Но вот вторглась на Русь гигантская орда-орден под водительством Чингисхана (чин Кис хан) — потомка первого Израильского царя — Киса.
Вот что сообщается о нравах и обычаях этих пришельцев:
«…Монголы как нельзя более соответствовали всем порядкам, заведенным у них Чингисханом, и не было ни одного народа в мире, какой бы отличался таким послушанием и уважением к начальникам своим, как Татары, — говорили все видевшие их современники» [55] (с. 271).
Видевшие их потомков, то есть немцев, в качестве пушечного мяса точно по команде начальства, вжав голову в плечи, поднимающихся в очередную атаку, говорят слово в слово: то же самое. Они умирали, но приказа начальства не нарушали. И в особенности под конец войны, когда Гитлер приказал, памятуя о некоей особой сентиментальности своей породы, столь трепетно боготворящей своих ближайших родственников, нещадно расстреливать всех тех, кто имеет хоть какое-либо мизерное родство к дезертирам, не пожелавшим подставлять под русскую пулю свою голову.
«Кроме того, будучи от природы крайне нечистоплотными, они же легко мирились со всей обстановкой войны, порой весьма неприглядной» [55] (с. 270).
И здесь все так — им мыться вообще ни к чему: «баня — обычай варварский».
Они:
«…ласковы и приветливы друг к другу, но зато необычайно свирепы, гневливы, лживы и коварны по отношению к другим; все они были, конечно, врожденные убийцы» [55] (с. 270).
Любой из оставшихся в живых узников немецких концентрационных лагерей это подтвердит. Вот что сообщает о татарах шведский путешественник Петрей:
«Людей средних лет продают они туркам, а очень дряхлых и больных, не способных к работе, которых никто не купит, отдают своим сыновьям, чтобы они стреляли в них, точно в цель, или лишали жизни как-нибудь иначе, веревкой или железом, огнем или водой, в виде упражнения. Привыкнув смолоду ко всем безчеловечным и зверским делам, они становятся тем злее и свирепее в старости, получают совершенное сходство с отцами и сравниваются с ними» [243] (с. 209).
И вот на с. 269 [55] видим опубликованные Нечволодовым изображения татарских воинов, одетых полностью по-западноевропейски. Мало того, здесь изображены лица белых людей с аккуратно, по-европейски, подрезанными бородками.
А вот что про бороды «монголов» сообщает ал-Асир. Когда к хорезмшаху прибыл от Чингисхана посол и высказал угрозу его царствованию:
«Хорезмшах приказал умертвить посланника, и он был убит, а тем, которые прибыли с ним, велел обрезать бороды, и затем отправил их обратно к господину их, Чингизхану» [435] (с. 7–8).
Откуда, хотелось бы знать, у монголов могут быть бороды?
У современных монголов бороды не бывает, как и у калмыков. Вот что пишет о монголах Коллинс:
«Трудно отличить мужчину от женщины по лицам: ни у кого нет бороды, и у всех лица похожие на обезьянские» [214] (гл. 15, с. 25).
Борода же является атрибутикой исключительно белого человека: у чистокровных негров или калмыков она отсутствует напрочь. И лишь мулаты и метисы имеют какое-то ее подобие.
Здесь же сказано о бороде как самом главном достоинстве послов. Потому-то следует быть уверенными, что они являлись белыми людьми. Точно же такими, которые изображены, как «монголы», и в учебнике истории Нечволодова, изданном до революции.
А вот фраза Матвея Парижского, касающаяся основной отличительной физической особенности тартар:
«…при громадном росте, они обладают страшною силою…» [412] (с. 653).
Монголы же, что всеобще известно, ни тем, ни другим никогда особо не блистали. Кривые ноги, низкий рост и отсутствие всякой растительности на совершенно плоском лице — вот их основные отличительные особенности.
Меж тем как-то по телевизору:
«…показывали девушку, русскую шаманку, которой монголы устроили тур по Монголии. Девушка рассказала, что чистокровные монголы должны быть светлыми, с голубыми широкими глазами» [157] (с. 183).
