отца, был:
«…таким темноволосым, как будто он родился в Африке…» [44] (с. 239); [19] (с. 105).
Голландец Номен Я.К. вот как описывает внешность Петра:
«…волосы короткие, кудрявые и темноволосые» [42] (с. 156).
Но и Фридрих Христиан Вебер, ганноверский резидент, не смог не отметить его чрезмерно:
«…смугловатого лица…» [39] (с. 67).
Французский герцог де Ришельё, встречавшийся с Петром в Париже, сообщает практически ту же его от всех иных белых людей, в частности — даже от французов, основную отличительную особенность:
«…лицо его было смугло…» [40] (с. 9).
Сен-Симон:
«…цвет лица… смуглый… черные глаза» [41] (с. 9).
А вот что сообщают очевидцы, видевшие Петра в 1722 году:
«…усы черные; волосы кудрявые и черные, как смоль; роста высокого (2 аршина, 14 вершков)» [43] (с. 85).
Но и «рыбьи» глаза, с оголенным белком в нижней их части даже Алексей Толстой, певец «прекрасного гения», не смог не отметить в Петре в качестве особенности, столь не свойственной чертам лица русского человека:
«…выпуклые глаза…» [38] (с. 231).
А между тем эту свою особенность владельцы данного сорта глаз выделяют в самую еще первую очередь.
Лион Фейхтвангер (1884–1958):
«Глаза еврея: большие, выпуклые…» [45] (с. 48).
У «еврея», что на самом деле значит — у туземного жителя страны Ханаан. То есть потомка негров, некогда завоеванных белыми племенами Израилевых колен и с годами, через не слишком обременяющих себя целомудренностью туземных женщин, несколько приблизившихся к наружному виду своих завоевателей. Но все же не настолько, чтобы полностью утратить некоторые слишком ярко выраженные и по сию пору детали своей древней внешности.
А вот еще негритянская деталь, подмеченная в Петре уже Вебером:
«…у него кудрявые волосы…» [39] (с. 67).
Такой же вид прически подтверждает в своих дневниковых записях и датский посол Юст Юль, добавляя при этом, что и бороды, основного атрибута волосяного покрова русского человека, Петр, как и чистокровные негры, также не имел:
«(Царь) очень высок ростом, носит… вьющиеся волосы и большие усы…» [5] (с. 84).
А еще: толстая отвисшая нижняя губа, столь свойственная проклятому Ноем темнокожему семени Ханаана, сына Хамова. Об этой особенности Петра, например, свидетельствует Сен-Симон:
«…довольно полные губы…» [46] (с. 359).
А вот какие особенности Петра подчеркивает один из бывших его солдат сержант Н.И. Кашин:
«лицом смугл, ростом не малым, сутуловат» [47] (с. 9).
А ярко выраженная сутулость и покатость плеч как раз и подтверждает в нем внешность даже не просто безликого иноземца-немца, но чистокровного туземца Палестины — хананея. Ведь белокожие племена Израиля в данном регионе являлись населением пришлым:
«язык ханаанский — язык, которым говорили коренные жители земли ханаанской, потомки Ханаана, сына Хамова, и который непонятен был как Аврааму, так и потомкам его, живущим среди хананеев, следовательно, это — древний еврейский язык [Ис 19, 18]…» [48] (с. 849).
Тот самый, которым, весьма странным образом, пользуются в своей основе все же белокожие адепты иудаизма — потомки Авраама, из числа не принявших Христа фарисеев и книжников, ушедших (судя по наречию, на котором записаны теперь их книги) к поклонению богу своих бывших рабов.
Но в слишком невеликом числе населяющих теперь Землю хананеев нет ничего удивительного: ведь Ханаан был проклят Ноем за грехи его отца — Хама. А:
«Пророческое проклятие Ноем Ханаана [Быт 9, 25–27] исполнилось» [48] (с. 781).
И сказалось на его потомстве, главным образом склонностью к содомии, которая, что и понятно, отнюдь не способствует бурному рождению детей (а ведь Петр со своими «птенчиками», во всяком случае, Лефортом и Меншиковым, был содомитом).
Затем исполнилось и следующее пророчество:
“…и не будет более ни одного Хананея в доме Господа Саваофа…” [Зах. 14, 21).
