«Большевистская реформа была осуществлена насильственно, она ассоциировалась с новой властью, и потому еще вызвала очень острую реакцию в обществе», – заявил газете ВЗГЛЯД член Общества любителей российской словесности Евгений Пчелов, объясняя значение масштабной реформы орфографии 1918 года.
100 лет назад, 10 октября 1918 года Совет народных комиссаров РСФСР принял декрет «О введении новой орфографии». Из нашего письма, к примеру, исчезли такие буквы как Ять и Фита. Реформу приняли не все и не сразу. Даже на современном этапе, спустя столетие о том, что, возможно, и зря была изменена орфография.
О том, кто готовил ту реформу, чем руководствовались ее авторы и –самое интересное – ждет ли нас что-либо подобное в будущем, газета ВЗГЛЯД поговорила с членом Общества любителей российской словесности и Научного совета московского музея В.И. Даля, заведующим кафедрой вспомогательных исторических дисциплин Историко-Архивного института РГГУ Евгением Пчеловым.
ВЗГЛЯД: Евгений Владимирович, какое значение имела эта реформа для нашей страны, наших предков, живших тогда?
Евгений Пчелов: Во-первых, не следует думать, что этот декрет был придуман именно большевистским правительством. На самом деле реформа была разработана за много лет до революции – в 1904 году. Именно тогда при Императорской Академии наук была создана специальная Орфографическая комиссия, которая и должна была подготовить проект реформы русского правописания.
ВЗГЛЯД: Кто входил в эту комиссию?
Е. П.: Комиссию возглавил тогдашний президент Академии наук – великий князь Константин Константинович, который сам был тонким знатоком и ценителем языка и замечательным поэтом, писавшим под псевдонимом К.Р. Его заместителем был крупнейший лингвист, московский профессор Ф.Ф. Фортунатов, а в состав комиссии входило множество выдающихся ученых и литераторов – весь цвет тогдашней русской филологии. Там были и великий лингвист И.А. Бодуэн де Куртенэ, и будущие звёзды русской филологии Д.Н. Ушаков и Л.В. Щерба, и ведущий текстолог А.А. Шахматов, и поэт и переводчик И Ф. Анненский и многие другие. Абсолютно звездный состав. И эта комиссия приняла проект реформы, который затем полностью (за исключением только одного пункта) повторили большевики...
ВЗГЛЯД: Для чего вообще была нужна эта реформа?
Евгений Пчелов (фото: из личного архива) |
Е. П.: В начале XX века причины ее разработки были весьма практическими. И кстати, впервые о реформе заговорили еще в 1860-х годах, в эпоху Великих реформ Александра II. С одной стороны, к началу XX века в русской азбуке оставались буквы, чье звуковое значение исчезло, то есть соответствующие им звуки просто пропали из литературного языка. Такова была, к примеру, буква Ять. Она означала особый гласный звук, но его уже практически не было в языке в начале XX века. Буква Ер, которая означала первоначально тоже особый гласный звук, перестала так звучать и превратилась в Твердый знак. И его писали на конце слов, хотя никакой фонетической необходимости в этом не было. Были парные буквы, обозначавшие один и тот же звук –И и I, Ферт и Фита. Все это было наследие древнерусской письменности. Орфоэпия ушла вперед, а орфография осталась во многом архаичной. Поэтому и решили убрать из алфавита несколько букв, написание которых нужно было просто заучивать, потому что никак иначе было не понять, где их нужно писать, а где нет. Во-вторых, Россия в ту эпоху оставалась еще во многом малограмотной страной. Чтобы облегчить обучение грамоте и требовалось упростить саму эту грамоту, изменив слишком уж архаичные формы. Этим и руководствовались создатели реформы.
ВЗГЛЯД: Насколько к той реформе было готово общество, страна?
Е. П.: До 1917 года осуществить реформу так и не удалось. Общество не было еще готово принять ее, сильными были позиции и Церкви, сохранявшей, разумеется, церковно-славянский язык. Дело ускорилось после Февральской революции. Уже весной 1917 года было созвано Орфографическое совещание, по результатам которого Министерство народного просвещения издало циркуляры о поэтапном введении нового правописания в школьную практику, начиная с младших классов. То есть предполагался постепенный, эволюционный переход на новую орфографию. А принятый проект полностью повторял проект Академической комиссии 1904 года.
ВЗГЛЯД: А осенью к власти пришли уже большевики...
Е. П.: Да, и они продвинули ту же реформу уже «большевистскими» темпами. Почему? Они исходили из другой посылки. Нужно было порвать со старой культурой, сделать ее язык и письменность непонятной, чужой. Поэтому и была проведена, наконец, орфографическая реформа, так же, как изменен был календарь, вводилась новая система мер и весов и т.п. Большевистская реформа была осуществлена насильственно, она ассоциировалась с новой властью, и потому ещё вызвала очень острую реакцию в обществе. Хотя и инерцию традиции тоже нельзя сбрасывать со счетов.
