Наблюдаю очередное оживление камланий на тему мифичности монгольского нашествия, поэтому решил доделать старые заготовки.
Итак, один из "аргументов" "доказывающих", что монгольского нашествия не было – это патетический вопрос: "Откуда у них столько железа?", за которым следуют рассуждения диванных аналитиков "с калькулятором" в руках и с совершенно некритичным перенесением реалий сегодняшнего дня на день восьмистолетней давности.
И эти калькуляторы наглядно "доказывают", что для вооружения армии вторжения на Русь требовалась огромная куча железа, следов производства которой нигде нет.
А уж когда "Свидетели МифоИговы" видят реконструкции тяжеловооружённых воинов монголов примерно как приведённую на заставке, то их сарказм достигает оргазмического накала.
Между тем, фишка в том, что на заставке приведены реконструкции не монгольских воинов, а воинов империи Цзинь, созданной тунгусоязычными племенами Приморья и Приамурья, с которой Чингисхан и его преемник Угэдэй вели тяжёлую борьбу на протяжении более 20 лет.
А фишка номер 2 в том, что как раз про чжурчжэней достоверно известно из летописей соседей, что на XI век железа у них практически не было. И при начальном тотальном дефиците железа эти племена всё-таки впоследствии создают мощное государство – разгромив предварительно империю Ляо и довольно продолжительное время доминируют в центральноазиатском регионе.
И очень интересно в контексте проблемы "Откуда у монголов столько железа?" посмотреть на развитие событий у ближайших соседей монголов по глобусу.
Далее – выборочные цитаты из обширной статьи новосибирских исследователей Боброва Л.А. и Худякова Ю. С. "Развитие защитного вооружения у чжурчженей и маньчжуров в периоды развитого и позднего средневековья и раннего нового времени", полный текст её для интересующихся , как и библиография по вопросу.
Плохо знакомые с истинным положением дел в Приамурье и Маньчжурии китайские историки даже в XI в. уверяли своих читателей, что чжурчжэни, как «истинные варвары» не только не имеют собственных жилищ, но и используют орудия и копья с наконечниками из камня (Шавкунов В.Э., 1993, с. 38). Последнее утверждение ученых – конфуцианцев, конечно же, сгущает краски, но указывает, на очень важную для нас деталь – дефицит железа в землях чжурчжэней, который был заметен даже для постороннего наблюдателя.
Согласно легенде плавить железо чжурчжэней научил вождь Суйкэ на рубеже I – II тыс. н.э. (Шавкунов В.Э., 1993, с. 39). Однако развитие металлодобывающих и металлообрабатывающих производств происходило исключительно медленно. Согласно китайским летописям в XI в. чжурчжэни, якобы, вообще «…не имели мастерских и ремесленников» (Леньков В.Д., 1974, с. 22), а «…черный металл ценился выше серебра» (Шавкунов Э.В., 1967, с.137). Дефицит железа привел к созданию достаточно специфической шкалы материальных ценностей. Ее вершину занимали металлические изделия, в особенности железные предметы вооружения и в первую очередь – металлические панцири. Последние не только выполняли свои основные функции, но и символизировали богатство и могущество их владельца .