Таким образом, выясняется, что монголы представляют собой именно европеоидный тип своей расовой принадлежности. Просто ушли они давно из Монголии, и искать их потомков следует теперь среди жителей Европы.
Причем, похоже, что завоевания монголов происходили не с востока на запад, но, наоборот, с запада на восток. Ц. де Бриада вот что сообщает про монголов:
«Родина их, земля некогда пустынная и огромной протяженности, [лежит] далеко за всеми халдеями, откуда они львов, медведей и прочих хищников изгнали при помощи луков и другого оружия» [494] (с. 59).
Это львов они изгнали из самой из Монголии? Когда-то там водились какие-то особые не известные науке «монгольские львы»?
То есть разговор здесь явно идет о глубинах Африки. И еще:
«Я спросил о вере их; и дабы быть кратким, скажу, что они ни во что не верят; однако же буквы у них иудейские» [494] (с. 71).
Понятно дело, что в те времена еще знали — чьи в действительности эти буквы.
«Я спросил, кто те, что учат их грамоте… они сообщили о людях этих много подробностей, которые схожи с религиозными обрядами фарисеев и саддукеев, я полагаю, что они — фарисеи и саддукеи» [494] (с. 72).
Что является очередным подтверждением о происхождении монголов от Израилевых колен.
Вот еще о том же:
«“Древние монголы были, согласно свидетельствам летописцев и находкам фресок в Маньчжурии, народом высокорослым, бородатым, светловолосым и голубоглазым” (Л.Н. Гумилев, “Древняя Русь и Великая степь”)» [142] (с. 39).
Но и в соседней с Монголией стране когда-то жили такие же белые люди:
«Г.Е. Грумм-Гржимайло выделяет светловолосое племя динлинов (ди, дили), которое считает автохтонами (аборигенами) Китая» [142] (с. 40).
То есть, похоже, что несметные толпы монголоидных племен сюда нагрянули уже после заселения территории нынешнего Китая представителями Израильских колен. Тоже могло случиться и с Монголией, после ухода отсюда этих, как выясняется, слишком не монгольской наружности «монголов».
«Относительно же киргиз имеется следующее мерило: в начале IX века высокий рост, белый цвет кожи, румяное лицо, рыжий цвет волос и зеленые (голубые) глаза преобладали у них настолько, что “черные волосы считались нехорошим признаком…”» [142] (с. 40–41).
То есть белыми были и все иные народности, участвующие с монголами в походах.
Так что все эти татары и монголы, что подтверждается исследованиями историков, судя по всему, являются представителями колен Гада, Дана, Манассии и Неффалима. Это дети служанок, а потому волосы имеют не русые, как у нас, а именно рыжие. И картавят. Судя по всему, это немцы, англичане, французы и датчане — четыре картавых народности Европы.
А вот что сообщается на эту же тему историками средневековья. Рейтенфельс:
«Многие полагают, основываясь на 4-й книге Ездры, главе 13, что эти татары произошли от тех десяти колен израильских, коих увел… Салманассар… где никогда не обитал род человеческий… у некоторых из этих орд и до сей поры сохранились многие иудейские обычаи» [388] (гл. 9, с. 271–272).
Вот очередное подтверждение нашей догадки об уходе 10 Колен именно на Дальний Восток.
Но ведь и сами оставшиеся после монголов города в своих названиях повествуют вовсе не о местах временной установки юрт, а о настоящих городах:
«Сарай-Бату (Старый Сарай), средневековый (1254–1480) город, первая столица Золотой Орды. Развалины у с. Селитренное Астраханской обл. Жилые кварталы, дворцы, мечети и др.» [142] (с. 18).
То есть самый обыкновенный город.
А вот что сказано об Астрахани посетившим ее в 1476 году Амброджо Контарини, послом Венеции в Персию:
«Город невелик… домов там мало, и они глинобитные, но… видно, что совсем недавно в нем были еще хорошие здания (Значительные здания в Астрахани были до 1395 г., когда город был разрушен войсками Тимура. Ср.: Tana, § 52)» [333] (с. 221).
