Вот какой глубины было Черное море во времена Страбона (начало I в. по Р.Х.). Перед Днепровским устьем выглядывала в ту пору на поверхность огромная песчаная коса:
«Ипподром Ахиллеса — низменный полуостров. Это узкая в виде ленты полоса земли, простирающаяся на восток, длиной почти в 1000 стадий; наибольшая ширина ее 2 стадии» [Страбон. География. Книга 7. Париж, 1587.] (гл. 4, аб. 19).
Такой косы в Черном море нет. А потому здесь закрадывается серьезное сомнение: а не древний ли Понт, находящийся на территории Африки, о котором когда-то и говорил Геродот, имел в виду Страбон, когда описывал конфигурацию Черноморского бассейна? Ведь он сообщает, что:
«Перед Таврическим побережьем находится мыс, далеко выдающийся в море на юг… (Бараний лоб). Против него — мыс пафлагонцев — Карамбий, который делит Евксинский Понт на два моря сжатым с обеих сторон проливом… многие мореходы, которые проходили по этому проливу, говорят, что одновременно видели оба мыса на обеих сторонах» [Страбон. География. Книга 7. Париж, 1587.] (гл. 4, аб. 3).
То есть с центра Черного моря видели и Турцию, и, одновременно, Крым!?
Вот еще одна нестыковка все из той же серии. Меотидское озеро, все по тому же сообщению Страбона, своими размерами как минимум втрое превышает нынешнее:
«Вся окружность озера, по сообщениям, составляет 9 000 стадий» [Страбон. География. Книга 7. Париж, 1587.] (гл. 4, аб. 5).
То есть 1 800 км — в три, как минимум, раза больше нынешнего.
А вот и еще несоответствие того же порядка:
«Хотя озеро Сапра имеет, как говорят, 4 000 стадий, но является собственно только западной частью Меотиды» [Страбон. География. Книга 7. Париж, 1587.] (гл. 4, аб. 1).
А ведь это 800 км. Не многовато ли для залива Сиваш, к которому неизвестно чем «умудренные» историки пытаются приписать данное наименование, упомянутое слишком как-то здесь по-особому заплутавшим в двух соснах Страбоном? На что такое слишком уж очевидное несовпадение размеров походит?
Только на одно: размеры Меотиды взяты не по нынешнему Азовскому морю, но по гомеровско-геродотовскому. То есть, что наиболее тому подходит, по размерам Персидского залива, находящегося в Африке (см.: [1]). Размеры же Понта, то есть якобы Черного нынешнего моря, слишком малы. Что говорит все о том же — о пересказе Страбоном, за неимением свидетельств очевидцев, древних легенд, которые повествуют о тех еще временах, когда обитаемый мир был ограничен ледяными вершинами отрогов Тавра, за которыми начиналось царство мрака и холода — Гиперборея. Барон Услар (1881г.):
«В VIII в. до Р.Х… греки, как кажется, впервые ознакомились с Азовским морем (Меотидой), но действительное очертание этого моря долго оставалось им не известны: они или придавали ему преувеличенные размеры или даже сначала почитали за залив океана… На устьях Танаиса (Дона) существовал построенный греками торговый город Танаис, но следов его в настоящее время никаких не осталось…» [Услар П.К. Древнейшие сказания о Кавказе. Типография Меликова. Тифлис, 1881] (с. 435).
И не осталось именно потому, что находился этот город в совершенно другой местности — в Африке. Именно там располагалась и вся остальная античных времен Европа.
А вот как Страбон характеризует нашу всесоюзную когда-то здравницу — южное побережье Крыма:
«Побережье это каменистое, гористое и подвержено сильным бурям с севера» [Страбон. География. Книга 7. Париж, 1587.] (гл. 4, аб. 1).
Не правда ли удивительнейшая характеристика как раз таки закрытого горами, а потому и теплого, района всесоюзной здравницы?
Значит в чем тут все дело? Почему упоминаемые очертания нашего русского Причерноморья столь рóзнятся от их якобы прототипа?
Так ведь исключительно названия и переехали из Африки в Крым. Причем и переехали-то достаточно удивительно без согласия со всякими правилами логики: нашу Корсунь почему-то переименовали в Херсонес, какой-то там такой уж в особенности древний, Сурож — в Сугдею, Корчев — в Пантикопей, Тмутаракань — в Фанагорию.