В чжурчжэньское время даже покупка четырех комплектов панцирей воспринималось дальневосточными летописцами, как важное событие (Деревянко Е.И., 1987, с. 107). При этом появление новых доспехов у соперника, в глазах соседей выглядело, как преднамеренная провокация и вызов. Около 1074 г. «Шицзу (Хэлибо) нанял из племени цзя- гу кузнецов и в деревне У- бу приготовил доспехов 90. У-чунь хотел под предлогом этого начать войну. Шицзу (был вынужден) отдать эти доспехи» (Деревянко Е.И., 1987, с. 107; Воробьев М.В., 1975, с. 75). Не удивительно поэтому, что любимой отговоркой чжурчжэньских князей от участия в военных действиях против киданей, была констатация собственного бессилия в ввиду «отсутствия лат» (Е Лун-ли, 1979, с. 169). Нехватка железного сырья и необходимого количества собственных мастеров панцирного дела заставляла чжурчжэньских князей и старейшин искать возможности поставки доспехов из-за границы. Так в 1001 г. корейский интендант незаконно продал чжурчжэням четыре набора железных лат» (Воробьев М.В., 1975, с. 77). Первые чжурчжэньские князья из рода Ваньян Ши-лу и Угунай были вынуждены подчеркивать миролюбивые отношения с киданьской империей, добиваясь открытия новых торговых точек для приобретения оружия и в первую очередь доспехов: «… у диких нюйчжей в древности отсутствовало железо. Были торговцы, проезжавшие из соседних государств с военными доспехами. Всеми средствами и высокой ценой вели торговлю с ними… вследствие того приобрели много железа, починили луки и стрелы, приготовили вооружение, военная сила постепенно выросла» (Окладников А.П., 1959, с. 215). Из этого отрывка видно, что в середине XI века импортировалось не только готовое оружие, но и железное сырье, из которого чжурчжэньскими мастерами самостоятельно выковывались «латы». Как видим настойчивость чжурчжэньских правителей начала давать свои плоды.
Импортное вооружение и даже сырье стоили очень дорого, поэтому при возможности панцирное вооружение не покупалось, а отнималось у населения жившего на чжурчжэньско- киданьских границах: «У чжурчжэней не было доспехов. По соседству с Ляо была вольница. Часто вторгались в их (чжурчжэней) пределы. Некий чжурчжэньский вождь повелел схватить ее. Получил 500 доспехов и шлемов» (Воробьев М.В., 1975, с. 75). Другие источники отмечают, видимо это же событие, с характерным дополнением: «чжурчжэни получили более 500 лат, и это усилило их». Захваченные в ходе боевых действий доспехи заслуживали особого упоминания: «Победитель Хэлибо во множестве приобрел в качестве трофеев лошадей, коров, военные доспехи и оружие и разного рода вещи» (Деревянко Е.И., 1987, с.107, 108). …
Для пополнения запасов панцирного вооружения использовались все возможные средства. После разгрома мятежа дяди киданьского императора Сяо Сали, последний бежал к чжурчжэням и при переходе границы передал им 500 комплектов киданьских доспехов. Это настолько обрадовало северян, что они тут же наградили племенного вождя принявшего перебежчика высоким титулом «алулиицзи» (Е Лун-ли, 1979. с. 169). Китайские историки несколько преувеличивая значение этого события указывали, что «…когда нюйджени двинулись в поход (на Ляо) у них была лишь тысяча всадников использовавших эти пятьсот лат при взятии областного города Нинцзяна» (Е Лун-ли, 1979, с.169). Как мы убедились выше, железные панцири употреблялись чжурчжэнями и до измены Сяо Сали. Более того, во второй половине XI в. у чжурчжэней появляется тяжеловооруженная конница. Это (как и начало массового производства панцирей в Маньчжурии) стало возможным благодаря консолидации чжурчжэньских племен вокруг рода Ваньян и создание собственных металлообрабатывающих баз. В течении XI в. ваньянцы, опираясь на союз с Ляо, подчинили себе большую часть племен «непокорных чжурчжэней» и провели крупную военную реформу. …
Основной ударной силой армии стала тяжеловооруженная копейная конница, которую вероятно формировали личные дружины племенных вождей и князей (Воробьев М.В., 1975, С. 79). Причем если о наличии у монголов и уйгуров отрядов тяжеловооруженной конницы можно судить только по косвенным данным, то на наличие панцирной кавалерии у чжурчжэней указывают многочисленные письменные и археологические свидетельства. Копья (основной вид оружия тяжеловооруженных воинов) были широко распространены еще среди предков чжурчжэней – мохэсцев (Деревянко Е.И., 1987, с. 136). В собственно чжурчжэских памятниках, по сравнению с синхронными центральноазиатскими культурами, наконечники копий находят исключительно часто. По данным В.Э. Шавкунова, после наконечников стрел, копейные наконечники – самый многочисленный вид наступательного вооружения у чжурчжэней (Шавкунов В.Э., 1993, с. 38).