То есть нынешние татары, к строительству городов не имеющие никакого отношения, после нашествия Тимура сменившие жителей данной местности, являясь населением все же примитивным, были уже не в состоянии восстановить былых величественных зданий этого большого густонаселенного города, являющегося некогда центром торговли нескольких морей.
А вот что сказано о союзниках белых монголов в Причерноморских степях:
«Некоторые представляют себе половцев монголоидами. Но половцы (они же кипчаки, они же куманы) монголоидами не являлись. “По соломенному цвету волос русские назвали их «половцами» за светлый цвет волос (полова — рубленая солома), но в западноевропейских языках за ними закрепился этноним — куманы” (Л.Н. Гумилев, “В поисках вымышленного царства”). Кроме того, “красны девки половецки” вовсе не выглядели бы “красными”, т.е. красивыми, для русских, если бы они принадлежали к монголоидной расе» [142] (с. 17–18).
К тому же, если учесть, что красный — значит цвет кожи Адама, то все последующие вопросы сами собою отпадают.
Таким образом, выясняется, что основу степных орд тех времен составляли люди европейской наружности. Вот такие орды и накинулись тогда на среднеазиатские города восточного Гардарика, в чью столицу, когда-то, из Европы можно было добраться всего за 43 дня.
И вот что еще сообщается про эту самую Хиву:
«Что же он украшением Греции именовал, то они Руссию тогда Грецией разумели…» [113] (Гл. 29).
Но почему же все-таки Грецией?
На это отвечает нам Геродот. Вот что сообщает нам «отец истории» о скифах, судя по описанию их нравов, — немцах. Они выращивают конопляное семя и:
«…бросают его на раскаленные камни. От этого поднимается такой сильный дым и пар, что никакая эллинская паровая баня не сравнится с такой баней… Это парение служит им вместо бани, так как водой они вовсе не моются» [275] (гл. 75).
Что мы из данных строк знаменитого историка узнаем?
Никогда не пользующиеся водой немцы, скифы Геродота, чумазые и грязные, вместо бани окуривали себя наркотиками. Геродот же, в противовес этим варварам, сообщает, что эллины, то есть так называемые теперь греки Геродота, в полный противовес этим чумазым варварам-наркоманам, даже не просто используют при очистке тела воду, но имеют на своем вооружении и изначально русское устройство для этого — паровую баню. Ту именно самую, которую в Константинополе, например, через почти полторы тысячи лет после Геродота, и то — лишь в единственном числе, содержали затем греки исключительно для наших — для русских купцов.
Так кем же были эти эллины Геродота?
Ответ на поверхности: они были греками Татищева.
Но и камни все о том же свидетельствуют:
«…следует понимать так, что на камнях греческое имя, по-видимому, Руссии присваивают… Надпись у Перингскиолда: “Азур в Острогардии в Греции воспитыван был”. Здесь Греция та ж, которая Аус. На другом камне: “Асгут фельдмаршал в Острогардии и Тургилл, и Штурбион померли в Острогардии”. На ином камне: “Улафон отошел к востоку или в Острогардию и, мужественно нападши, разорил”. Видишь, что точно о России говорит Перингскиолд, когда о путях в Грецию в свидетельство приводит камень. Сии камни положены в память сынов Иггуровых, которых наследником указан Ион (царь греческий), но их братья приняли затем наследство» [113] (Гл. 17).
Татищев поясняет:
«Ион, царь русский, в которые годы был, неизвестно, но, думаю, до Гостомысла, а в это время как Великой, так Малой Руси имен властителей у русских не находится, или некое переменили так, что дознаться нельзя» [113] (Гл. 17).
То есть еще 300 лет назад дознаться было нельзя. Но уже после Татищева в наших книжных запасниках столько немцев перебывало, что и сама мысль о нашем славном прошлом должна была безнадежно уйти в забытье. Но мы каким-то внутренним чутьем все и всегда понимали. Были уверены: что-то от нас скрывают, что-то недоговаривают.
И вот теперь обнаруживается тропа, уже было заросшая густым лесом, которая когда-то была большой наезженной дорогой: наше славное прошлое, казалось зарытое немцами навсегда, потихонечку вновь обнаруживается.