Однако ж ветер с севера, характеризующий Крым Страбона, — это более чем серьезный прокол созидателей мифа о тысячелетней рабе. На южном побережье Крыма такого ветра вообще никогда не бывает — горы сюда его просто не пропустят.
Вот еще странная для Причерноземья деталь. Здесь скифы, по словам Страбона, охотятся на:
«диких ослов» [Страбон. География. Книга 7. Париж, 1587.] (гл. 4, аб. 8).
Однако ж Евстафий, митрополит фессалоникийский, даже тысячелетием позже Страбона, в XII в., сообщал о Причерноморье, что:
«страна этих бродячих кочевников очень холодна, почему в ней нет даже ослов» [Латышев В.В. Вестник древней истории. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе. Издательство Академии наук СССР. М., 1948] (с. 376).
То есть даже одомашненных ослов, а не то чтобы диких. Потому упоминание о существовании здесь диких ослов на тысячелетие и еще ранее могло относиться лишь к много более южной местности, а уж никак не к нашему в те времена еще достаточно холодному Причерноморью.
А вот еще ляпсус в области географии все того же порядка. Страбоном упоминается отделяющая Европу от Азии:
«…река Танаис, текущая прямо с севера в озеро…» [Страбон. География. Книга 7. Париж, 1587.] (гл. 4, аб. 5).
В Меотиду.
Река Дон, к которой географы времен Страбона, а за ними и нынешние, все также настырно пытаются приторочить тот древний Танаис, впадает в Азовское море, что прекрасно видно по карте, исключительно с востока.
А здесь кто виноват? Опять Страбон обмишурился? Или же виноват им взятый на веру рассказ еще времен Митридата?
Наши морские просторы бороздили такие корабли, которые в сравнении с теми же греческими своим водоизмещением были в десяток раз размерами поболее. Но басурманствующей инородчине, прекрасно понимавшей все свое в те времена ничтожество, никак не хотелось заявлять о своем примитивизме. Потому языческая часть обитаемого мира и стремилась эту землю завоевать пусть пока не всамделишно, но хотя бы на бумаге. И здесь Страбон, возможно, вовсе не причем. Он поверил россказням, просто не удосужившись или не имея возможности их перепроверить. Но в те времена очень многое выглядело не так, как позднее.
Кстати, и сам переезд Персидского залива в Черное море выглядел и тогда более чем искусственным. Вот что об этом сообщает Плиний:
«Между Европой и Азией разливается Понт Эвксинский, называвшийся ранее Аксинским из-за негостеприимной свирепости народов, населяющих раньше его берега» [Плиний. Естественная история. Книга 6. Государственное издательство географической литературы. М., 1953] (гл. 1, аб. 1).
Вот какова характеристика этого моря, данная Помпонием Мелой:
«Мелкий, бурный, покрытый туманами» [Помпоний Мела. Хорография. Книга 1] (гл. 102).
То есть ничего общего с нашим Черным морем. Оно и глубокое, и никакое не бурное, и солнце там светит распрекрасно: и зимой, и летом. Да и размерчики между местными достопримечательностями вовсе не соответстсвуют тому самому морю, о котором рассказывают античные Авторы. Вот, например, что сообщает на эту тематику некогда путешествующий здесь Арриан:
«Сумма расстояний от Трапезунта до Диоскуриады… составляет две тысячи двести шестьдесят стадиев» [Арриан. «Объезд Эвксинского Понта». Цит. по: «Вестник древней истории». 1948, № 3] (гл. 25).
То есть 550 км. Так что расстояние, указываемое Аррианом, ни под каким видом нынешнему Черному морю не соответствует. То есть и здесь разговор идет о каком-то другом водоеме. А вот еще о таком же вопиющем несоответствии нашему Причерноморью описываемой местности:
«…объезд кругом Меотийского озера составляет около девяти тысяч стадиев» [Арриан. «Объезд Эвксинского Понта». Цит. по: «Вестник древней истории». 1948, № 3] (гл. 30).
То есть что-то порядка 1 800 км. Азовское море по периметру разков в пяток поменее будет. Так что уже здесь подводится железная черта: никакого соответствия в описаниях античных авторов Эвксинтского Понта и нынешнего Черноморского бассейна и близко не имеется — рассказы идут явно о совершенно разных водоемах. И именно на берегах того древнего африканского Кавказа и проживали те самые дикие народности, которые описываются античными авторами.