Если первые чжурчжэньские князья выходя на битву без шлема и лат в одном «войлочном халате с засученными рукавами» (Окладников А.П., 1959, с. 216; Деревянко Е.И., 1987, с.108), подчеркивали этим свое презрение к врагу и единство со своими воинами не имевшими защитного металлического вооружения, то в начале XII в. чжурчжэньская аристократия сражалась почти исключительно на конях и в железных доспехах. Когда будущий завоеватель Северного Китая цзедуши Агуда в подражании своим предкам устремился в бой «без шлема и лошадиных лат», то он «поразил окружающих» (Окладников А.П., 1959, с. 220). При Инге число чжурчжэньских конных латников впервые перевалило за тысячу: «Ингэ, собирая войско, приобрел более 1000 латников, между тем, как сначала войско чжурчжэней не доходило до тысячи» (Воробьев, 1975, С. 79), « …число латников у нюйчженей впервые видели такое, обыкновенно оно не достигало тысячи» (Окладников А.П., 1959, с. 218). На поле боя чжурчжэни выстраивались отрядами по 50 человек. Впереди находились 20 конных латников в железных доспехах, с копьями на прикрытых бронею конях, за ними – 30 конных лучников в кожаных панцирях. … «Цидань го Чжи»: «Следует сказать, что, начав войну, нюйчжэни использовали исключительно конных воинов. … Пятьдесят человек составляли отряд. Передние двадцать человек были в тяжелых латах и вооружены копьями или дубинками. Задние тридцать человек были одеты в легкие латы и вооружены луками и стрелами» (Е Лун-ли, 1979, с. 177). «Сань чао бэй мэн хуй бянь»: «В авангарде выставляют копьеносцев, которых называют- «ин»- «стойкими». Солдаты и их лошади одеты в латы. Меч, лук и стрелы привязывают сзади и не стреляют до тех пор, пока до противника не останется пятидесяти шагов… В авангард высылались двадцать солдат, полностью одетых в латы и вооруженных пиками. Следующими за ними тридцать человек были одеты в легкие панцири и вооружены луками» (Кычанов Е.И., 1966, с. 277, 278). Китайский чиновник Ма Дуаньлинь видевший атаку чжурчжэньской кавалерии собственными глазами: «Первые пять человек, которые располагались впереди были одеты в тяжелые латы и вооружены копьями и длинными крючьями. Тридцать воинов были лучниками и носили легкие доспехи» (Шавкунов В.Э., 1993, с. 72). …
Изменения в чжурчжэньской тактики следует, вероятно, связывать с южным влиянием. На протяжении десятков лет чжурчжэни мобилизовывались в ляосские вооруженные силы, где в полной мере могли познакомиться с особенностями военного искусства «Стальной империи». По сведениям китайских историков, рекрутированные в киданьскую армию «свирепые и устойчивые в бою» чжурчжэни использовались ляосцами в качестве ударных передовых подразделений: «Перед сражением кидане всякий раз надевают на них (чжурчжэней) тяжелые латы и посылают их вперед» (Деревянко Е.И., 1987, с.108). Не менее одной тысячи чжурчжэньских воинов несли караульную службу на северных границах киданьского государства (Васильев В.П., 1859, с. 179). Судя по данным приведенным в своем сочинении Е Лун-ли, даже после начала военных действий между Агудой и Империей, отдельные чжурчжэньские подразделения продолжали использоваться киданями, причем, среди высшего командного состава ляосской армии так же встречались полководцы чжурчжэньского происхождения (Е Лун- ли, 1979, с.183). За те 200 лет, что чжурчжэни находились в зависимости от киданьской империи Ляо (Е Лун-ли, 1979, с.175), их знать усвоила многие (в том числе и военные) традиции ляосцев. …
В 1114 г. чжурчжэньские войска под руководством Агуды перешли ляосскую границу. Численность этой небольшой армии, а точнее отряда, колебалась, по сведениям разных источников, от 1000 до 2500 человек. Но эти воины были настоящими ветеранами прошедшими не одну военную компанию и знавшие особенности киданьского военного искусства. Большая часть всадников была снабжена железными и кожаными панцирями (Воробьев М.В., 1975, с. 79), причем пятьсот конных латников носили железные киданьские панцири переданные чжурчжэням ляосским вельможой Сяо Сали (Е Лун- ли, 1979, с. 169). Судя по всему, в поход были отправлены регулярные дружины правящего рода Ваньян и родственных ему кланов (табл. 7, рис. 2).