Но для русского человека это неожиданностью, повторимся, не является. Он всегда знал — кем является на самом деле.
Кстати, очень похоже, что само это на нас монгольское нашествие, вещественные подтверждения которого на нашей нынешней территории почему-то так и не обнаружены, произошло, возможно, почти тысячелетием ранее. И происходили эти события вовсе не на Русской равнине, но в Средней Азии. Вот что об их городах обычно сообщается арабскими путешественниками. Максуди, например, о Тусе:
«…он грязен, окрестности его разрушены [обычно так сообщается о самом центре города, именуемом белед (бел люд — крепость для белых людей) — А.М.]… в нем плохие бани, это самый скверный народ при поворотах судеб» [340] (с. 201).
А вот что сообщается про столицу Харасана — Нишапур:
«Улицы (в нем) грязные, ханы (каравансараи) в безпорядке, бани нечистые, лавки скверные… когда там нет эмира, он (Нишапур) приходит в расстроенное состояние, и с обеих сторон им овладевают негодяи» [340] (с. 198).
Вот что говорит Максуди про Мерв — один из крупнейших городов Хорасана:
«Мерв был бы превосходный город, если бы в нем не было мало населения; он обезлюдел… жилища обветшали; (жители) дали крышам упасть… Цитадель находится в (старом) городе, она разрушена, подняться к ней трудно, войти в нее можно только с особым проводником» [340] (с. 195).
То есть некогда повсеместно имеющиеся бани, понятно дело — русские, потихонечку, после завоевания этого края грязными пришельцами, засоряются нечистотами, центр города, который покидают русские люди, разрушается. Населяемый варварами ар-бат (раб-ад), не получая по ягодицам от белого человека, потихонечку скатывается в скотское ему вполне естественное состояние. Даже цитадель, место для укрытия от нападений врагов, потихоньку разрушается, указывая на полную никчемность сменивших здесь белых людей туземцев.
Так выглядели в прошлом русские города, сначала захваченные татарами, то есть немцами, а затем перезахваченные еще и мусульманами. То есть арабами — потомками Едома — сарацинами (Сара-сынами).
И вот с кем они делят здесь свое владычество. Вот что про всю область Хорасан, в заключение, сообщает Максуди:
«В ней много евреев, мало христиан…» [340] (с. 202).
А ведь это X век. Так что даже к этому времени здесь еще оставалось какое-то количество христиан. То есть тех людей, которые когда-то построили этот город белых людей, а теперь оказались в подчинении пришедших на смену их власти неандертальцам.
Вот теперь и рассмотрим более пристально этот удивительный путь через русскую Грецию. Через западную и восточную ее части.
Все древние и нынешние маршруты не минуют главной нашей реки — кормилицы — Волги. Но она, собственно, именно по этой причине так и называется:
«Волога — др. р. — еда» [32] (с. 92).
И вот наши корабли, минуя Волгу, устье Каспия через Кума-Манычскую впадину, влекомые мощным течением, подходят к берегам Русского моря. И здесь их ждут те загадочные древнерусские порты, предназначение которых для нас всегда было непонятным. Это Корчев и Тмутаракань, которые всегда казались какими-то уж слишком оторванными от центральных районов страны. Потому их принадлежность к нам всегда и казалась какой-то исторического толка фантастикой. На самом же деле мы к ним могли подойти на кораблях, используя лишь попутное все время этого путешествия течение. Но ведь мы могли использовать на основном протяжении этого пути еще и паруса. Потому наезженность этого маршрута в древности, вплоть до завершения перетока воды из Каспия в Азовское море, сомнения не вызывает.
Затем, при наличии попутных ветров, а летом здесь преобладает именно попутный северо-восточный ветер, корабли выходили в море. Это море, чьи южные берега именовались Малой Расией, а северные Тавроскифией, испокон веков являлось внутренним Русским морем. Арабский автор:
«…Ибн-Масуди утверждает, что по Черному морю, тогда его звали Русским, “никто, кроме Руси, не плавает”… торговля здесь практически монополизирована» [81] (с. 115).
