«Древние географы протягивали Тавр до самых источников Инда…» [2] (с. 491).
«пустыни и горы, которых не покидают снег и мороз; над ними не восходит солнце: в них не растут растения и не живут никакие животные… там безпрерывно бывают дождь и густой туман и решительно никогда не встает солнце» [3] (с. 242).
«По Геккею (Стефан Византийский, 599 г. до н.э.), веет с Рифейских гор борей, и вечные снега покрывают их» [4] (с. 141).
«Гиппократ говорит, что Рифейские горы составляют северную границу Скифии. Мела и Плиний полагают эти горы (Ripaea juga) на севере, между Азией и Европой» [4] (с. 141).
Так что чем современнее автор, тем дальше на север отнесен и всем прекрасно известный пояс мира: непроходимые горы льда, мрака и холода. Объясняется такое явление элементарно просто: эти горы представляли собой плато льда, оставленного после Всемирного потоп, которое и оттаивало, с каждым годом позволяя людям селиться все севернее. Сегодня эти льды остались лишь в Гренландии и в Антарктиде.
Теперь разберем: что же в ту пору в мире и в нашей стране в частности происходило на самом деле, а не подсказкам «умных дядь», своими лжеверсиями усадивших русского человека на дерево и вручивших ему в руки банан с пальмы. Сначала о пути, который, как выясняется, уходил на юг вовсе не от скандинавов или немцев, как нами всецело впитано, но от русских же людей, в те времена проживающих в Западной Европе и именуемых нами варягами: варять ст.сл. — встречать.
Но этот путь, как становится очевидным, и своим конечным пунктом назначения имел вовсе не инородные нам страны, но территории, где некогда проживали русские же люди.
Итак, мнение современных лингвистов:
«Возможно, что и в слове грек тот же праславянский корень гър» [6] (с. 76).
Очень возможно, потому как ни о каких эллинах в расшифровке семантики этого термина нет и малого намека. Зато к нашему языку он имеет отношение самое, что ни есть, прямое:
ГРЕКИ — энергия главенствующей речи (таблицу семантики см.: [7] или [8]).
И той самой речи, которая в те времена была употребляема практически по всему миру, где человек имел всеобщую грамотность населения. А к какой нации принадлежал этот человек, стало ясно, когда в середине 60-х гг. в культурных слоях почвы, относящихся к XII в., было обнаружено неимоверное количество берестяных грамот. То есть писем простолюдинов, которые с помощью существовавшей уже в ту пору почты общались ими между собой.
И вот почему разбираемый нами торговый путь шел не к иностранцам и инородцам, а, как выше уже упомянутые письма, являлся средством товарообмена среди нашего народа. То есть представлял собой пути сообщений между грамотными людьми, знакомыми с кораблестроением и кораблевождением в те древнейшие эпохи, когда заграница о такой высочайшей культуре могла только еще мечтать в своих заветных снах.
Татищев, когда миф о нас как о головотяпах еще только верстался, а потому данной поры цензура его еще вымарать не могла, вот что сообщает о привычке именовать наш народ немцами в разбираемую нами эпоху:
«Россию полуночные народы называли Грециею…» [9] (Гл. 32).
Вот почему этот термин, «наукой» перефутболенный на безграмотных и по сию-то пору погрязших в примитивизме эллинов, не имеющих на самом деле никаких корней к приписываемой им культуре, переводится как главенство русской речи. То есть речи, уж слишком не греческой, о чем сообщает нам самый первый еще исследователь нашей старины глубокой. Так что мнение, что Киев до VII в. на самом деле являлся Константинополем, подтверждается теперь еще и с этой стороны.
Да, наговорили нам басен, что русские якобы лишь сидели в те времена на берегу и принимали у себя просвещенную Европу, как в колонию отправляющую им зеркальца и бусы, а получающую взамен, за безценок, все богатства, принадлежащие Древней Руси.
Но вот какие контуры бытовавшего ранее товарообмена мы обнаруживаем:
«В 1187 г. Фридрих II дал русским купцам одинаковые права с готландцами и норманнами, чтобы они приезжали торговать в Любек безпошлинно. Urkund. Gesch. 11, 9» [10] (с. 199).