В самом начале компании чжурчжэни добились значительного успеха. Трехтысячный отряд бохайских карателей был разбит под областным городом Нинцзян, в котором находились большие хранилища оружия. «Когда город пал, нюйчжэни истребили всех его жителей. Захватили три тысячи лошадей и (комплектов) лат киданьских воинов» (Лун- ли, 1979, с. 176) (2). Обеспокоенный таким развитием событий киданьский правитель бросил против северян семитысячный корпус, состоящий из самых боеспособных частей империи: «В поход были посланы три тысячи киданьских и сисских всадников, две тысячи воинов императорской гвардии и зажиточных лиц из Средней столицы и свыше двух тысяч удальцов, набранных в различных районах» (Лун- ли, 1979, с.177). Однако и эти элитные войска были вскоре разгромлены: «В этом месяце нюйчжэни скрытно перешли через реку Хуньтунцзян и неожиданно напали на киданей, которые не успели даже построиться…Войска нюйджэней преследовали и убивали бегущих на расстоянии более ста ли» (там же). Причем северяне «…снова (после Нинцзяна) захватили три тысячи лошадей и лат».
После этих громких побед на сторону Агуды перешли южные («мирные» и «покорные») чжурчжэни. «Покорных нюйчжэней, живших к востоку от реки Ляошуй, Агуда присоединил к себе и, отобрав среди них здоровых и сильных мужчин, пополнил свое войско. Таким образом, у него появилось более десяти тысяч отборных всадников» (Е Лун-ли, 1959, с. 179). Причем захваченного в боях вооружения хватило, чтобы снабдить большую часть прибывших воинов железными панцирями киданьского производства. Последний факт привел киданьское правительство в уныние: «Одерживая непрерывные победы в каждом сражении, нюйчжэни добыли большое количество оружия и лат, и стали настолько сильными, что им уже было невозможно сопротивляться» (Е Лун-ли, 1959, с. 169). …
Последующие годы стали временем блестящего триумфа чжурчжэньского оружия. Не смотря на свою малочисленность, чжурчжэни разгромили киданей, и заставили их подчиниться или бежать на Запад. На р. Ишуй были разгромлены войска могущественного тангутского государства Си-Ся, выступившие как союзники киданей. На севере – отброшены монголы. Зимой 1125 – 1126 годов 60 тысячная чжурчжэньская армия вторглась в Южный Китай, а в 1127 г. взяла столицу Сунской империи г. Кайфын. Император и наследник престола были уведены в плен, а Сунская империя признала себя данником чжурчжэней (Окладников А.П., 1959, с. 227). …
Накануне завоевания Северного Китая чжурчжэнями, Киданьская и Сунская империи обладали чрезвычайно развитым комплексом вооружения, который складывался на территории региона на протяжении нескольких веков. После захвата Ляо в руки чжурчжэней попали не только хранилища с запасами оружия, но и тысячи кузнецов и оружейников. После взятия Кайфына на север были уведены сотни китайских ремесленников и мастеровых (Окладников А.П., 1959, с. 227). …
Начиная со второй трети XII в. поток железного сырья устремляется на родину чжурчжэней, вплоть до Приморья. Археологические раскопки в цзиньских городищах этого времени показывают, насколько развитым и совершенным было металлургическое производство у чжурчжэней в это время (Шавкунов В.Э., 1993, с. 98). Была выработана стандартизация самобытных плавильных печей, домен и горнов, разработаны квартальные схемы их размещения внутри городищ (Воробьев М.В., 1983, С. 62). К концу XII – началу XIII вв. металлургическое производство и кузнечная техника у чжурчжэней достигли такого уровня, что, судя по материалам археологических раскопок, среди ремесленников уже существовала узкая специализация (Леньков В.Д., 1974, с. 25; Воробьев М.В., 1983, с. 62), причем по ряду показателей чжурчжэньские кузнецы превосходили своих западноевропейских коллег (Воробьев М.В., 1983, с. 62). Наряду с другими отраслями металлургического производства эволюционировала и система производства панцирного вооружения. В этот период качество металла, из которого изготовлялись предметы вооружения, достигло наивысшего уровня. В железо панцирных пластин добавлялось серебро, благодаря чему они не ржавели, а своим блеском «устрашали врага».