«“Верхнее течение реки хазар соединяется каналом с морем Натс, которое есть море руссов, так как никто не плавает по нему кроме них” (Macoudi. Les prairies d`or. [90], t. 2, p. 15. Под Найтс следует понимать в данном случае Черное море)… Это же название сохранилось и в последующие века. В конце XI – начале XII вв. автор вступительной части “Повести временных лет” свидетельствует: “Днепр втечеть в Понетьское море жерелом, еже море словеть Русское” (ПСРЛ, т. 1, стб. 7)» [423] (прим. 12 к с. 334).
«Понт (в арабской передаче — Бунтус или, с искаженной диакритикой, Нитас), по данным ал-Маc’уди, имел на севере связь с морем (или озером) Меотис (в арабской передаче — Майотис, античная Меотида) (BGA. Т. VIII. P. 66–67). В своей ранней книге “Промывальни золота и рудники драгоценностей” ученый рассказывал, что Понт и Меотис находятся рядом, отделены друг от друга узким проливом и даже что названия Понт и Меотис можно относить как к первому, так и ко второму морю — они равнозначны; по этому морю, по представлению ал-Маc’уди, плавали только русы, почему и называл он его морем русов. В этой же книге есть сведения о безымянном озере далеко на севере, близ Полярного круга, которое дает начало реке Танаис, а она, в свою очередь, впадает в море Понт (Macoudi. Les Prairies d'or/Texte et trad, par C. Barbier de Meynard et Pavet de Courteille. Paris, 1861. T. I. P. 260–261; 273). В последней своей “Книге предупреждения и пересмотра”, однако, ал-Мас’уди называл это озеро на севере Майотисом и отмечал, что именно из него берет начало Константинопольский пролив, впадающий в Средиземное море (море Рума) (BGA. T. VIII. P. 66–67)» [447] (с. 204).
А жил этот арабский путешественник в X в. Потому, скорее всего, Меотидой он именует море, располагавшееся в ту пору на территории Западной Сибири. Ведь именно оттуда и вытекал этот водоем, имеющий для сухопутных варваров своим конечным пунктом Константинопольский пролив, в то время, как выяснили, — пролив Никомедийский.
Но и много позднее память о Русском внутреннем море еще не изгладилась. О нем упоминает «Казанский летописец» как о море, находящемся за Куликовым полем:
«Поле же то великое зело велико, конца мало ходячи до дву морю, на востокъ до Хвалынского, а полудніе до Чернаго, на немъ же Русти гради и веси и села мнози стояху древле, и мнози бяху людіе живущи въ нихъ, имеюще селеніе и водвореніе» [432] (гл. 57).
То есть берега его некогда были, что свидетельствует летописец, заселены русскими городами и весями. А потому всплывает и чисто наше название Судака, много ранее именуемого Сурожью, а также Корсуни, где купил некогда Кирилл у русского человека писанные по-русски Евангелие и Псалтирь, что и подтверждает более чем вещественными доказательствами все вышеизложенное. Причем, когда власть в Причерноморье уже переходит к мусульманам, еще имеются сведения о поселениях русских людей в окрестностях нашей когда-то Сурожи. Вот что сообщает арабский писатель аз-Захир о посольстве хана Берке к султану в 1263 г.:
«Потом они взобрались на гору, называемую Судак; (здесь) встретил их правитель этого края в местечке Крым, которое населяют люди разных наций, как то: Кипчаки, Русские и Алланы» [540] (с. 64).
Странно вроде бы это выглядит, но ни о каких венецианцах, как нами усвоено лжеисториями, которые здесь якобы когда-то жили и якобы и построили эту Судакскую крепость, и близко не упоминается. Кипчаки и аланы, понятно, не имеющие этих крепостей вообще нигде и никогда, к ее строительству тоже причастными быть ну никак не могут. Остается лишь одно — построили ее мы — и никто другой. Понятно, сразу после захвата Крыма:
«Церкви были переделаны в мечети» [543] (с. 366).