Впоследствии же, когда наименование, некогда данное Персидскому заливу, переезжает в море Русское, народы, проживающие на его берегах, а проживали на них мы, именовать дикими становится уже делом просто невозможным. А потому греки в своих виршах это море, в начале «Дикое», затем переименовывают в «Ласковое». Причем, запутываются теперь в этих наименованиях сами и запутывают других.
Мы, кстати говоря, в наших летописях всегда море это именовали своим:
«А Днепр течет в Понтское море, и это море именуется Русским» [Тверские летописи. Древнерусские тексты и переводы. Тверское книжно-журнальное издательство. Тверь, 1999] (с. 37).
Потому историки и географы тех времен, имея в виду некоммуникабельность пишущей эти истории басурманской части человечества, то есть чисто языческого мира, не имевшего на своем вооружении необходимого для плавания в открытых морях компаса, просто не могли не ошибаться. А очертания земли постоянно менялись, что многие никак не успевали отследить. Вот, например, как во времена Геродота выглядело одно из внутренних морей Африки, размеры которого не подойдут вообще ни для одного из нынешних морей:
«…в Аравии, недалеко от Египта, есть морской залив, который тянется от так называемого Красного моря. Он очень длинный и узкий, как я сейчас объясню: чтобы переплыть залив в длину на гребном судне от самой отдаленной части залива в открытое море, требуется 40 дней, тогда как в ширину в самом широком месте нужно всего полдня плавания» [Геродот, «История». Книга 2. Библиотека «Вехи». 2008] (гл. 11).
А вот что о Туманном Альбионе пишет Страбон:
«Бреттания расположена настолько близко от Рена, что от устьев его виден Кантий, являющийся восточным мысом острова» [Страбон. География. Книга 4. Париж, 1587] (гл. 3, аб. 2).
Сегодня, понятно, от устья Рейна никакой Британии не разглядишь.
А в районе Гибралтара, тоже находящегося, судя по всему, где-то все в той же Африке, по свидетельству все того же Страбона, существовало множество обитаемых островов. А один из них имел вид чуть ли ни 20-километровой косы. Понятно, уже в нынешнем Гибралтаре на такую косу нет уже и малейшего намека.
А вот как выглядел Дербентский проход еще в эпоху Александра Македонского:
«дорога тут узка и опасна: с одной стороны море, а с другой — высокие горы, и верхом по ним не проехать. Между горами и морем дорога очень узка и теснина тянется на четыре лье, несколько человек тут устоят против всего света; поэтому-то Александр и не мог здесь пройти. Он выстроил тут башню, заложил крепость, чтобы враг не прошел и не напал на него сзади; место то назвал он Железными вратами» [Марко Поло. Книга о разнообразии мира. Книга I. Цит. по книге: Джованни дель Плано Карпини. История монгалов., Гильом де Рубрук. Путешествие в восточные страны., Книга Марко Поло. «Мысль». М., 1997] (с. 205).
Вот только не пишут эти изобретатели новой географии: откуда и куда он при этом шел. Если из Персии в Индию, что сообщается в рассказе о походе Александра Македонского, то зачем ему лезть напролом через Кавказ к Русской равнине, а затем уже по берегу Каспия возвращаться назад?
Да, находится здесь крепость Дербент. И именно под указанный нами уровень мирового океана, то есть 145 м выше нынешнего, она и представляет собой ту самую грозную преграду, которую здесь кто-то когда-то воздвиг. Но не Александр Македонский. Потому как вот где он уже на самом деле возглавлял знаменитый поход в Индию. Абу-Хамид ал-Гарнати (XI в.):
«Описание Баб ал-абваба (а это город Дербент). Основание его — скала и стена его из скалы. Он длинный — от горы до моря расстояние трех фарсахов, а ширина его — полет стрелы, и есть у него железные ворота» [Абу Хамид ал-Гарнати. Ясное изложение некоторых чудес Магриб. Цит. по: Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати. М. 1971] (с. 25).
То есть в длину, между морем и горами, он тянется на 18 км. В ширину же, по крайней мере в пределах Дербентской крепости, он не шире, нежели расстояние полета стрелы. А это, если стрелять из примитивного греческого лука, 150 м. То есть нам говорится об узкой полоске земли, протянувшейся между горами и морем аж на 18 км! То есть какие-то скалы препятствуют раскинуться городу шире, чем на 150 м. Похожа ли такая местность на Дербент?