Итак, вкратце, история чжурчжэней в контексте проблемы "Откуда у них столько металла?":
Этап 1. Вначале (нач. XI в.) у чжурчжэней критическая нехватка железа, заметная всем соседям. Благодаря целенаправленной политике чжурчжэньских вождей идёт накопление металла и доспехов по всем возможным каналам: торговля (в т.ч. и контрабандная) – закупка как сырья, так и готовых изделий, привлечение кузнецов из соседних племён, трофеи в локальных стычках, приём перебежчиков и дезертиров (с доспехами и вооружением) из числа врагов и просто соседей. При этом знать и простые воины чжурчжэней находятся на службе у своих сегодняшних хозяев и завтрашних врагов – киданей империи Ляо, где перенимают культуру ведения боевых действий.
Этап 2. Чжурчженьская знать решает "сама царствовати и всем владети". Первый удар по своему бывшему сюзерену наносит относительно небольшой отряд, который однако, составляют прекрасно вооружённые, мотивированные и опытные бойцы. Им противостоит армия империи на фазе надлома, когда материальных ресурсов – в т.ч. и вооружения хватает с избытком, а вот с мотивацией воинов - проблемы. После побед чжурчжэням достаются не только трофеи на поле боя, но и мобилизационные склады, что позволяет радикально расширить численность тяжеловооружённых контингентов. Личный состав этих контингентов вербуется из числа воинов нейтральных до того чжурчжэньских же кланов, которые после первых громких побед Агуды начинают в массовом порядке переходить на сторону удачливого полководца.
Не подлежит также сомнению, что когда Агуда решил начать самостоятельную игру, те чжурчжэни, которые ещё служили в войсках киданей, переходили на сторону своих родичей вместе с оружием и доспехами.
Этап 3. Организованное сопротивление и Ляо сломлено, захвачена большая часть земель Сун и чжурчжэни получают доступ к технологической, мобилизационной и ресурсной базе своих побеждённых врагов – в метрополию начинают стекаться и кадры, и сырьё, и технологии. Происходит качественный скачок в металлургии и металлообработке на собственно чжурчжэньских землях. В армии всё больший процент начинают занимать иноплеменники из покорённых народов. С включением в работу на Цзинь металлообрабатывающих мощностей захваченных северных провинций Китая потребность в доспехах закрывается полностью – оснащённость ими армии зависит теперь только от желания ВПР.
Этап 4. Поход к "последнему морю". Понятно, что чжурчжэни ни к какому последнему морю не пошли – это сделали уже монголы, но все этапы развития собственной военной машины, которые прошли чжурчжэни, прошли и монгольские племена. Тем более не в первый раз – монголоязычными были и сяньби и кидани.
Итак, чжурчжэни за относительно короткий исторический срок сумели пройти путь от нищих побирушек до грозных латников и от захудалых варварских племён до регионального гегемона. А вот монголы, нет, не могли…
И вот здесь всплывает очень показательный момент – типовому стороннику альтернативной истории – как правило, в исторической науке дилетанту, - банально не хватает общего кругозора, чтобы увидеть не вопиющие фальсификации шлёцеров со скалигерами в данном конкретном случае, а то, что данный конкретный случай – один из многих, - он ОДИН ИЗ.
А коль скоро он ОДИН ИЗ, то вся абсурдная вопиющесть приобретает другой оттенок – она становится вызовом, который требует серьёзных разбирательств, труда и упорства в нахождении ответов на вопросы, а также и в умении корректно формулировать сами вопросы.
И само монгольское нашествие – оно тоже ОДНО ИЗ. И необходимо уметь видеть конкретные исторические явления в правильном историческом контексте, в котором многое встаёт на свои места и масса вопросов снимается. Собственно это есть сравнительно-исторический метод – один из базовых методов исторического познания. Но об этом – позже.
Комментарии (0)