И так как жили здесь русские, то и церкви здесь были испоганены именно русские.
А вот, в подтверждение вышесказанного, как выглядит и сам главный экспортный товар этого города. Ал-Калкашанди (1355–1418):
«…в нем [исток], восходящий к христианству. Из него происходит известная сурдакская кожа» [577] (с. 74).
А специалистами по выделке кож, то есть по-нашему юфти, являлись именно мы сами. Только мы знали какие-то не дошедшие до нас древние технологии по выделке кож.
Здесь следует добавить о принадлежности к нам, и ни к кому другому, города в пределах нынешней Керчи. Его наименование, Русия, лишь одно уже относит его обитателей лишь к нам. А рядом с ним находился и другой русский город — Кафа:
«Она [Кафа] находится к востоку от Судака. Вокруг нее стены из необожженного кирпича» [577] (с. 74).
То есть именно из того материала, из которого изготавливали крепостные стены лишь мы.
Но и на противоположном берегу находилась наша Тмутаракань:
«Напротив него на другой части суши — Тамань… Его жители — неверные» [577] (с. 75).
И весь нынешний обширный причерноморский район, включающий территорию от Адлера до Анапы, принадлежал также нам. И, причем, принадлежал еще совсем недавно. Вот что сообщает о нем немец Иоганн Шильтбергер, побывавший здесь на стыке XIV и XV вв.:
«…земля черкесов также при Черном море, населенная христианами, исповедующими греческую веру: тем не менее они злые люди… они… занимаются разбоем» [418] (с. 59).
И это высказывание выглядит вполне понятным: окружающие наши здесь земли рабовладельческие басурманские государства, получающие от наших казаков постоянно по зубам, будут именовать своих врагов исключительно злыми. Потому это их высказывание о нас и передает Шильтбергер, в то время находящийся на службе у Тамерлана Тимура.
Но и ал-Калкашанди сообщает — почему эти люди представляют собой исконных врагов мусульман:
«среди них преобладает христианская религия» [577] (с. 75).
Причем, уже чисто официально, российская наука вот каким населением наделяет эти территории (Новороссийский императорский университет 1867 г.). Земли казаков во времена Константина Багрянородного лежали:
«…по берегу Черного моря, на протяжении 300 миль, от реки Укрух, отделявшей их от Таматархи, до реки Никопсис, где начиналась Абасгия, или земля абхазов… Река Укрух — явно Кубань, образующая двумя рукавами своими остров Тамань, на котором лежала Таматарха или наша Тмутаракань» [418] (прим. 100 к с. 59).
Вот что сообщает о русском населении Кавказа Иоганн Тунманн (1777 г.):
«Кубанские Черкассы удерживались как на Дону, так и на Кубани. Там составляли они… донское казацкое государство. Здесь они владели всеми островами нижней Кубани, всем южным берегом этой реки до ее истока и местностями у Черного моря до Абазы [Абхазии — А.М.]» [572] (с. 65).
То есть по берегам Русского моря испокон веков, что теперь обнаруживается, жил исключительно русский человек. Мало того, даже греческая экспансия, которая лежала в основе переселения русского человека из Малой Азии в нынешнюю Малороссию, полностью не лишила нас присутствия здесь. И весь северо-восточный берег моря оставался пока за нами. Понятно, пользуясь уже нынешними историческими парадигмами, которые указывают на появление русских на Русской равнине не из Малой России, а с Балкан, повествование о заселении нами этого края выглядит следующим образом. Тунманн:
«…русские при Святославе… овладели в 1016 г. землями у Азовского моря, уничтожили совершенно Хазарское государство и основали на острове и в городе Тамани (по-русски Тмутаракань или Томуторохан) особое русское княжество, которому и хазары, как и цихи (по-русски ясы), некоторое время платили дань…
Азов (Тана) и Тамань (тогда обычно Матрига) продолжали оставаться наиболее значительными торговыми местами, сильно посещавшимися с 1204 г. (т. е. взятия Константинополя крестоносцами — прим. редак.) также итальянскими торговцами» [572] (с. 62).