То есть не Любек к нам ездил торговать, а мы в Любек! А вообще в этот период времени:
«…с новгородцами и псковичами производили торговлю следующие города: Бремен, Визби, Любек, Шлезвиг, Дерпт, Рига, Ревель, Выборг, Вильнев, Сральзунд, Стокгольм, Мюнстер, Росток, Унна, Дортмунд, Дюизбург, Ейнбек, Кельн, Дудерштат, Брауншвейг и Магдебург (Русские торговали также со Швецией и Норвегией)» [10] (с. 200).
Но и в дальнейшем, когда наши балтийские порты оказались во владениях шведов (о чем мы особо, что выясняется, и не переживали), отношение к нам ведущих морских держав Европы вовсе не изменилось:
«В сер. XVI в. русские предприниматели получили право безпошлинной торговли с Англией (она шла Беломорским путем), имели в Лондоне несколько зданий для своих нужд» [11] (с. 459).
И непонятно — какие там пресловутые окна рубил Петр, потому как из Голландии этим же путем устья Северной Двины:
«…легко можно достигнуть в 14 дней, или три недели…» [12] (LXXII).
Автор проекта торговли с Россией Голландии, Лука Энгельстадт, вот еще чем объясняет необыкновенную выгодность плавания в Архангельск. Правительство Голландии, по его словам, помимо самой выгоды продажи излишка своих и покупки жизненно необходимых республике товаров, может извлечь:
«…большую сумму с пошлин, так как каждый корабль, отправляемый в Россию, или оттуда в Нидерланды, приносит больше, чем 7, 8 и даже 10 кораблей, приходящих, напр., из Данцига, потому что корабли, которые идут в Московию, нагружаются ценным товаром, а не балластом, как те, которые ходят в Данциг, Ригу, или Францию» [12] (LXXII– LXXIII).
Спрашивается, что это за ценный товар, который лишь к нам столь успешно может идти вместо балласта?
Им является вино. Ведь виноград у нас, в силу природных условий, не растет. А потому от вина, загружаемого в портах Голландии, мы не откажемся никогда. И отправляющиеся за нашим льном и дегтем, вайдой и тюленьим жиром голландские суда порожняком не сделают ни одного рейса.
Причем:
«Риск и опасность плавания туда [в Архангельск — А.М.] очень малы» [12] (LXXII).
И это в отличие от всегда рискованного из-за частых штормов путешествия по Балтике.
Вот по каким причинам отторжение от России ее западных портов в Балтийском море больше било по экономике самих же захватчиков: немцев и шведов, поляков и датчан. Мы в тот период своей истории просто перенесли вообще все свои торговые пути на север, куда врагам нашим, соваться было, в силу их непривычности к холодам, просто безполезно.
Но что нам известно о путях сообщения Руси с Западом во много ранние эпохи?
Начало этого пути указывает и сегодня второй по величине город Швеции — Гетеборг, а завершает Стокгольм (шведы произносят название своей столицы несколько по-русски: сток хольм — то есть находящийся у стока из системы озер и речушек некий такой холм). Много ранее, в XII в., этот город именовался Бирка. И вот что о местном населении нынешней Швеции в ту пору сообщает Адам Бременский:
«Бирка расположена против города склавов Юмне…» [13] (с. 93).
Так что еще к тем временам немецким средневековым автором отмечено присутствие здесь славянского торгового порта. Да и сама шведская Бирка торговала не только со своими соотечественниками, но и со славянами. Сюда:
«…регулярно съезжаются по различным торговым надобностям все суда данов или норманнов, а также славян и самбов; бывают там и другие народы Скифии» [14] (гл. 60).
Таким образом, вполне подтверждается версия о нашем присутствии в те времена здесь, а, следовательно, о наших некогда проходящих по Скандинавии речных маршрутах. Безграмотная Европа, причем, в те времена мало что знала не то что о крайних оконечностях тогдашней ойкумены, но и о ближайших землях, расположенных чуть севернее их самих:
«Тем, кто отправляется за острова данов, открывается новый мир, а именно: Свеония и Нордманния — две обширнейшие северные страны, в мире нашем до сих пор почти не известные» [13] (с. 94).