Вовсе нет: город расположен на холмах, а потому вглубь его можно увеличивать и на километр и на десять.
Так о чем же в таком случае пишет ал-Гарнати?
Там ясно названо наименование местности: Баб-ал-абваб. То есть Баб-эль-Мандебский пролив. Там, со стороны Африки, и проследовало войско Александра Македонского в Индию. Проследовали через Кавказ. Так, судя по всему, в ту пору именовали Эфиопское нагорье. И здесь уже вопросов задавать не потребуется: для каких нужд он шел именно здесь. То есть где-то в районе Нубийской пустыни располагалась когда-то Персия, из которой он проследовал в сторону Эфиопии. Там и находилась в те времена Индия — конечный пункт маршрута его войска. И уже наш Дербент, стоящий где-то в стороне и от Индии, и от Персии — к этому рассказу не имеет никакого отношения.
А он имеет три уровня: нынешний, на 40–50 м выше уровня мирового океана и на 145 м выше мирового океана, где и расположена сама крепость, когда-то представляющая собою Ворота Кавказа. Причем, даже в XVIII веке еще заметным был этот раздел территорий города:
«…разделен Дербент на верхний, средний и нижний город… Тогда был нижний еще пуст, как во времена Олеария. Кроме садов ничего в нем не имелось» [Саймонов Ф.И. Описание Каспийского моря и чиненных на оном российских завоеваний, яко часть истории государя Петра Великого… Императорская академия наук. СПб., 1763] (с. 37).
То есть недавно освободившаяся из-под моря часть суши, что и естественно, в то время застроенной домами еще не была. Верхняя же часть, что отмечает в 1703 году Корнилий де Бруин, была даже снабжена источником воды:
«К городу примыкает крепость, по правой стороне которой виден колодезь с подземным родником, лежащим довольно высоко» [Корнилий де Бруин. Путешествие в Московию. Цит. по: Россия XVIII в. глазами иностранцев. Лениздат. Л., 1989] (с. 182).
А так как старая часть города, где находится колодец, расположена:
«…на значительной высоте, то с моря имеет красивый вид. Большая часть камней крепости по 7 ½ ладоней в длину, по 5 — в ширину, и высечены они очень хорошо, по древнему. Поэтому-то персы утверждают, что город этот принадлежит ко времени Александра» (там же).
Понятно, кому не лестно оказаться в истории столь древней и столь знаменитой?
Однако, что выясняется, этот город к Александру Македонскому не имеет никакого отношения.
Но та же картина во времена, когда Герберштейн писал о ледяных горах у Печоры и болотах Приазовья, наблюдалась и много восточнее, куда новгородцы ходили добывать ясак — «закамское серебро». Ведь льды Гипербореи еще залегали в то время и там.
Павел Иовий:
«В страну Югров и Вуголичей лежит путь чрез непроходимые горы, вероятно те самые, которые в древности именовались Гиперборейскими…
Кроме народов, упомянутых мною и платящих дань Московским Царям, есть еще племена, по отдаленности своей неизвестные даже самим Московитянам, ибо никто еще не доходил до Океана. Об них знают только по слуху и по рассказам купцов…» [Павел Иовий. Посольство от Василия Иоанновича, Великого князя Московского, к папе Клименту VII-му. Библиотека иностранных писателей о России. Т. 1. С-Пб., 1836] (с. 32).
Вот и Плано Карпини в описаниях Монголии времен татарского нашествия сообщает о географии тех времен:
«…с севера земля татар окружена морем океаном» [Джиованни дель Плано Карпини. История Монгалов. Гильом де Рубрук. Путешествие в восточные страны. Государственное издательство географической литературы. М., 1957] (с. 26).
Но пробовали сами монголы, от кого сюда было две недели пути, хоть когда-нибудь попытаться заполучить для себя это чуть ли ни мифологическое «закамское сеоребро», находящееся за нами разбираемым то ли морем-океаном, то ли руслом огромной реки Океан?
Вот что сообщает на эту тематику арабский писатель начала XIV в. Рашид-ад-Дин:
«Соркуктани-беги послала с тысячью людей на корабле [в ту страну] трех эмиров… Они доставили к берегу [из глубины страны] много серебра, но положить его на корабль не смогли. Из того войска больше 300 человек не вернулись обратно, оставшиеся погибли от гнилости воздуха и от сырых испарений. Все три эмира [впрочем] возвратились благополучно и жили долго [после того]» [Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Том 1. Книга 1. М.-Л. АН СССР. 1952] (с. 103).