Кроме того, большевики понимали, что мало декрет принять, нужно его внедрить. На новую орфографию нужно было перейти в печати уже через пять дней, с 15 октября. И чтобы это сделать, 14-го было издано постановление об изъятии из типографий литер упразднённых букв. Так и реализовали задуманное. В результате осуществилась вторая крупная реформа русского правописания за всю его историю. Первая была проведена еще Петром Великим в 1708-1710 гг. Будем надеяться, что последняя...
ВЗГЛЯД: Согласны ли вы с той реформой? Что было сделано правильно и что неправильно?
Е. П.: В целом, реформа была правильной. Но с методами ее внедрения, конечно, невозможно согласиться. И многие не согласились. Образованное общество разделилось. Те, кто поддерживали советскую власть, приняли реформу. Кто стоял на противоположных позициях, отвергли. Например, поддержавший революцию Брюсов, как только был объявлен декрет, сразу же заявил, что переходит на новую орфографию и иной не признает. А Бальмонт посвятил уничтоженным буквам пламенный сонет! Бунин до конца жизни требовал печатать свои сочинения только по старой орфографии и лишь в конце, скрепя сердцем, согласился на новую... А Русская Православная церковь За рубежом до сих пор печатает некоторые издания по старой орфографии. Даже у меня есть статья в их журнале «Православная жизнь» по старой орфографии. Вопрос оказался очень болезненным.
ВЗГЛЯД: Какие попытки реформы русского языка предпринимались в период с 1918 по 2018-й?
Е. П.: После 1918 года были и другие проекты и попытки реформы правописания. В конце 1920-х даже разрабатывался проект перевода русского языка на латиницу, поскольку общим трендом был курс на мировую революцию. Но это, к счастью, не осуществилось. Другой такой же масштабной реформы русской письменности не произошло. Были лишь новые поправки, типа Свода правил 1956 года (который, в частности, уничтожил букву Ё, сделав её необязательной). Обсуждались проекты изменений и в недавнее время. В целом они были отвергнуты обществом, приняли лишь некоторые частные нововведения (типа вариативности родового определения слова «кофе»). На самом деле сейчас никакого смысла в каком-либо дальнейшем реформировании орфографии, на мой взгляд, нет.
ВЗГЛЯД: Какое значение реформа 100-летней давности имеет для нас сейчас? Быть может, сегодня нам было бы проще жить или наоборот сложнее, если бы ничего тогда не поменялось?
Е. П.: Реформа прошла сто лет назад, и все последующие годы мы живём по новой орфографии. Это та данность, к которой давно все привыкли. Если бы не реформа, то обучение грамоте, конечно, было бы сейчас более сложным. Звук Ять исчез из языка полностью. Заучивать корни слов с написанием этой буквы было бы сейчас бессмыслицей. И если бы не большевики, реформа всё равно была бы проведена, раньше или позже – этого требовало само развитие русского языка. Сейчас же буквенный состав русской азбуки почти идеально отвечает фонетике русской речи. За исключением только буквы Ё, которая, на мой взгляд, требует восстановления в своём полноценном статусе. Это как раз обратный случай – архаическое написание сохраняется, несмотря на то, что в речи уже давным-давно ёкающее произношение устоялось.
ВЗГЛЯД: То есть, необходимости в масштабных реформах языка нет? И ничего подобного в ближайшем будущем нас не ожидает?
Е. П.: Да, в целом, полагаю, ни в каких дальнейших реформах наша письменность не нуждается. Другое дело, что нужно больше говорить об истории русского языка и русской письменности. В том числе и в рамках школьной программы.
Школьники должны знать, откуда и как появились русские буквы, какова была их история, как развивался русский язык, как менялось письмо. Это будет залогом и более глубокого понимания нашей письменности, русского языка, и уважения к нему.
Нужно понять, что русская письменность – наше национальное достояние, что наш язык – огромное сокровище, доставшееся нам от предков. Тогда и к языку будет более внимательное отношение, а, может, и меньше будет того безобразия, которое ежедневно мы слышим на улице. Поэтому я за пропаганду и просвещение в этой области. Может быть, церковно-славянский или, что еще лучше, древнерусский язык я бы и не стал в школу вводить, но какие-то знания об истории языка и письменности в программу русского языка ввел бы.
ВЗГЛЯД: А что можно сказать о засилье иностранных слов у нас?
Е. П.: Поток их действительно очень велик. Но тут нужен разумный подход. Некоторые слова, действительно, прижились и, в общем-то, необходимы. Иные же – скорее, дань моде. И вот эта мода, когда есть нормальные русские или устоявшиеся в языке старые эквиваленты, очень неприятна.
Особенно неприятно, когда козыряют словом, затаскивают его до такой степени, что меняется его смысл. Возьмем, к примеру, «конгениальный» или «брутальный». Слова не новые, но мода сделала их иными. В научных текстах полным кошмаром стало слово «дискурс», которое может означать вообще всё, что угодно.
ВЗГЛЯД: А без реформы 100-летней давности русский с украинским и белорусским языками были бы ближе сегодня друг к другу или нет?
Е. П.: Украинский и белорусский языки к началу XX века уже сформировались. Орфография этих языков лишь закрепила их фонетический строй. Реформа русской письменности к этому вопросу отношения не имеет.
Комментарии (0)