И вот по какой причине. Все дело в том, что Скандинавия где-то до середины XII в. являлась островом: вода мирового океана была, как уже ранее было сказано, выше нынешнего его уровня на 145 м. О чем имеются свидетельства историков древности:
«Плиниус в 4 книге повествует: что Скандинавия остров преизрядный, и величеством непримерный; Солин в 23 главе, о дивных вещах Вселенныя описуя глаголет, Скандинавия есть остров более всех островов Германских…» [15] (с. 12).
А вот как Балтика выглядит веком позднее:
«…Прусция… с севера омываемая пресным морем» [16] (с. 218).
Почему вода в Балтике оказалась на тот период не соленой?
Судя по всему в те времена здесь протекала образующаяся от талых ледниковых вод так называемая река океан.
«Океан у Гомера называется рекой» [17] (гл. 1, аб. 7).
Гомер указывает также:
«…что Океан окружает землю» (там же).
А вот свидетельство уже более к нам приближенное. Оно, судя по всему, относится к тому времени, когда в воды Балтики была занесена соленая вода из Атлантики. Потому переток пресной воды с ледников стал уже много менее заметен. Однако ж периодически, когда летом начиналось бурное таяние так называемого «Пояса мира», вода на поверхности Балтийского моря вновь становилась пресной:
«Когда текущую воду погонят ветры [а ветра начинают дуть в мае — А.М.], приходит с Севера вода толь пресна, что матрозы оную ради варения употребляют…» [15] (с. 13).
И вот откуда эта пресная вода в таком существенно превышающем нынешние возможности обыкновенных рек количестве бралась:
«Древние Латины и Греки едва познали оную и общим мнением сказали, что есть пояс земли студеныя, осужден в непрестанные снеги и лишен всякого животного» [15] (с. 10).
Но какие топонимы зафиксировали этот наш древний маршрут по этой к сегодняшнему дню давно ставшей нам чуждой территории?
Начинается нами разбираемый маршрут от острова с более чем русским названием — Уруст. А ведь в наших летописях можно встретить полную копию данного топонима:
«…и многу льготу сотвори земле Рустей» [18] (с. 284).
Здесь, после путешествия по маленькой речушке, чье устье расположено в районе нынешнего города Уддевалла, хоть и требовался небольшой волок, но путь против течения и преобладающих ветров был значительно короче. Что позволяло без проблем нашим мореплавателям, венетам, попасть в свой город Венерсберг (Венер с Berg), а затем и в Западный Росс (Вестерос).
Между тем шведы, причем уже и в эпоху Ивана Грозного, именно на конгломерат когда-то здесь в Скандинавии проживающих народов, как на сводную затем нацию из шведов, готов и русских, указывают следующим своим поименованием народностей, входящих в состав многонациональной Швеции:
«Мы, Густав, Божиею милостию, Свейский, Готский и Венедский король…» [19] (с. 96).
Однако ж и впоследствии, уже при Борисе Годунове, самодержца этой страны именовали, как:
«…короля шведов, готов и венедов…» [20] (с. 102).
В те же практически времена, но уже со слов голландского посланца в Московию Исаака Маассы, вот какие регалии выставили соотечественники шведско-датского принца, которого Годунов прочил в мужья своей дочери Ксении, когда тот внезапно скончался:
«…траурная колесница с гробом, за нею шел адмирал с большим гербом Дании, Норвегии, Виндии и Готии» [21] (с. 70).
А венеты — это русские мореходы из некогда русского города Венеции, как сегодня стало известным, построенного некогда на сваях из сибирской древесины: кедра и лиственницы. Причем, именно нам известные секреты пожаробезопасности при деревянном строительстве и позволили сохранить этот город до нынешних времен. Оказывается:
«…русские зодчие знали секрет огнеупорных смесей, которыми пропитаны лиственничные сваи Венеции и стены тех же Кижей. Их деревянные храмы не боялись огня, так же как белокаменные стены новых соборов» [22] (с. 9).
Северной же Венецией является наш Господин Великий Новгород, через который проходили все товары, везущиеся нами из южных стран в северные:
«Северная Европа через Русь получала азиатские товары, о чем, по словам Расмуссена, “говорит каждая страница скандинавской саги”» [23] (с. L).