Сказочка про виноватость во всем дурного климата хороша. Только вот она никак не объясняет, почему этим трем эмирам пришлось бросить вообще все ими откуда-то изъятое серебро и спасаться на своем корабле, бросив в этой чужой стране и тысячу человек своего воинства. Но вот все же о наличии здесь серебра, которое им удалось у кого-то изъять внезапным набегом, разговор ведется. Так что нам теперь становится понятным — откуда новгородцами привозилось серебро. Причем, в те самые времена, когда Русь, как принято считать, томилась под пятой ордынского владычества.
Но чем же питались, а, главное, обогревались новгородцы, зимой на собачьих упряжках отправляющиеся в столь долгий и нелегкий путь?
А ведь они, в отличие от иноземцев, впрягающих одни четыре, а другие аж шесть огромных ездовых собак, пускались в это путешествие лишь на двух собаках. Ведь пусть вино и помогало им в пути в качестве обогрева, очень похоже, что оно не было единственным для них спасительным топливом в этой ледяной пустыне.
Здесь, думается, новгородцы пускались на следующую хитрость. Они строили из бревен большие плоты, которые были оборудованы строениями для хранения припасов, а также жилыми помещениями, снабженными, в том числе и для обогрева путников, печами. Этот плот удерживал на месте брошенный в воду якорь. В летнюю навигацию корабли развозили по этим плотам, расположенным между собою на расстоянии дневного перехода, пищу для людей и ездовых собак и дрова для обогрева строений.
Конечно же, основные грузы, перекидываемые от Урала к Заангарскому плато, восточному берегу одновременно как самого этого Северного моря, так и местной реки Океан, несущей колоссальные потоки вод из представляющего в ту пору такое же море бассейна Лены, направлялись на кораблях новгородцев. Но и собачьи упряжки, так как летняя навигация здесь слишком невелика, использовались не менее интенсивно. А тем с большей отдачей, что путь нами был тут слишком хорошо накатан и мог иметь вышеописанные вспомогательные для его обезпечения приспособления — снабженные зимними становищами стационарные плоты, куда летом корабли завозили дрова, а рыбу могли ловить всю зиму здесь же оставленные для этого люди. Кстати, плоты вполне могли быть установлены на Сибирских увалах, на сотню метров возвышающиеся над остальной территорией Западной Сибири. А ведь при таком снабжении этого зимнего пути собаки могли промчать через это огромное море вовсе не за 40 дней, что уходило у инородцев, но всего в десяток! Причем, часть этого пути, как описывают путешественники той поры, проходили так и вообще под парусом.
И все вышеописанное доступно было только лишь нам. Вот почему это таинственное «закамское серебро» всегда получали лишь мы. И вот почему иностранцев в тайны о наших сибирских землях никогда не посвящали. Вот почему эта наша таинственная страна так и осталась за кадром подетальных сообщений о ней иностранцев.
Почему иностранцев?
Да потому что нам самим о себе писать, когда в стране нашей правили масоны, а правили они нами на протяжении 400 лет, было категорически запрещено. И освещала нашу историю наука исключительно иностранная.
Однако же, заметим, очень немало нам удалось накопать и у них. Потому становится теперь понятной эта таинственная «Земля Санникова», именуемая нами Сибирью.
А вот что говорит о стоящем на Лене Якутске путешественник по Сибири Избрант Идес:
«На этой реке лежит город Якутск, являющийся главным городом этой северной провинции. Летом от него отходят суда вдоль побережья и внутрь моря до Собольего, Анадырска и Камчатки за моржовым клыком, ворванью и т.д.» [Избрант Идес и Адам Бранд. Записки о русском посольстве в Китай (1692–1695). Цит. по: Избрант Идес и Адам Бранд. Записки о посольстве в Китай. Глав. Ред. Вост. Лит. М., 1967] (с. 288).
Так что уже в XVII веке все местные моря были нами не просто давно изведаны, но русский человек вел здесь многочисленные промыслы, запросто переправляясь из Якутска в Анадырь и на Камчатку. И, возможно, в нами исследованный столь загадочный древний порт «русских из Подмосковья» (см.: [Мартыненко А.А. История народа Русы. ООО «Профессионал». М., 2013]) — Магадан.