Понятно, это сказывалась католическая экспансия на Православие, за которой последовали уже нашествия татаро-монголов. Но даже после нескольких столетий пребывания в соседних с данной местностью степях завоевательских орд, приписавших к своим владениям и Причерноморье, обладание этими варварами проживающими здесь русскими людьми:
«…было всегда очень сомнительно и условно: в лесных и горных местностях они оставались фактически независимыми, а живущие в равнине признавали монгольское владычество, пока или когда они были принуждены к этому. Они жили еще в этот период по всему восточному берегу Азовского моря до Дона. Они завладели Керчью в Крыму, часто нападали на этот полуостров и другие европейские местности, сделались основным составом образовавшихся тогда казацких народностей и основали в Египте знаменитую династию. Францисканцы распространили здесь также католичество... Однако большинство черкассов остались верными греческой церкви... Правда, около 1484 г. османы завоевали города и крепости Тамань, Темрук и Ачук в устье Кубани... Но этим они не приобрели власти над черкассами. Их намерением было только обезпечить за собою Каффинский пролив и Азовское море. Санджак-баша, бывший вначале подчиненным беглербегу румелийскому и затем каффинскому, до последней войны с Россией [1774 г. — А.М.] был их наместником в этих крепостях, где они делили пошлины с крымским ханом пополам. Наконец, османский двор по миру в 1774 г. отказался от своих здешних владений» [572] (с. 62–63).
То есть даже само население городов, пусть и под властью турок, в основе своей оставалось русским. Но и вообще басурманское влияние на русские земли не распространялось никак:
«арабские купцы, торговавшие с мусульманскими округами Золотой Орды, о пределах страны Рус и ее обитателях имели самое общее представление. На территории страны не назван ни один город. После прочтения подборок ал-Калкашанди создается впечатление, что страна Рус, жители которой являлись христианами, простиралась к северу от мусульманских округов Золотой Орды. В то же время на юге русам принадлежали острова на Черном море. Что это были за острова? Надо иметь в виду, что арабы не очень четко отличали остров от полуострова. Возможно, тут речь идет об изрезанном морскими лиманами северном береге Черного моря» [578] (с. 55–56).
Вот еще сведения о русских той поры:
«Говорит владетель Хамы (XI в.) в своей “Летописи”: у них есть также острова на Понтийском море» [579] (с. 292).
Судя по оставшимся в прекрасном состоянии и по сию пору крепостным укреплениям Судака, ранее русской Сурожи, уровень моря в тот период, а это XI–XIII вв., был на 40 м выше нынешнего. А потому островами в то время являлись: Крым, часть Таманского и Керченского полуостровов. То есть арабы, именуя острова островами, ничего не путают. Именно эти острова имели наши древние города: Корсунь, Сурож, Тмутаракань, Корчев. Затем, когда вода уйдет, эти города потеряют как свои гавани, так и защиту водой от сухопутных варваров. Потому здесь повторится та же история захвата этой местности сухопутными варварами, как и в Средней России.
Вот еще пример. Другой арабский писатель, на этот раз аз-Захри, вот что сообщает о Волге (1263 г.):
«Это река пресноводная, шириною в реку Нил; по ней (ходят) суда Русских, а на берегу ее местопребывание царя Берке» [540] (с. 64).
То есть только мы использовали судоходство по нашей исконно русской реке — Волге. И даже в те времена, когда на ее берегу находилась ставка монгольского хана. А это еще раз и объясняет лишь нам и принадлежащие окрестности древнего пути «из варяг в греки». В то время, судя по всему, Босфора еще не было, а потому между Каспием и Черным морем было множество островов, о которых и рассказывают средневековые авторы.