«…народ русский еще гораздо до Рурика был славен (Татищева история. Часть I. Стр. 5). Оный ездил по морям за торговлею в Норвегию, Данию, Швецию, Индию, Сирию и до Египта (Ежемесячные сочинения 1755. Апрель. Стр. 309)» [24] (с. 3–4).
Так что еще Татищев, заметим, до размещения в наших книжных запасниках немецкой так называемой «науки», свидетельствовал о морских связях русского человека практически со всем известным по тем временам миром. Но и цитирующий его произведения Феодор Туманский, издавший свою книгу в 1788 г., вполне подтверждает еще в те времена существовавшее знание о наших несомненных морских связях как с Европой, так с Индией и Египтом. Что и излагает вполне определенно без всяких обиняков.
То есть венеты входили в состав той Великой Руси, которая по тем временам раскинулась на огромнейших пространствах от Атлантики и до Тихого океана. Входили они, что рассмотрено выше, и в состав Швеции. А ведь рассмотренные нами Уруст, Весте-рос и Сток-холм находились в центре торговых путей этого огромного государства. Но они представляли собой лишь перевалочные базы. Ведь именно Новгород, Псков и Руса являлись конечными пунктами, куда доставляли свой товар из дальних путешествий русские купцы.
Но сможем ли мы доказать, что вовсе не случайно в эпоху Бориса Годунова еще сохранялась и самими шведами в том числе информация о том, что все нами перечисленные топонимы свалились на нынешнюю Швецию вовсе не с Луны?
Да нет, что выясняется, здесь ничего проще. Ведь вот кто в Швеции в нами описываемые времена проживал:
«…в 839 году: “Феофил, император константинопольский, отправил с оными [с послами к Лудовику Пиусу императору — Татищев] нескольких, которые сказывали, что они и народ их рос называются… Людвиг же император, причину прибытия их прилежно рассматривая, выяснил доподлинно, что они родом шведы”» [9] (Гл. 32); [25] (с. 19–20); [26] (с. 11–12).
Об этом же говорит и:
«…существование области Рослаген в Швеции…» [27] (с. 47).
Где окончание, лаген, означает сокращенное русское слово логово.
Но абсолютно все то же самое наблюдалось в Финляндии и Эстонии:
«Что же, напротив того, учиним нашим же финландцам и эстландцам, которые не иначе шведов называют, как розалайн, или росов народ?» [113, Гл. 32].
Так что и прибалты, как выясняется, более чем четко подтверждают выдвинутую нами версию. И еще:
«…финны называли шведов руотси…» [27] (с. 47).
И все это притом, что:
«…шведы сами себя руотси не называли…» [27] (с. 48).
Причем, нас еще именовали и норманнами:
«Лиутпранд же Тичинский, с. 92, 144, пишет: “Руссов, которых иным именем нордманами именуем. И опять, есть некоторый народ, в северной стороне живущий, который по качеству тела греки называют руссами, а мы от положения места нордманами, или северными людьми, именуем…”» [9] (Гл. 32).
Этих самых норманнов, как замечает Егор Классен, древние:
«…скандинавы называют… народом с Северной Двины» [4] (с. 148).
То есть северными людьми именовали вовсе не проживающих здесь шведов или норвежцев, а русских купцов, приходящих сюда в русские же фактории на кораблях с Северной Двины.
А вот и еще очередное свидетельство о нашем некогда пребывании в Скандинавии. Татищев:
«Григорий Малатинский, с. 108, перечисляя королевства северных народов, между ними и Русь полагает» [9] (Гл. 32).
И вот какие особенности находим у этого распространившегося здесь некогда народа. Егор Классен:
«…венеды принесли на Балтийское поморье грамотность свою за 2000 лет до Р.Х.» [4] (с. 159).
В ту пору здесь лед лежал, да и венедов как народа еще не существовало, но вот полутора тысячелетиями позднее такое вполне могло иметь место.
