Мария всматривалась в лица деревенских, она знала всех, и детей и взрослых. Всего несколько месяцев назад в большой избе, которую построили всей деревней под клуб, жители не помещались, ребятишки в окна заглядывали, на подоконниках сидели, а сейчас?! Вон, и четыре первых ряда скамей не занято, и это с детьми и стариками. Собравшиеся гудели как рой пчёл, но никто не хотел сказать свои мысли первым. На повестке собрания колхозников стоял всего один вопрос: кто будет старшиной, то бишь старостой в деревне?
Уже месяц прошёл, как из деревни забрали в армию последнего мужчину, у которого работали и руки и ноги, остались калеки и старики. Взять хотя бы «Половину», так прозвали местного мужика, которого ранило на финской войне. Правая сторона у него не работала, ни рука, ни нога, а вот с левой всё было хорошо, прозвище к нему такое и приклеилось. Было ещё пять стариков, языками они молоть были мастаки, а чего тяжёлого поднять, поправить, силы в руках уже не было. Остались бабы в деревне одни, и виной всему этому – война!
Сама Мария была женой председателя колхоза, её мужа и сына последними призвали на фронт, а то, было дело, разговоры по деревне пошли, сплетничали бабы про её родных. Проводив мужа, она вроде как осталась за него, в правлении, но чтобы всё было честно, требовался деревенский сход, она тянула с собранием, но после сегодняшней ночи времени ждать не осталось. Деревня была на отшибе, в стороне от большака, весной, в половодье и не проехать к ним, речка разливалась, летом дорога только, да и то, одно название. Зимой было легче, на санях можно было проехать даже кратчайшей дорогой. Правда был ещё один путь в деревню, через болото, но там только пеший и пройдёт. Вот этим путём и пришла горестная весточка из большого села по соседству. Прибежал мальчишка, сообщил, что в селе немецкие солдаты. Поняла Мария, что пора сход собирать, в такое время без командира никак!
Снова провела взглядом по лицам знакомым с детства.
- Кто, что скажет?
- А чего говорить, муж твой командовал, с артели сплавщиков начинал, а потом и колхозом, знать, тебе командиром быть?! – дед Федот хитро прищурился, ожидая реакции других.
- Как так, под бабой ходить?! – «Половина» высказал своё слово.
- А куда тебе ходить?! Тебя жинка в туалет носит! Раздался смех, не было серьёзности у деревенских.
- Я бабы так думаю, - это встала со своего места Анна, большим телом женщина, - пускай Мария руководит. Девка она образованная, чего и от мужа нахваталась, ей правление ближе! «Девка» Мария опустила голову, улыбнулась, вышла она уже из девок, вона, сорок пять годков исполнилось в январе. Присутствующие закивали головами в знак согласия с Анной.
- Есть кто против? Мария посмотрела на Спиридона, калека с рождения, нога была у него как медвежья лапа, он всегда был всем не доволен.
- Не смотри на меня, Мария, как сход решит, так и будет. Не то сейчас время дрязги устраивать, думать нужно, как выжить! Мария удивилась словам Спиридона, но промолчала. Сход единогласно проголосовал за неё.
Приняв решение, сход замолчал, все смотрели на нового начальника, ждали.
- Ну, раз я начальство, то слушай мой первый приказ. Соберите по домам всё ценное, продукты, всё снести на заимку к Федоту. Ты, Федот, не против?
- Нет, Федот не против. Погреб там большой, всё войдёт.
- Вещи тёплые, обувку, тоже всё туда.
- Зачем там склад делать будем?
- А то, что, может так статься, что уходить нам из деревни придётся.
- А скотину куда? – Анна снова встала с лавки.
- И скотину туда, на заимку.
- Чего опасаешься?
- А того, что немец это враг для нас, а значит и мы для него тоже. Ему армию свою кормить надо, так зачем ему из дома везти, когда тут, у тебя в стайке корова стоит?! Анна села на скамью, опустила голову.
В эту ночь Мария решила сама сходить в село, свои глаза лучше чужих, да и люди там были хорошие, расскажут то, чего другие утаят. Привычной дорогой прошла все семь километров по тёмному лесу, даже без луны ни разу не спуталась с дороги. Дальняя родственница мужа встретила её слезами, долго не могла разжать объятья, а когда всё же отпустила Марию, то без сил упала на стул, кровать была не разобрана, значит, даже не ложилась.