То есть в храме Бога истинного: после принятия Нового Завета Апостольской Церковью — храме православном.
Сыну же погибели, то есть антихристу, судя по всему, суждено появиться именно из темнокожего потомства Ханаана. Ведь даже нынешний Израиль склонен подбирать для себя мессию исключительно из этого рода-племени, тщательно выискивая в Африке чудом уцелевших чистокровных хананеев:
«Еврейские ученые вычислили это колено в “фалашах”, которые <…> были вывезены из Эфиопии в Израиль в ходе операции “Моисей” (С ноября 1984 по январь 1985 г. из Эфиопии и Судана с помощью израильской разведки “Моссад” было вывезено 18000 “черных эфиопских евреев — фалашей”…)» [49] (с. 356).
То есть адепты иудаизма, «нечаянно» спутав белое колено Дана с черным туземным населением древней Палестины, своего мессию видят исключительно в потомках Хама — родоначальника темнокожего населения планеты. Тем и расставляя все точки над i.
А между тем именно подобный цвет кожи имел и сам основатель научного коммунизма — Карл Маркс. Что сводит всех предтеч антихриста в единую национальность:
«Людей, окружавших Маркса, больше всего поражала его чернота. У него даже была кличка “Мавр”. Та самая негроидная чернота, которую Маркс находил у Лассаля, о котором писал: “Теперь мне совершенно ясно, что, как показывает форма его черепа и волосы, он — потомок тех черных, которые сопровождали Моисея при его исходе из Египта (если его мать или бабушка со стороны отца не скрестились с негром)”» [50] (с. 311).
Так что Петр происходил из какого-то уж больно редко теперь встречающегося племени, чьи повадки и наклонности просто обязаны были на это указать.
Они и указали. Ведь уже с детства отмеченное в Петре столь удивительнейшее для русского человека пристрастие к инородной культуре изобличает отсутствие в нем генов русского человека. А потому, словно подброшенную цыганку, его с самого раннего детства потянуло во враждебный нам мир — Кукуеву слободу:
«…легенда называла его подкидышем — сыном иностранца; он не имел ничего общего со средой, в которой вырос…» [19] (с. 106).
То есть со средой того народа, в одно из самых привилегированных семейств которого он был подброшен. И не подходил к вырастившей его среде очень существенной деталью: не имел ничего общего со всегда явно выраженным генетическим родством высших кругов аристократического общества, которые очень спокойно относятся к своему высокому положению. Попавшие в эту среду из кухарок и прачек люди всегда сильно отличаются от тех, кто уже на генном уровне впитал в себя с молоком матери свое высокое положение, а потому и не будут иметь того вызывающе надменного выражения лица, которое имел маленький Петр. И этот столь явный переход «из грязи в князи», нами теперь разгадываемый, в поведении Петра был особенно ощутим:
«Петр ни характером, ни внешним обликом не походил ни на Софию, ни на… Ивана и Федора… Может быть, немец-хирург подменил своим ребенком девочку…» [19] (с. 4–5).
Вот и опять вполне оправданно, на этот раз историком Валишевским, называется весьма вероятная версия подмены. И вот кем был этот самый «немец» при дворе Алексея Михайловича:
«…жиды с недавнего времени очень размножились в городе [Москве — А.М.] и при дворе: им покровительствует лекарь-жид (почитаемый за лютеранского перекреста)…» [36] (гл. 23, с. 37).
Так что возможным отцом Петра, что выясняется, был хананей. Вот чему отвечает чернота кожи, волос и глаз Петра. Ведь древние хананеи, потомки Хама, — это негры.
А возможность подкинуть негритенка в семью Русского царя была облегчена еще и тем, что рождение Петра произошло не в Кремле, у всех на виду, и даже не во дворце села Коломенского:
«Некоторыми исследователями ставится под сомнение факт рождения Петра в Коломенском или же в Кремле, а доказывается, что местом его рождения было именно Измайлово» [51] (с. 126).
А находится то оно, между прочим, аккурат за Кукуевой слободой. То есть за владениями того самого «немца», чьим сыном Москва почитала Петра.
Каков процент вероятности подмены ребенка, родившегося где-то за Кукуем?
Библиографию см. по:
Слово. Том 21. Серия 8. Кн. 2. Загадки родословной
Комментарии (1)