То есть наше местонахождение в те времена: и финны, и греки, и прибалты, и сами же шведы — все отмечают на территорию Швеции. И к народу, имеющему свои опорные городские пункты и морское сообщение белых людей среди сельских поселений туземцев этой страны: готов и шведов. Мало того, сообщается, что мы являемся просветителями аборигенов, но уж никак не наоборот (что на сегодня нам как раз и внушено). На самом же деле мы туземцев именовали всегда достаточно презрительно — чухонцами. И вот по какой причине. Тацит:
«У феннов — поразительная дикость, жалкое убожество; у них нет ни оборонительного оружия, ни лошадей, ни постоянного крова над головой; их пища — трава, одежда — шкуры, ложе— земля; все свои упования они возлагают на стрелы, на которые, из-за недостатка в железе, насаживают костяной наконечник. Та же охота доставляет пропитание как мужчинам, так и женщинам; ведь они повсюду сопровождают своих мужей и притязают на свою долю добычи. И у малых детей нет другого убежища от дикого зверя и непогоды, кроме кое-как сплетенного из ветвей и доставляющего им укрытие шалаша» [28] (46).
Так что было, за что презирать туземное дикое население, не имеющее даже своих домов, а уж возможности смыть с себя грязь, хоть раз в жизни, так и тем более. Потому мы и присвоили этому зачуханному, грязному народу весьма нелестное наименование — чухонцы.
Но почему в данной местности, куда власть наших князей не распространялась, туземное население было принято именовать, о чем даже Тацит сообщает, финнами?
Финляндия — это лишь слегка измененное от нашего прозвания этих папуасцев-алкоголиков — Винляндия. Ведь не только во время оны, но и на сегодняшний-то день финны являются врожденными алкоголиками. И очень не зря там и по сию пору столь жестоко свирепствует сухой закон, а приезжающие оттуда в Питер туземцы упиваются в нашей северной столице просто до невменяемости. Что наблюдается на протяжении уже чуть ли ни сотни лет. Так что и во времена оны финны не просто пили, но упивались словно свиньи — чуть ли ни до смертных коликов. О чем сами же и признаются:
«В те времена люди считали, что предаваясь самому безудержному пьянству на похоронах, они окажут наибольшую честь покойному» [29].
Здесь, судя по всему, сказывается их полная национальная идентичность североамериканским индейцам и нашим северным народностям — все они быстро пьянеют от алкоголя и быстро становятся от него зависимыми.
Но почему население Финляндии не слишком-то и смахивает на чукчей или эскимосов?
У них тысячелетиями бытовал обычай подкладывать своих жен или даже невест под чужеземцев. Чужеземцами же являлись белые люди. Вот как описывает один из эпизодов своего путешествия по Лапландии француз Ламартиньер:
«Увидя нас и думая, что и муж вернулся с нами, она хотела было удалиться, но наш проводник сказал ей, что хозяин… не скоро вернется: она осталась, согласившись дать нам, одному за другим, доказательство своего расположения» [30] (с. 35).
А что это были за доказательства, сообщается в приложении:
«…очень многие авторы свидетельствуют о сохранявшемся долгое время в Лапландии обычае так называемого “гостеприимного гетеризма” — угощения чужестранца своей женой и пр. На этом вопросе подробно останавливается и Н. Харузин (см. стр. 241 и др.). Подобным обычаем, даже после его исчезновения, можно объяснять некоторую легкость нравов лапландок. Другой путешественник конца XVII ст. — Реньяр — пишет: “Лопари стремятся с такой поспешностью найти себе в жены девушек, которые лишились невинности, что даже предпочитают их, как бы они ни были бедны, богатым, если последние не лишены невинности... Однако следует делать различие; чтобы они пользовались успехом, необходимо, чтобы девушка была лишена невинности отправляющимися зимой в Лапландию иностранными купцами, а не лопарем... Они столь усердно изыскивают таких девушек, что когда приезжают зимой в Торнео и находят девушку беременной, они не только забывают свои выгоды и берут ее без приданого, но даже покупают ее у родителей” (см. Regnard, Voyage. Pag. 41 и 42). Этим обстоятельством можно, разумеется, объяснить смешанность типа лопарей: слишком много у них инородной крови. Известно, что подобная легкость нравов до сих пор сохраняется в некоторых местностях у черемис и вотяков» [30] (прилож. 13 к с. 35–36).