Так ведь оказывается, что именно здесь и обнаружены следы нашего древнего присутствия:
«Волжский путь через Каспийское море вел в арабские страны Средней и Передней Азии, а по Нижнему Дону — в Черное море и Византию. Эти связи были настолько интенсивными, что у некоторых арабских географов сформировалось представление, будто Балтийское и Черное моря непосредственно соединены морским проливом. Согласно одному хазаро-персидскому известию, дошедшему до нас через “Древнейшую историю тюрок” от эпохи, предшествующей XI веку, русы приходили волжским путем с севера, с некоего острова, расположенного дальше волжских булгар и “сакалиба” (что здесь обозначает финские племена). Ибн Фадлан, который в 922 году собирал в Булгаре сведения о руссах, по мнению некоторых исследователей, наблюдал на Волге русов, приходивших со скандинавской Балтики…» [81] (с. 241–242).
То есть в очередной раз подтверждается тех времен возможность попасть морем из Балтики на Волгу. Причем, вновь нам показывается рубеж времени, до которого этот залив мог существовать — XI век.
Но и Максуди, уже после падения уровня в Черном море воды где-то до 40 м над нынешним уровнем мирового океана, свидетельствует, что Каспий:
«…соединяется с Черным и Азовским морями… рукав этих последних морей, как он называет реку Дон, соединяется с Волгой» [234] (с. 68).
То есть переток воды из акватории разлившегося в ту пору на огромные расстояния Каспийского моря шел не только через Манычскую впадину, что следует предположить лишь мельком взглянув на географическую карту, но и по той низине, где сегодня проходит канал Волга-Дон. Таким образом, для сухопутных варваров образовывалась двойная преграда при попытке проникновения на Русскую равнину. Преграда, повторимся, для сухопутных варваров, что, собственно, и представляли собой по тем временам все иноязычные нам народы (и те же арабы в том числе), поистине непреодолимая. Потому-то именно там, а не где-либо еще, и поселились наши пращуры в те далекие времена, когда покинули: Африку и Персидский залив, Палестину и Сирию, Малую Азию и Западную Европу.
Этот арабский путешественник также сообщает о том:
«…что по этим двум морям никто кроме русов не плавает…» (там же).
И, наконец:
«…что эти моря соединяются с Океаном… посредством залива» (там же).
Океаном здесь именуется территория Западной Сибири.
Причем, он пишет, хоть уже определили, что в его время уровень воды упал, и это стало невозможным:
«…эти моря соединяются посредством залива с северною частью Океана, или с нашим Белым морем» (там же).
Но и все иные арабские путешественники и картографы: Абуль-Феды и Истахри, писавшие свои работы в те же что Ибн Фадлан и Масуди времена, аналогичным же образом считали всеобще признанным:
«…соединение Атлантического океана с Черным морем» [234] (с. 62).
Но изменился уровень мирового океана, после чего резко изменяются торговые маршруты, вырастают новые города, а старые потихоньку хиреют и уходят в сторону с исторических маршрутов. Так за порогами оказались Киев и Чернигов — древнейшие крупнейшие торговые города Руси раннего средневековья. На берегах Волхова появляется Господин Великий Новгород, а прежний Великий Новгород, судя по всему, переименовывается в Нижний. И т.д.
А в XVIII в. нашу историческую науку захватывают монголы. То есть, как мы уже теперь точно выяснили, немцы. Понятно, им хочется свою вопиющую ущербность, злобность, кровожадность и примитивизм переписать на нас. Вот в чем и заключается суть придуманной немцами о нас истории.
Но вот нами сдано им все и они организовывают очередной крестовый поход на восток. И что же?
Результаты их звериной политики по многомиллионным убийствам мирных людей теперь открывают нам тайну их исторической фальсификации. Мы теперь распрекрасно видим, что немцы представляют собой не величайшую из культурных наций, какую нам они расписали в своих историях. Все это ложь. Но злобную людоедскую человеконенавистническую свору безжалостных убийц, у которой не пример в чем следует брать, но отгораживаться от которой высоченным забором и гнать в шею за наши границы этих нам навязавшихся в учителя в овечьих шкурках волков.
Библиографию см.: Мартыненко А.А. Тайные маршруты Древней Руси. «Библиотека Сербского Креста». М., 2009 // Мартыненко А.А. Тайные маршруты Древней Руси. ООО «Профессионал». М., 2013 // СЛОВО. Серия 2. Кн. 3. Гибель Гипербореи
Комментарии (0)