Практически о том же слышали и попытавшиеся проникнуть через Мангазею в Китай иностранцы. Англичанин Джосиас Логан, со слов туземца (русские старались в тайны своих сибирских маршрутов их не посвящать), вот что сообщает о необыкновенной цивилизации этих мест:
«…тунгусы говорят, что есть еще другая огромная река, которая течет на юг и которую полоса земли отделяет от Тунгуски. По этой реке ходят большие корабли, похожие на русские, имеющие много мачт и пушек, которые, когда из них стреляют, сотрясают землю» [Логан Д. Путешествие Джосиаса Логана на Печору и зима, проведенная им там с Уильямом Персглоу и Мармадьюком Уильсоном в 1611 году. Цит. по: Сибирь в известиях западно-европейских путешественников и писателей. Т. I. Крайгиз. Иркутск, 1932] (с. 211).
Однако ж летняя навигация и сейчас здесь достаточно коротка. В те же времена, когда над местными пресными морями еще нависали двухкилометровые ледяные глыбы Гипербореи, этот период был и еще много короче. Ведь подуй северный ветер, и даже в июле здесь, очень запросто, мог вдруг пойти снег. Мог, судя по всему, в любое время появиться и лед.
Однако ж, как ни странно, земля эта «Санникова» в ту пору была все же менее холодна, чем сегодня. А причиной тому и являются прикрывающие эту северную местность высокие и, как сообщают средневековые путешественники, именно непроходимые горы. То есть горы, где дрова не горят. А не горят потому, что их высота превышает, как минимум, пару километров. И именно они и не пропускали сюда в ту пору северный ветер. Из-за чего в том же Якутске, возможно, сегодня много холодней, нежели в ту еще пору, когда выход реке Лене в океан преграждали непроходимые горы Гипербореи.
Все же остальное время, где-то до 4/5 в году, этот вид транспортировки грузов был не возможен. Потому, дождавшись ледостава, сообщение между Белой в то время Русью и Синей осуществлялось лишь с помощью собачьих упряжек.
Вот как обрисовывает, судя по всему, именно данную местность, в ту пору имеющую вполне цивилизованный вид, Павел Алеппский. В 1655 г. он описывает появление в Москве подъясачных людей, имеющих более чем цивилизованный вид:
«Эти люди не из первой и не из второй Сибири, а из третьей, называемой ени дунья (Новый Свет), которую открыли казаки шесть лет тому назад. Именно, собралось сорок тысяч казаков, которые занимались покорением той страны, и пошли с ружьями и другим оружием из своей земли по пустыням и степям на расстояние нескольких месяцев пути, с целью ловли соболей. Вдруг они увидели себя в обработанной и обитаемой стране, какой не ожидали встретить, ибо не думали, что за их страной есть места населенные, и полагали, что страна их составляет крайний север и конечный предел обитаемой земли. Осматривая местность, они заметили громадные каменные стены среди моря. При виде их, они были изумлены и затем скрывались, пока не увидели некоторых из обитателей этого места, и схватили их. Не зная их языка, повели с собою к берегу моря, пошли в лодки и, приблизившись к воротам города, выстрелили из всех имевшихся у них ружей. Люди, бывшие в городе, услыхав звук ружейных выстрелов, тотчас пали от страха на землю и сделались как мертвые. Казаки осмелились (напасть) на них и овладели городом; подчинив жителей, наложили на них подать… Потом они обходили и осматривали это место и не находили ему конца, ибо, как говорят, все оно состоит из первозданных скал и имеет целых три месяца в окружности, которую составляют обломки больших гор, подобные городским стенам. Кругом его море-океан, и нет иного входа, кроме ворот, через которые вошли на судах казаки. Все посевы находятся во внутренности его. Там растут во множестве тутовые деревья, на коих воспитывается шелковичный червь. Шелк у них дешев, а потому платья делается большею частью из шелка. По положению своему это место близко к востоку, находясь между севером и востоком; по этой причине, как говорят, граница кизилбашей (персиян) находится поблизости оттуда… Говорят, что граница того народа отстоит от персидской не более как на три дня пути. У них есть золотой рудник, и потому они выделывают из золота канитель, которую нашивают на свою одежду. Подать царю они платят соболями, рыбьим зубом и слитками золота, раз в три года» [Алеппский П. Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским. Выпуск 3 (Москва). Книга 8. Цит. по: Чтение в обществе истории и древностей российских, Книга 3 (186). 1898] (гл. 3, с. 69).