А ведь это примечание пишет издание 1911 года. То есть уже и к началу XX в. нравы бытовали в этих регионах в обращении с приезжими достаточно специфические. Вот откуда у угро-финнов нередко встречается гаплогруппа крови R1a1. Вот почему столь белы кожей марийцы и вотяки, да и окружающие их туземные народы ничуть не менее. Вот что означает собою страна чухонцев — Винляндия…
Но ведь и в Норвегии имеется провинция Финмарк. Случайно ли?
То есть это говорит именно о том, что, в сравнении с населением здесь русо-славянским, все эти «Винляндии»: что финская, что норвежская — представляли собой всего лишь некие резервации с проживающими на них местными алкоголиками. И когда наши ладьи следовали через эти места, то туземное население этих резерваций, стремясь оказать в доставке вина русским людям услугу, требовало себе за работу вознаграждение в качестве некоторой доли от перевозимого через их территории этого жидкого драгоценного здесь груза. А затем, набрав в свои закрома изрядное количество огненной воды, население Финляндии и Норвегии впадало в безудержное пьянство.
Все то же следует сказать и о шведах:
«Шведов исстари финнами называли. В Истории Гиалмара короля, из гробовых надписей на латыни… и в многих тамошних книгах — Финланд и Винланд…» [9] (Гл. 17).
То есть для нас разницы между местными примитивными народностями Скандинавии не было никакой — все они лишь требовали провозимой по их территории огненной воды, за что и получили практически одно и то же наименование: винляндцев. И даже место торговли в их наречиях осталось нашим:
«У шведов рыночная площадь и сейчас «torg»…» [31] (с. 131).
Но и финны от них в этом вопросе мало чем отстали:
«…город Турку на крайнем юго-западе Финляндии носит имя, которое представляет собой законное видоизменение русского слова “торг”. Турку значит “рынок”, “базар”, “Торжок” [31] (с. 131)».
Кто-то упрекнет нас в умышленном-де спаивании туземного населения здешних дебрей. Но тут, думается, при прохождении через эту «страну колдунов» было не до жиру:
«Финские племена, жившие… на севере России, были во времена Геродота еще настоящими людоедами, причем не гнушались даже поедать тела своих покойных родителей (Обычаи эти у северных инородческих обитателей России сохранились вплоть до Московских царей, которые строго приказывали следить за ними своим воеводам и выводить эти “прелести”)» [32] (с. 38).
Таковы были нравы коренного населения Финляндии, чухонцев, которых именно мы, как оказывается, от людоедства и отвадили.
«Что же касается скандинавов, то им, прежде всего, нечем было торговать… Лучшим доказательством бедности страны было то, что скандинавы были вынуждены продавать свою кровь службой у иностранцев в качестве воинов» [27] (с. 67).
Так что подведем итоги: лишь единицы имеющихся у них когда-то древних городов, в сравнении с нашими сотнями, и те, что выясняется теперь, на самом деле все наши. И все потому, что местное примитивное население вовсе не нуждалось в городах. Нам же самим, для успешного прохода караванов судов сквозь глухие дебри выше упомянутых нами Винляндий, эти опорно-торговые пункты были просто жизненно необходимы.
Но почему все же львиная доля перевозок приходилась именно на эти страны?
Они являлись транзитными на пути поставок вина в Сибирь. Так где же в те времена располагалась эта загадочная страна?
(продолжение следует)
Библиография
1. Георгий Монах. Временник. Книга 2. Цит. по: Временник Георгия Монаха (Хроника Георгия Амартола). Богородский печатник. М., 2000.
2. Услар П.К. Древнейшие сказания о Кавказе. Типография Меликова. Тифлис, 1881.
3. Ибн Фадлаллах аль-Омари. Из сочинений Ибнфадлаллаха Эломари. Цит. по:Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды, том I. Извлечения из сочинений арабских. СПб., 1884.
4. Классен Е. И. Древнейшая история славян и славяно-руссов до рюриковского времени. «Белые альвы». М., 2008.
5. Агапий Манбиджский. Начало описания климатов. Цит. по: Древние и средневековые источники по этнографии и истории Африки южнее Сахары. Т. 1. Арабские источники VII–X вв. АН СССР. М.–Л., 1960.
6. Кеслер Я.А. Азбука и русско-европейский словарь. Издательство «Крафт+». М., 2001.