- Расскажи, что тут у вас, да как?
- Чего рассказывать, пришли сразу злые, их в дороге обстрелял кто-то из лесу?! На видном месте своих хоронили, а пока могилки копали, возле церкви три виселицы поставили, наших мужиков заставили. Весь день вешали, одни висят, другие ждут, и так весь день! Женщина проглатывала слёзы, Марии показалось, что уже и с её платка капала вода. Печёнкины в прислужники подались, зуб, оказалось, у них на советскую власть имеется, а что она им сделала?! Работать толком не работали, в лесу прятались, брагу варили, а председатель им хату выдал, своей то отродясь не было. Сейчас они, Митрофановых выгнали из дома, теперича сами в хоромах живут, а те с пятью детьми у сестры в малой избе! Солдат много наших раненых сыскали в домах, те две семьи еврейские, что в большом доме за водонапорной башней жили – первыми повесили, с детками вместе! Женщина снова расплакалась, было отчего. Больше родственница говорить не могла, Мария решила зайти ещё в один дом.
Большую часть пути прошла улицей, прячась в тени домов. Услышав впереди голоса, укрылась в проходе меж усадьбами, так надёжней будет. По дороге прошли немецкие солдаты, за ними трое в гражданском, с оружием.
- Здравствуйте, - Мария поздоровалась с женщиной, которая открыла ей дверь, - можно пройти?
- Ты вот что, Мария, не ходи к нам, а я подумаю, что сегодня мне приснился твой визит, уходи! Обескураженная таким приёмом своей кровной родственницы, Мария вышла на улицу. Только теперь поняла, кого она видела среди тех, на улице, так то муж её был, значит, тоже у теперь немцев в услужении?! Вернулась в том дом, куда зашла сразу. Женщина немного успокоилась, лишь только всхлипывала.
- Чего сказать то забыла, Мария, к вам они собираются. Немцам мост надо строить, а у вас под берегом плот последний стоит, прознали как-то!
Всю обратную дорогу мысли у женщины путались. Чувствуя ответственность за тех, кто остался в деревне - желала мира, но какой может быть мир, если эти нелюди детей повесили?! Нужно баб собирать, трудный разговор будет! Только рассвело, сама пошла по хатам, пригласила к себе тех, в ком была уверена, через час все собрались. Рассказала, что слышала и что видела в селе, Фрося даже слезу пустила, у неё своих трое ребятишек, а она вон, чужих слезой помянула! Потом глядя в глаза, спросила:
- Что делать будем? Женщины молчали, думали.
- Права ты, Мария, уходить надо из деревни. Сегодня скотину на заимку погоним. Беда в том, что не все уходить хотят. Бабки-близняшки наотрез отказываются, говорят: в этом доме родились здесь и сгинем, если так Богу надо, не уговорили.
- А если обрубить плот, спустить его по брёвнышку, может и не пойдут к нам? Одна из женщин высказала свои мысли, наверное, считала их полезными.
- Ага, а они у села словят все, работу за них сделаем.
- Сжечь его к антихристу и все дела! Женщины переглянулись, посмотрели на жену «Половины», идея всем понравилась. Решили собрать по хатам всё, что пригодно к поджогу, надо бы ещё те трактора проверить, может чего в баках осталось. Поджог решили отложить на потом, пока скотину не спрятали, не стоит врага злить раньше времени. Когда женщины разошлись, жена «Половины» осталась:
- Мой воевать надумал, ружьё почистил, патроны картечью набивает. Поговорила бы ты с ним, боюсь я за него!
Придя в дом калеки, села напротив него, тот с усердием забивал пыжи в гильзы, и как будто не видел старосту.
- Думаешь, справишься?
- Одного-двух точно, а если ещё с десяток покалечу, то и не зря затеял дело.
- Уходи со всеми.
- Чего я там делать буду?! Толку с меня никакого, гляди, как извернулся весь, одной рукой работаю. Ты хоть, Мария, и начальство, только не мне, я в колхозе не состою. Поняв, что разговора не будет, Мария вышла на улицу, оглядела деревню – тихо, ребятишек даже не видно. Только прошла немного, как услышала позади себя окрик, жена калеки махала рукой, просила вернуться.