И в тот самый момент, когда Павел Алеппский лицезрел одетых в шелка с раскрашенными на них драконами жителей той страны, привезших в уплату царю ясак, с ними был и русский воевода, возвратившийся из той страны домой.
«Он говорил, что находился в отсутствии из Москвы девять лет, из коих три года ехал туда, три года пробыл там, а теперь три полных года был в дороге, пока не доехал (до Москвы), привезя с собою, по обыкновению, подать царю за три года. Подать, на сумму в 180 тысяч динаров (рублей), состояла из соболей, белок, горностаев и рыбьего зуба. Купцы этого города, которые ведут торговлю для царя, министров и вельмож, нам также рассказывали, что им нужно шесть лет на дорогу туда и обратно и что там они остаются только одну зиму, пока не сделают закупки. Царь Иван в свое царствование установил такой обычай и порядок, что каждый воевода остается в том городе, куда он послан, не более трех лет, а воеводе сибирскому нужно девять лет для поездки туда, пребывания там и возвращения. Это пространство столь велико, что ум не в силах его обнять. Говорят, что большая часть войска в Сибири более 200 тысяч и большая часть его казаки. Если бы мы не видели этих вещей собственными глазами и не слышали, то не поверили бы и не записали.
Жители тех стран вовсе не знают пшеницы и хлеба. Вся их пища состоит из жареной рыбы и мяса диких животных, ибо снег и мороз не прекращаются в их стране ни летом, ни зимой. Впрочем, говорят, что пред праздником Апостолов (Петра и Павла) лед тает и реки начинают течь, в праздник же Успения Владычицы выпадает снег и начинается мороз. Эти сорок дней составляют их лето. Поэтому-то самый большой подарок у них хлеб и пшеница» [Алеппский П. Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским. Выпуск 3 (Москва). Книга 8. Цит. по: Чтение в обществе истории и древностей российских, Книга 3 (186). 1898] (гл. 3, с. 70).
Что это за «Земля Санникова»?
Вот еще упоминание о подобного рода загадочных островах. На этот раз, судя по описанию, Шантарских, что расположены в Охотском море. Вот что уже об этой «Земле Санникова» сообщается побывавшими в Сибири иностранцами. Избрант Идес:
«На берега этих двух рек [Тугур и Уды — А.М.] ежегодно приходят народности с лежащих в море поблизости островов, которые с берегов рек можно легко различить простым глазом. Пришельцы хорошо одеты в дорогие разноцветные платья, под которыми у них шелка, примерно так же, как у богатых персов. Они довольно большого роста, длиннобороды и выглядят благообразно. Они приезжают к сибирским татарам на маленьких судах и покупают у них девочек и женщин, до которых очень жадны… Они утверждают, что Якутия раньше принадлежала им» [Избрант Идес и Адам Бранд. Записки о русском посольстве в Китай (1692–1695). Цит. по: Избрант Идес и Адам Бранд. Записки о посольстве в Китай. Глав. Ред. Вост. Лит. М., 1967] (гл. 20, с. 286–287).
То есть предыдущий рассказ, судя по всему, был об окруженной в ту пору льдами Якутии.
Да, много удивительных сведений от путешественников иностранцев все же доходит до нас о тех временах, которые напрочь отрезаны от нашей памяти историями историков. Что в этих рассказах вымысел, и что правда?
Во всяком случае, убеждаешься в очередной раз: очертания суши в те времена сильно отличались от нынешних. Потому-то и требовалось для попадания в означенную Павлом Алеппским часть Сибири затрачивать целых три года. Может быть, именно нами обнаруженные внутренние моря и к сегодняшнему дню уже растаявшие ледяные горы столь серьезно затягивали в те времена путешествия?