7. Мартыненко А.А. Противостояние. Слово — оружие Русы. М., 2008.
8. Семантика
9. ТАТИЩЕВ В. ИСТОРИЯ РОССИЙСКАЯ.
10. Аристов Н. Я. Промышленность Древней Руси. С-Пб., 1866.
11. Платонов О. Святая Русь. Энциклопедический словарь русской цивилизации. Православное издательство «Энциклопедия русской цивилизации». М., 2000.
12. Донесения посланников республики соединенных Нидерландов при русском дворе. Отчет Альберта Бурха и Иогана фан Фелдтриля о посольстве их в Россию в 1630 и 1631 гг. с приложением очерка сношений Московского государства с республикой соединенных Нидерландов до 1631 г. СПб. 1902.
13. Латиноязычные источники по истории Древней Руси. Германия IX–первая половина XII вв. М.-Л. 1989.
14. Адам Бременский. Деяния архиепископов Гамбургской церкви. Книга 1. Перевод Дьяконова И.В. по изданию: Adam von Bremen. Bischofsgeschichte der Hamburger Kirche // Quellen des 9. und 11. Jahrhunderts zur Geschichte der hamburgischen Kirche und des Reiches. Ausgewaehlte Quellen zur deutschen Gechichte des Mittelalters. Bd. 11. Berlin, 1961.
15. Книга историография початия имене, славы и разширения народа славянского, и их цареи и владетелеи под многими имянами, и со многими царствиями, королевствами, и провинциами. Собрана из многих книг исторических, чрез господина Мавроурбина архимандрита Рагужского. СПб., 1722.
16. «Описание земель». Анонимный географический трактат второй половины XIII в. // Средние века. Вып. 56. 1993.
17. Страбон. География. Книга 1. Париж, 1587.
18. Забелин И.Е. История города Москвы. «Столица». М., 1990.
19. Нечволодов А. Сказания о Русской Земле. Книга 4. Государственная типография С.-Пб., 1913. Репринтное издательство: Уральское отделение Всесоюзного культурного центра «Русская энциклопедия», «Православная книга». 1992.
20. Петр Петрей. «Достоверная и правдивая Реляция о некоторых событиях, которые в истекшие годы произошли в Великом княжестве Московии...» Стокгольм, 1608. Институт истории РАН. М., 1976.
21. Исаак Маасса. Краткое известие о Московии в начале XVII в. Государственное социально-экономическое издательство. М., 1936.
22. Рыбалка А., Синельников А. Тайны русских соборов. ООО «Издательство “Эксмо”». М., 2008.
23. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и писателей, XIII–XVII вв. Сибирское отделение Российской академии наук. Новосибирск, 2006.
24. Туманский Ф. Жизнь и деяния государя императора Петра Великого. СПб., 1788.
25. Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия. Том 4. Западноевропейские источники. Русский фонд содействия образованию и науке. М., 2010.
26. Латиноязычные источники по истории Древней Руси. Германия. Вып. I. Середина IX – первая половина XII в. Институт истории АН СССР. М., 1989.
27. Лесной С. Откуда ты, Русь? «Алгоритм». «Эксмо». М., 2006.
28. Корнелий Тацит. Германия. «История». Науч.-изд. центр «Ладомир». М., 1993.
29. Финляндская хроника. Перевод с финск. — Лапатка Я. 2011. Цит. по: Johannes Messenius, Suomen, Liivimaan ja Kuurimaan vaiheita seka tuntematon tekijan Suomen kronikka. Helsinki, 1988.
30. Ламартиньер. П.М. Ламартиньер, Пьер Мартин де. Путешествие в северные страны, в котором описаны нравы, образ жизни и суеверия норвежцев, лапландцев, килопов, борандайцев, сибиряков, самоедов, новоземельцев и исландцев. Изд. Московского Археологического института. М., 1911.
31. Успенский Л.В. Имя дома твоего. Очерки по топонимике. Армада-пресс. М., 2002.
32. Нечволодов А. Сказания о русской земле. Книга 1. Государственная типография С.-Пб., 1913. Репринтное издательство: Уральское отделение Всесоюзного культурного центра «Русская энциклопедия», «Православная книга». 1992.
Комментарии (0)