- Я вот, что подумал. Там на Кривой гриве запас сплавщиков лежит, пятый год он там, слышал их разговоры. Может брёвен двадцать, а может больше. Если скатить их вниз, да на немца, знатный урон будет врагу?! И дорогу перекроем, скоро дожди, размоет всё, пока они растащат завал, там же самое узкое место! Дело говорил мужчина, вот только как это сделать?
Мария решила рассказать о завале Анне, она женщина с умом, подскажет.
- Мысль хорошая, подпорка там, поди, уже сгнила, можно втроём её вырвать, справимся! Пошли, посмотрим, как с заимки вернусь? Так и решили. Анна была права, тёсаный чурбак уже сильно подгнил, да и сами брёвна лопнули, уже ни на какое строительство не пойдут, так что помощь врагу не сделаем. Связали длинную верёвку, разрезали стяжку, попробовали дёрнуть – сложенные в навал брёвна заскрипели, зашевелились. Теперь ждать подходящего момента! На стоящий у берега плот из строевой древесины снесли всё, что могло хорошо гореть, тут же стояла горючая жидкость. Даже прикрыли всё кусками брезента, чтобы случись дождь - не намокло. Возле каждого дома всё время кто-то находился, «Половина» даже обедал на улице, никто не хотел пропустить сигнал тревоги. Мария ждала вестей из села, уходя она, договорилась с родственницей, что та пошлёт кого, как немец соберётся в их сторону.
Наутро третьего дня в окно старосты постучали, с тревожным сердцем она открыла занавеску, перед окном стоял мальчишка из села, тяжело дышал, весь мокрый от пота. Значит, идёт враг, нужно торопиться! Крикнула женщин, с которыми договорилась тянуть верёвку. Все быстро собрались, заметила, как жена калеки катит тележку, а в ней, с ружьём в руках, сидит «Половина»!
- Ты чего удумал?!
- Вы своё дело делайте, а я своё! В малиннике засаду сделаю, тама близко, я из ружья достану, может, кто проскочит! Не стала Мария спорить с человеком, он давно уже для себя всё решил, заметила лишь, что увязалась с ними ещё женщина вдовая, она несла в руках вилы. С тревогой смотрела в сторону реки, ожидала дыма. Назначенный ею на поджог плота мальчик был доволен просьбой. Надо же, его даже ругать не будут, а ещё и спасибо скажут! Только поднялись на гриву, как от реки потянуло дымом, а потом и виден он стал, видимо знатно горело, небо заволокло чёрной тучей, полдела сделано. Проверили верёвку, дорезали оставшуюся стяжку брёвен, казалось, толкни эту кучу и все полетят вниз, но было ещё рано, не показались те, для кого всё было приготовлено.
Больше часа прождали, руки вспотели, спина болела от напряжения, Анна уже десятую самокрутку скрутила, как послышался на дороге шум. С высоты гривы было видно, что в сторону деревни едет грузовик, впереди него два мотоцикла с солдатами. Если мотоциклистам было легко по такой дороге ехать, то грузовик с трудом пробирался по глубокой колее. Рядом с грузовиком шли несколько солдат, они не торопились, прогуливались, грузовик ехал очень медленно. Нырнув в ложбину, грузовик взревел двигателем, пытаясь взобраться наверх, там его ждали мотоциклы, Мария кивнула женщинам – пора, взявшись за верёвку, они разом её натянули, чурбак, служивший подпоркой, шевельнулся и замер. Женщины кряхтели, грузовик ревел мотором, шины его колёс скользили по склону, ещё бы, ведер десять воды туда люди снесли, поливая выход из ложбины. Анна бросила верёвку, схватив сухой сук, подбежала к подпорке, сделав рычаг, пыталась её расшевелить, что-то хрустнуло, брёвна тронулись с места и покатились вниз, увлекая за собой тело настоящей русской женщины! Мария, закрыла лицо ладонями, но её уже толкали, заставляя двигаться, нужно было уходить. Внизу раздались два выстрела из охотничьего ружья, обернувшись через несколько секунд, Мария увидела как женщина, стоя над телом лежащего немецкого солдата, пытается вытащить из него вилы. Дорога была завалена, из под брёвен шёл дым, грузовика и одного мотоцикла не было видно, слышались человеческие крики, стоны врага, который пришёл на её землю! Пробегая через деревню, остановилась, чтобы поклониться двум старушкам, это были сёстры-близнецы, они, сидя на завалинке своего дома, крестили женщин, деревня была пустая.
Источник: Войны рассказы.
Комментарии (0)