Вот, например, что говорят об очертаниях берега Каспийского моря в древности:
«Помпоний Мела, писавший во времена Клавдия, кн. III, стр. 185: “Море Каспийское сначала врывается внутрь суши узким и длинным проливом вроде как от реки, и в том месте, куда направляется прямое его русло, разделяется на три залива: против самого устья — Гирканский залив, налево — Скифский, а направо тот, который в собственном смысле называется по имени всего моря Каспийским”
Плиний, во II кн., гл. 67: “Поблизости же, под тем же созвездием (в той же местности) от востока из Индийского моря целая часть склоняется к Каспийскому морю”, и в VI книге, гл. 13: “Каспий из Скифского океана вытекает в противоположные части Азии. Прибрежные жители именуют его разными именами, из которых наиболее известны “Каспийское” и “Гирканское море”.
Основываясь на этом, Солин,… живший во времена Веспасиана, пишет в главе XXVII, стр. 148: “Каспийское море, разливающееся через хребты Азии, впадает в Скифский океан”. То же пишет и Марциан Капелла, в книге VI, на стр. 147: “Здесь персидская граница примыкает к стране скифов, а именно к Скифскому океану и Каспийскому морю, через которые можно пройти к Восточному океану”. Страбон также того мнения, что это лишь морской залив большого океана, а не закрытое море. В книге II, стр. 83, он говорит: “Океан соединен со многими заливами, из которых наибольшие — четыре: северный из них называется Каспийским морем или Гирканским, далее следует Персидский залив, залив Аравийский” и т. д.
Василий Великий, святой человек, одобряет этих писателей, говоря (“Homil. IV in Hexameron.”, pag. 47); “Есть лишь одно море. Хотя и полагают, что Гирканское и Каспийское моря такие, которые стоят отдельно, ограниченные в своих пределах, но если обратить внимание на труды лиц, которые занимались описанием земель, то окажется, что и эти моря с помощью проливов соединены со всеми, и что все направляются к величайшему морю”» [Адам Олеарий. Описание путешествия в Московию. Русич. М., 2003] (с. 379).
Скифским океаном, судя по всему, именуется здесь затопленная в ту пору талыми водами часть Западной Сибири. Но каким же образом этот водный бассейн мог быть связан с Персидским заливом?
Если внимательно присмотреться к карте, то нами будет обнаружена на территории нынешнего Ирана гигантская заболоченная равнина под наименованием Деште-Кеаир. Эта местность, как и Западная Сибирь, что заметно и невооруженным глазом (даже болота еще не пересохли), лишь совсем недавно освободилась от воды. Потому весьма правдоподобным было бы предположение, что талые воды окрестных гор поддерживали здесь не только высокий уровень воды, способствующий мореплаванию, но и обезпечивали перелив воды: как в сторону разлившегося в ту пору Каспия, так и в сторону Персидского залива. Потому все эти водоемы и описывались историками древности связанными между собой.
Второй вариант: историки древности описывают вовсе не Среднюю Азию, но какие-то внутренние моря, находившиеся в ту пору на территории Африки. Во всяком случае, соединение Каспия с Персидским заливом выглядит каким-то слишком мифологическим. Ведь кораблям, пускай и с уровня в то время мирового океана 145 м, приходилось бы подниматься на высоты не менее 500 м. То есть перепад в 355 м. И это — как минимум.
Но и впоследствии, когда уровень воды несколько упал, география рассматриваемого нами региона так все и продолжала еще сильно отличаться от нынешней. Что можно прекрасно лицезреть по картам древности, тщательно изучив которые, Вячеслав Геннадьевич Манягин констатирует следующее:
«На всех древних географических картах Каспийское и Аральское моря изображены как единое целое, более того, они соединены с Ледовитым океаном длинным и узким проливом, как, например, на карте Эратосфена (276–194 г. до Р.Х.). Считали Каспийское море заливом мирового океана античные географы Гиппарх, Посидоний. А Патрокл, якобы лично совершивший плавание по Каспийскому морю, утверждал, что пролив между ним и Океаном имеет длину 6 000 стадиев (примерно, 1 100 км). Также весьма распространено было в древности мнение, что Черное море соединялось с Каспийским судоходным проливом. Но, как и в случае с Рифейскими горами, для “простого народа” распространена версия, утверждающая, что это одна из ошибок античных ученых, гениальных умом, но ограниченных в возможностях познания мира.
Между тем, современная наука нисколько не сомневается, что Каспийское и Аральское моря были единым водным бассейном, соединявшимся как с Черным морем, так и с Ледовитым океаном проливами» [Манягин В.Г. История русского народа от потопа до Рюрика. Эксмо. Алгоритм. М., 2009] (с. 167).
1. Ие Руса лим
Комментарии (0)